В застойных книжках вы можете прочесть, что революцию 1905 года на Украине сделали члены партии большевиков; буржуазные националисты станут вешать вам лапшу на уши о героизме украинских социал-демократов, но самым крутым украинским революционером был наш человек – Саша Шлюмпер. Настоящее его имя было Самуил Нахимович Бейлин и родился он в Переяславле в интеллигентной еврейской семье. Он рос тихим еврейским мальчиком со скрипочкой. Но вовсе не скрипка прославила Сашу. Саша не стал музыкантом, Саша стал революционером. Все приличные люди, которых он тогда знал, были социалистами-революционерами и он тоже стал эсером.
Свою революционную деятельность Саша начал с того, что задал одному человеку в Киеве, которого все знали, как добропорядочного подпольщика один простой вопрос: – Зачем вы вчера наведывались в жандармерию?
Но этот человек ничего не ответил, он только икал, глядя в дуло сашиного шпалера, а дуло шпалера смотрело ему прямо в лоб. Жандармы, нашедшие утром тело человека, который частенько захаживал в гости к их шефу, очень захотели познакомиться с Сашей, и Саше пришлось искать убежище в метрополии всех евреев Российской империи – славном городе Бердичеве. Ну где еще еврей может так легко затеряться как не на улицах самого еврейского города Малороссии. Но сходство Саши с типичным образом бердичевского аборигена не спасло его от ареста, и на
другой день после прибытия в город он уже ковырял прутья решетки в местной каталажке. Прутки поддались. Саша вылез через окошко и огородами пробрался к Днепру.
Редкая птичка долетит до середины Днепра. Но Саша, чувствуя как ему в затылок дышат грузные жандармы, не думал о птицах, Саша сиганул в Днепр и поплыл. И переплыл. На другом берегу Днепра Саша, вылезши из воды, увидел мужика в черной юбке. “Мадам, почему вы приклеили бороду?” – спросил удивленный Саша. Но мужик посмотрел косо и высказал все, что он думает о сашиной национальности и его вере. Тогда Саша понял, что перед ним православный монах. Саша сказал, что ему понравилось купаться и он пожалуй бы искупался в церковной купели, а в речку он прыгнул от того, что за ним гнались злые евреи-ортодоксы, которым не нравились его желание креститься и симпатии к православию. Монахи сжалились над неофитом православия, схоронили его в монастыре и даже подкинули деньжат на дорогу. Партия эсеров перевела Сашу на положение лондонского эмигранта и Саше-таки это положение понравилось.
В Лондоне Саша познакомился с Петром Кропоткиным, Энрико Малатесто, Жаном Гравом. Прочитав у Прудона, что всякая собственность есть кража он понял, что всю жизнь был анархистом. Грабеж, называемый для красоты экспроприацией, был в то время единственной профессией достойной настоящего революционера, я говорю о
настоящих революционерах, а не о слюнявых гимназистиках, начитавшихся народнических книжек, и не о нудных БУНД-овских провизорах в ермолках, чьи манифесты сильно напоминали аптекарские рецепты. Делать свою революцию Саша решил в главном центре революционного анархизма на юге России – славном городе Екатеринославе. Что такое был анархистский Екатеринослав в 1905 году, когда Нестор Махно был еще подпаском с огурцом? А Екатеринослав был в 1905 году был таким городом, что, боже ж мой, разве я могу это вам описать какие кавуны продавались на том базаре, какой черный дым валил из трубы Брянской фабрики, какие кряжистые еврейские пролетарии работали на тойфабрике. Саша стал агитатором. Он говорил много и смачно, и, хотя он говорил много, вам хотелось, чтобы он сказал что-нибудь еще. Саша был хорошим агитатором, но все же его любимым инструментом оставался семизарядный шпалерсистемы наган.
В Екатеринославе после парочки громких дел Сашиной личностью сильно заинтересовались чины из полицейского управления, и Саша счел за благо сменить место жительства. Он поселился в Белостоке, небольшом городе на Западной окраине необъятной Российской империи, где прочно свила себе гнездо крупная террористическая организация анархистов. Вы знаете где делают мануфактуру? Мануфактуру делают на текстильной фабрике? А вы знаете какой ходовой товар мануфактура? Но эту мануфактуру делали ценой пота и крови простых еврейских рабочих. В мае 1906 в Белостоке было круто. Анархисты в то время держали местную буржуазии в черном теле, им не нравилось, что пауки-кровопийцы в шелковых цилиндрах пьют кровь из простых рабочих. Они сказали: “Ша! Хватит, мы делаем стачку!” И рабочие сделали стачку. Мануфактура хороший товар, все что было произведено потом и кровью рабочие растащили по домам, но мануфактуру нельзя кушать. И рабочие вспомнили о кровопийцах из продуктовых лавок. Анархисты объявили экономический террор. Если вы жили в пятом году в Киеве вы знаете какой ужас охватывает евреев, когда идет еврейский погром, так вот этот ужас детский лепет по сравнению с тем ужасом, который охватил буржуев, когда порасхлябанным белостокским улицам катила толпа голытьбы с дрекольем, вламывалась в каждую лавку и изымала все подчистую. “Красный петух” экономического террора мог клюнуть в любую толстую жопу. И хоть буржуи в Белостоке были честными евреями, соблюдающими законы Талмуда и Торы, но и они не выдержали и позвали на помощь страшных русских казаков. Анархисты были страшнее погрома. Бородатые казаки на лошадях, в мохнатых папахах, бородатые и с нагайками схватили Сашу. Но на окраине Белостока им повстречалась компания ткачей-анархистов. И в руках у тех ткачей были, как вы можете себе представить, вовсе не шпиндели и шпульки от ткацких станков. “Куда идете, господа казаки? – спросили их ткачи – Не правда ли, мы имеем сегодня на улице очень приятный вечер?”. И, поговорив еще немного о погоде, они разошлись. Казаки в свою сторону, а ткачи в свою, и Саша пошел с ткачами.
Но из Белостока Саша снова рванул в Екатеринослав. Ведь это был его город. Все Екатеринославские бандиты знали и уважали Сашу, потому что он был революционер. Все Екатеринославские революционеры знали и опасались Сашу, потому что он был бандит.
Безоружный Саша запросто мог подойти к городовому и так проникновенно посмотреть ему в глаза, как питон боа-констриктор смотрит в глаза австралийским кроликам; в результате остолбеневший городовой сам отдавал ему свою селедку. Саша и его вооруженные до зубов молодчики не провели двух ночей на одном месте. Его отряд перемещался по городу. Он был неуловим. Сегодня они на берегу в Амуре, завтра – в дровяных складах или под лодками на берегу, то в кустах на острове посреди Днепра, то на явочной квартире. А частенько ему приходилось ночевать на конспиративной квартире у шикарной женщины Иды Зильберблат, чьи пышные формы на всю жизнь запечатлелись в памяти Саши и его товарища Сережи Черного, екатеринославского рабочего-анархиста, бежавшего с каторги. Видная политкаторжанка Ида Зильберблат позднее писала в своих мемуарах: “Вернулась я как-то домой раньше условленного времени. Вошла неслышно. В квартире тихо. Обернулась, а на меня дула двух шпалеров глядят как глаза влюбленного”. Шо творилось в то время в степях под Екатеринославом! Это ж чистый Дикий Запад. Такое же не увидишь в самом забойном американском вестерне. Саша Шлюмпер и Сережа Черный вдвоем останавливали посреди ковыльной степи пассажирские и почтовые поезда и, имея всего два нагана, обчищали пассажиров первого класса до последней копейки. Господа, вы бы это видели: слезы у дам, с которых они снимали жемчужные ожерелья, были крупнее того жемчуга, который с них снимали. А рожи господ, ехавших первым классом при виде такого бандитизма становились краснее буряка. Чего теперь хотят все анархисты? Теперь все анархисты хотят на халяву съездить за границу к западным товарищам. А вот Сашу и Сережу их собственные товарищи, видя в каких нечеловеческих условиях те работают, вытолкал и за границу на курорт пить воды. Но за границей они продержались недолго, узнавши, что шестерых их товарищей в большом столичном городе Каховке повесили, Саша, а за ним и Сережа вернулись. Сережа вернулся навстречу собственной гибели. Вы знаете какие в те годы носили воротнички? Воротнички носили крахмальные,целлулоидные, гуттаперчевые и их легко можно было сменить, но премьер-министр Столыпин ввел в моду новые воротники: из пеньковой веревки, и, однажды надев, снять его было уже нельзя. Вот такой воротничок жандармы заставили примерить Сережу. Саша поклялся жестоко отомстить за смерть товарища и отправился в Киев, чтобы осуществить свои замыслы. Как-то в декабрьский вечер 1906 в номере купеческой гостиницы на Подоле шел привычный для таких мест торговый диалог: “А есть ли у вас динамит?” “Да боже ж мой!” “А не продадите ли его нам?” “Да зараз!” “Ха, и это вы называете “динамит”! Саша, погляди, он говорит что это динамит.” “Шо ж, давайте-таки его проверим,” – на этом диалог кончился и раздался дикий взрыв. Это раньше времени сработало взрывное устройство, приготовленное для генерал-губернатора Киева Сухомлинова. Двое боевиков-анархистов погибли а Шлюмпер и Ира Краснощекова несмотря на раны смогли уползти. Через несколько дней их уже видели на Дерибасовской.
3-го апреля 1907 года явочная квартира Иды Зильберблат провалилась и провалилась она вовсе не потому, что гнилые доски пола не выдержали веса ее пышных форм. А провалилась она потому, что в гости к ней зашли несколько жандармов и оставались у нее в гостях несколько дней, причем сама хозяйка сидела уже в другом месте. Не знавший об этом ничего Саша Шлюмпер пришел навестить свою давнюю знакомую и был неприятно удивлен. Но когда его выводили из дому щуплый Саша ловким движением, которое он выучил у схваченных за руку карманников, вывернулся из лап жандармов и оставил им в руках только свое поношенное пальтишко, но разинувшие рот полицейские были еще больше удивлены, когда пригнувшись Саша достал из голенища маленький, похожий на игрушку браунинг. Но это была не игрушка. Жандармы взяли многих девушек-анархисток и Саша пытаясь их отбить организовал налет на женскую тюрьму, но бежать удалось только одной. Обложенный со всех сторон Саша скрылся из Екатеринослава.
Удача отвернулась от Саши. Осенью того же года его арестовали в Гродно. Его застали врасплох. Схватили спящего и заковали в ручные и ножные кандалы. Как опасного политического преступника Сашу направили в Киевскую крепость. Попытка побега не удалась.
ЭПИЛОГ
В 1911 г. Ида Зильберблат, доставленная в Екатеринослав, как свидетель по новому судебному делу об анархо-терроризме, встретила там Сашу, привезенного из Орла по тому же делу. Удалось передать записку: он хотел бежать и продолжить борьбу. Но мечтам уже не суждено было сбыться. Тов. Шлюмпер умер в безумии 4-го апреля 1915 г. в Орловском каторжном централе, не дожив и до тридцати. Охрана переломала ему все ребра и он сошел с ума от боли. В последние дни Саша уже никого не узнавал, грезил каким-то бесконечным митингом, все выступал перед рабочей аудиторией. Так закончил свою жизнь один из лучших наших товарищей, легендарный подпольщик-террорист, не знавший другой радости, кроме активной, беспощадной борьбы с самодержавием и ненавистной ему частной собственностью.