Иногда говорят: «К чему рассуждения о существующем обществе или о попытках его изменения? Мы готовы признать очевидное — современный общественно-государственный строй есть нечто репрессивное и недоброе, но что толку от этих рассуждений, что они меняют? Давайте изменять мир для самих себя здесь и сейчас. Давайте создадим вместе с друзьями (близкими) или соседями нечто, что будет отвечать нашим интересам. Например, откроем кооператив по производству курток или цветов, альтернативную школу, или объединимся против сноса парка и детских площадок (под очередную мегастройку) в нашем районе.»
В таких рассуждениях, не лишенных оснований, есть, все же, противоречие. Делать что-то хорошее вместе с людьми, которые вам симпатичны: что же можно против такого возразить. И да, сделать вместе с ними можно весьма много. Но если вы начнете делать что-то, то, по мере разрастания вашей активности, вы рано или поздно столкнетесь с тем самым обществом. И поскольку современное общество есть инструмент принуждения, вряд ли такое столкновение будет приятным.
И тогда вы встанете перед выбором: или принять правила общества, что извратит и исказит ваши собственные цели и сомнет вас, или попытаться связаться с другими группами, инициативами, с тем, чтобы изменить общество. И, если речь идет о радикальных переменах, вам придется вести деятельность в широких масштабах, вовлекая в нее максимально большое число людей. А это значит — решать фундаментальные общественные проблемы в жестком противостоянии с теми силами общества, которым ваша деятельность не нравится.
Здесь — та самая проблема, с которой столкнулось движение гражданских иницатив против строительства АЭС и других атомных и промышленных обьектов, в котором действовал немецкий теоретик антиавторитарного социализма и экологизма Рудольф Баро.
Сначала появились люди, несколько инициатив, объединявших близких людей, друзей, родственников, жильцов небогатых районов, которые просто не хотели, чтобы у них под носом строили АЭС. Были другие инициативы, создававшие (для друзей, близких) небольшие кооперативы, производства, или кооперативные детские сады, альтернативные школы и т.п. И все они сталкивались в той или иной форме с противодействием системы: бюрократическим произволом, насилием полиции, разгонявшей мирные пикеты, отказами в регистрации альтернативных проектов, несправедливостью судов и т.п. Они столкнулись с очень могущественными силами, с атомной мафией, имевшей миллиардные капиталы, с нежеланием бюрократии министерства образования допускать неподконтрольные ему учебные проекты.
(Здесь стоит отметить, что парламентская система вообще имеет мало общего с народовластием. Раз в 4 года люди опускают в избирательные урны какие-то бумажки, а в перерывах законодатели и исполнительная власть вольны делать все что угодно: принимать любые законы, проводить непопулярную экономическую политику или развязывать войны. Так было и в ФРГ в 80е гг. когда абсолютное большинство немцев выступили против размещения на территории страны американских ракет средней дальности с ядерной начинокой. В одном только мирном антиракетном марше на Берлин приняли участие 4 миллиона человек. В ответ правительство и парламентарии заявили, что у страны есть законные органы власти и улица не может навязывать им свое мнение; ракеты были размещены.)
Появились со временем и другие проблемы. Вот вы добились, что АЭС или химический завод будут строить не у вас под носом, а в 100 километрах южнее. И к вам приходят возмущенные люди из этой местности и говорят: из-за вас теперь мы будем отравлены. Приходят возмущенные рабочие или инженеры со стройки и говорят: вы хотите закрыть объект, и мы останемся без работы, чем мы будем кормить наши семьи? И они по-своему правы, потому что в современном обществе все связано со всем и ничто не существует отдельно от другого. Ведь современное общество — не совокупность маленьких самозамкнутых общин, живущих натуральным хозяйством, а единый целостных организм, пронизанный экономическими, административными и прочими связями.
И вот инициативы стали объединяться. Появились идеи: «мыслить глобально, действовать локально» и (насчет АЭС) «ни у нас и нигде!». Появилась идея — давайте объединимся с кооператорами и создадим рабочие места для бывших строителей. И давайте заодно поддержим симпатичных нам людей: вместо государственных школ, устроим наших детей в альтернативные кооперативные школы, которым мы доверяем больше. Давайте объединимся с жильцами, которые не готовы принять участие в акции прямого действия против АЭС, но зато могут предоставить активистам, съехавшимся для протеста из разных мест, жилье и горячее питание и с этой целью создали передвижные кухни. Вырасло большое движение с сотнями тысяч участников, кооперативами, центрами информации и взаимопомощи. Проводились уличные акции в 100 и 200 тысяч человек против строек (я не хочу здесь обсуждать доводы за и против АЭС, это сейчас не имеет значения).
И так же, люди стали задавать вопросы: а что это за государство и что за общество, почему они так нам мешают, как все у них работает? Может что-то совсем иное нужно? Может, следует реорганизовать все общество или преобладающую его часть так, чтобы общество состояло из небольших взаимосвязанных ячеек самоуправления, основанных на сотрудничестве и равенстве? Если так, тогда что нужно сделать, как заинтересовать тех, кто пока не участвует в движении? Наконец, как устранить атомную мафию, какими средствами?
Отсюда вырастала теория Баро и ряд других схожих теорий — теорий расширяющегося самоуправляемого движения многообразных инициатив, наступающего на крупные промышленные объекты, объединяющегося ради их закрытия и чистой окружающей среды и создающее для освободившихся там людей новые рабочие места в кооперативах. Насколько правильная идея — большой вопрос (некоторые исследователи, например выдающийся немецкий социальный исследователь Карл Рот, критиковали данное направление и указывали на необходимость развития автономных рабочих инициатив на промышленных предприятиях, с целью их захвата), но так было. И все это складывалось естественным образом.
…Разумеется, можно возразить: вряд ли наши инициативы достигнут таких масштабов и нам такие проблемы не интересны. Может и так, только имейте в виду, что есть старая истина: кто не растет и не развивается, тот деградирует.
милитант анархист,взяться то возьмутся,а толку?Не обученные,не дисциплинированные и не подготовленые бойцы много не навоюют.
кстати, мне кажется, что за винтовки, когда придет время возьмуться абсолютно разные многие люди, в том числе неисключаю и крастеров.
«соседней статье ты критикуешь воинственность и подготовку к вооруженному сопротивлению?»
ты сам это только что придумал.
Если ты не заметил, то милитант-анархизм и статья о региональной практике нормально вписывается в работу с социальными движениями, о которой и в той статье, и в статье про милитант-анархизм есть отдельные параграфы.
И да, интересно, каким образом мы будем делать упор на вооруженное сопротивление, если в соседней статье ты критикуешь воинственность и подготовку к вооруженному сопротивлению?
Откуда возьмуться эти анархисты, с готовностью и ресурсами, чтобы дать вооруженный отпор государству и частным армиям, если ты сам же критикуешь милитант-анархизм и попытку выработать систематический подход в работе анархических групп? Может быть, крастеры уйдут с панк-концертов и возьмуться за винтовки?
Приятно видеть на страницах РД хороший материал, а не бред вроде статей о региональноый практике и милитант-анархизме. ;)
Я хотело бы сделать больший акцент на двух аспектах:
Во-первых на том, что когда-то, до того как капитализм распространился повсюду, все было «альтернативой». А значит либертарные институты, которые мы должны создавать, не могут уничтожить капитализм и государственную систему принуждения сами по себе. Тоесть нельзя принимать «теорию малых дел» за стратегию, но лишь как ступень по соданию базы для нового общества, которая могла бы служить точкой опоры для социального движения, в том числе и вооружонного сопротивления. Поэтому, важно делать упор на воинственность и подготовку к предстоящей борьбе. Нужно понимать, что созадвая альтернативные пространства или экономические структуры мы не «делаем анархию здесь и сейчас», но делаем важный шаг в нашей револционной борьбе.
Во-вторых, не стоит забывать, что эту тактику мы можем использовать, покосльку пользуемся привилегиями среднего класса. Тоесть «теория малых дел» не сможет работать для многих людей, которые находятся в тюрьмах, насильно удерживаются в рабстве, для людей которые находятся за крайней чертой бедности и для многих других.