13 февраля в Минске прошли переговоры в нормандском формате. Насколько они продуктивными были – судить пока рано, но сам факт и формат их проведения, а так же ряд публичных заявлений Лукашенко, дает пищу для размышлений касательно нынешней геополитической стратегии бессменного вождя белорусской стабильности.

С момента своего прихода к власти Лукашенко использовал открыто пророссийскую риторику, утверждая, что «белорус – это русский со знаком качества». Причины такой лояльности России, в принципе, понятны: выгодный экспорт, дешевые углеводороды, кредитование, геополитическая поддержка и т. д. Однако в последнее время белорусские власти все чаще говорят о национальном самосознании и поддержании белорусской культуры: будь то День Вышиванки или сохранение белорусского языка. Вместе с тем, единственный и ненагибаемый всячески пытается наладить отношения с западными державами. Об этом свидетельствует и сам факт нормандских переговоров и довольно неожиданная реакция по отношению к акциям оппозиции в Минске. И при этом, как бы это противоречиво не выглядело, подписывает закон о военном положении с поддержкой ОДКБ (читай: России) и просит у Кремля 2.5 миллиарда долларов кредита. 

Очевидно, Лукашенко пытается усидеть на двух стульях.  С одной стороны, его устраивает Россия, как экономический и политический партнер. С другой стороны, у России в связи с обострением отношений с Евросоюзом и сомнительной украинской кампанией возникли существенные экономические проблемы. Но больше всего белорусского диктатора пугает перспектива того, что Беларусь станет второй Новороссией. Вот почему власти стали всячески культивировать белоруссизацию, в надежде, что проснувшееся национальное самосознание, которое душили 20 лет, поможет в случае империалистической агрессии остановить русские танки.

А заигрывания хоть с кем-нибудь, кто потенциально может дать кредиты, просто необходимы режиму, ведь у властей просто кончаются деньги: золотовалютный резерв тратится на поддержание слабого белорусского рубля, а налоги вводятся уже на все, что только можно. Но ситуацию, к которой поступательно двигалась белорусская власть, нельзя остановить простым приказом: «Доллар, стой!» — как привык Лукашенко делать в нашей стране. Завязка на льготной нефти и газе, российских кредитах и экспорте большей части продукции в Россию автоматически делает белорусскую экономику подчиненной российской, которая сама вошла в затяжной кризис.

Поэтому заигрывания с раненым медведем, получившим удар в пах, вряд ли принесут какие-то дивиденды диктатору. Остается уповать на Европу, которая вроде бы и готова мириться с белорусской властью. Но европейские власть имущие неохотно будут поддерживать режим, который, получив свой долгожданный кредит, снова будет плясать под российскую дудку и строить из себя ненаклоняемого и незалежного. Кредит надо будет заслужить либерализацией жизни в стране, освобождением политзаключенных и прочими атрибутами буржуазной демократии.

А как отреагирует народ, удивившийся, мягко говоря, двухмесячной экономической катастрофе, получи он какие-то послабления в политическом поле – представить довольно сложно, но вполне реально, если иметь развитую фантазию белорусского чиновника, когда тот придумывает новый повод для налога.

Вот и выходит, что приходится усатому любителю чая с малиной лавировать между двух огней. Кредит с любой стороны надо заслужить и цена за него может быть очень высока, поэтому выигрышной стратегии в данной игре у Лукашенко нет и, будем надеятся, не появится.