Мы публикуем статью о рабочем восстании 17 июня 1953 года в Восточной Германии, напечатанную в 1978 году в журнале «International Review» №15.

Сталинистские режимы Восточного блока, столкнувшись с недовольством рабочего класса и массовыми протестами, рухнули в 1989 году. Но капиталистическое угнетение, приняв после 1989 года более «демократические» формы, по-прежнему сохраняет эксплуатацию пролетариата. Изменения заключаются лишь в том, что на смену государственному капитализму (который пытались выдать за социализм) пришел капитализм западного образца. К сожалению, и спустя 60 лет после восстания, оно остается в основном малоизвестным пролетариям всего мира.

Главная проблема данного восстания – господство демократических иллюзий внутри самого рабочего класса. В Восточной Германии 1953 года иллюзии проявились в акценте на свержении ненавистного массам правительства Вальтера Ульбрихта и требовании демократизации, вместо акцента на революционной борьбе против всех режимов и капиталистической системы в целом.

27 лет спустя – в 1980 году – демократические иллюзии снова стали одной из главнейших помех росту революционной сознательности в борьбе трудящихся масс Польши. Увы, до сих пор рабочий класс во многом разделяет демократические иллюзии, что можно было наблюдать в Тунисе и Египте в 2011 году, во время массовой борьбы и свержения режимов Бен Али и Мубарака.

Преодоление иллюзий в отношении буржуазной демократии остается для рабочего класса всего мира одной из наиболее трудных задач. Демократизм оказался самым цепким и стойким идеологическим препятствием для классовой борьбы за социальное освобождение, а ложь о свободе при демократии мешает эксплуатируемым увидеть, что это в действительности диктатура богатых, просто поданная в более привлекательной обертке, чем откровенные тирании, типа фашизма или сталинизма.

Данная статья написана с целью  напомнить борющимся пролетариям один из эпизодов рабочей борьбы, а также является попыткой внести вклад в развенчивание буржуазно-демократических иллюзий. Наша цель побудить рабочих размыслить о причинах своей политической слабости и пагубности веры в диктатуру, которую правящий класс осуществляет под вывеской «демократии».

Интернациональное коммунистическое течение,

весна 2013 года.

 

Восточная Германия: Рабочее восстание в июне 1953 года

После окончания второй мировой войны правительства всех стран обещали трудящимся мир и процветание на долгие годы. Сегодня, по прошествии нескольких десятков лет, мы вновь переживаем мировой экономический кризис, который снижает уровень жизни рабочего класса на востоке и на западе. Столкнувшись с растущими трудностями в поисках новых рынков сбыта, галопирующей инфляцией, ростом безработицы, банкротствами во многих отраслях производства, капитализм следует путем, предначертанным его внутренними противоречиями; и путь этот в итоге ведет к третьей межимпериалистической бойне.

В Западной Германии буржуазия и особенно ее ультрарадикальные фракции, такие, как маоисты, троцкисты и неофашисты, выдвигают лозунг объединенной, независимой, демократической и даже «социалистической» Германии как выход для страны в условиях мирового кризиса. Смысл подобной «национальной независимости и единства» станет понятен, если вспомнить, что 17 июня, день поражения восточногерманских рабочих, боннское правительство объявило днем германского единения. На самом деле из кризиса капитализма выхода нет; предоставленный самому себе, порочный круг «кризис-война-восстановление» будет продолжаться до скончания века, то есть до гибели человечества. И именно потому, что единственным способом преодолеть это варварство является мировая пролетарская революция, для революционеров жизненно важно проанализировать опыт прошлого и борьбу нашего класса, чтобы вчерашние поражения завтра обернулись победами.

Так называемые социалистические страны Восточной Европы возникли в результате передела мира после второй мировой войны. Лозунг «священной войны» против фашизма являлся всего-навсего обманом, который западная и российская буржуазия использовала для мобилизации трудящихся на борьбу за ее прибыли, новые рынки и источники сырья. «Приверженность демократии», которая, как считается, вдохновляла союзников, не помешала Сталину заключить с Гитлером пакт накануне войны, что позволило России уже тогда захватить обширные территории Восточной Европы.

По мере того, как близилась победа союзников, обострялся и конфликт интересов в «демократическом» лагере между Россией с одной стороны и Англией и США с другой. Россия получала лишь самую минимальную помощь от Запада, а Великобритания хотела даже открыть второй фронт на Балканах, а не во Франции, чтобы помешать русским оккупировать Восточную Европу.

Однако эти гангстеры сохраняли единство из опасения, что вторая мировая война, подобно первой, вызовет подъем классовой борьбы, особенно в побежденных странах. Жестокие бомбардировки «союзниками» немецких городов ставили целью нанести удар по рабочему классу Германии. Рабочие кварталы были стерты с лица земли, но разрушено оказалось только 10 % промышленных мощностей.

Растущее сопротивление рабочих, которое в ряде случаев выливалось в восстания в концлагерях и на заводах, недовольство солдат (в частности, дезертирство на восточном фронте), повсюду подавлялось как нацистами, так и оккупационными войсками союзников. На востоке русская армия не стала вмешиваться и позволила немцам разгромить Варшавское восстание, которое продолжалось 63 дня и стоило жизни 240 тысячам человек. Русская армия взяла на себя ответственность за поддержание порядка в Болгарии и других балканских странах. На Западе компартии вошли в послевоенные правительства Франции и Италии, чтобы сломить забастовочное движение и социальное недовольство. Придя к власти, ИКП поддерживала тех самых демократических «союзников», которые беспощадно бомбили итальянских рабочих, захватывавших заводы в конце войны.

«Советские» оккупанты начали методическое разграбление находившихся под и контролем территорий Восточной Европы. В советской оккупационной зоне Германии 40% промышленных мощностей были демонтированы и вывезены в СССР. Sowjеtischen Aktiengesellschaften (SAG – советские акционерные общества), основанные в 1946 году, отправили в СССР 200 заводов «под ключ», в том числе такое крупное предприятие, как «Лойна». Порою в конце войны рабочим удавалось наладить производство на некоторых предприятиях, и именно этими последними поспешили завладеть русские. В 1950 году SAG принадлежало более половины восточногерманской химической промышленности, треть металлургии и примерно четверть машиностроения1.

Значительная часть прибылей отправлялась непосредственно в Россию в качестве репараций. ГДР пришлось выплачивать СССР репарации вплоть до 1953-1954 гг. Разоренная Восточная Германия, чтобы платить по счетам, жестоко эксплуатировала рабочий класс. Пролетариат вынужден был участвовать в восстановлении и расширении советской военной экономики. Сталин никогда не удосуживался объяснить, почему рабочий класс и германское «рабочее государство» должны расплачиваться за преступления эксплуататоров. Укрепление экономических позиций российского империализма в ГДР и Восточной Европе сопровождалось приходом к власти там пророссийских фракций буржуазии. В советской оккупационной зоне КПГ объединилась с социал-демократами – убийцами немецкой революции – в СЕПГ. Цели свои компартия недвусмысленно изложила еще накануне войны: «Новая демократическая республика лишит фашизм материальной базы, экспроприировав фашистские капиталистические тресты, и поставит на ключевые посты в армии, силах правопорядка и органах управления подлинных защитников демократических свобод и прав народов»2.

Укрепление и «демократизация» армии, полиции и бюрократии – вот уроки, которые эти добропорядочные буржуа-«марксисты» извлекли из идей Маркса и Ленина и опыта Парижской Коммуны.

Прошли годы после войны, и настало время объявить о начале строительства социализма. Удивительного социализма, который предстояло построить на плечах разгромленного, раздавленного пролетариата. Интересно, что в 1945-1948 гг. даже СЕПГ не называла проводимые ею меры государственного капитализма социалистическими. Но сегодня разномастные левые, заявляющие, что национализация – это и есть социализм, предпочитают не вспоминать о высокой степени огосударствления экономики в странах Восточной Европы еще до войны, особенно при таких «реакционных» режимах, какие существовали в Польше или Югославии. Централизация экономики под руководством государства продолжалась и при немецкой оккупации3.

Пресловутое провозглашение «строительства социализма» сопровождалось закручиванием гаек в экономике и политике и усилением советского военного присутствия в Восточной Европе, начиная с 1948 года. Это стало непосредственным результатом обострения глобального противостояния между американским и российским блоками. Двухлетний план (принятый в 1949 году) предусматривал подъем производства на 35% в расчете на рост производительности на 30%, увеличение фонда заработной платы на 15% и снижение расценок на 7%. Таким образом, производительность труда возрастала в два раза больше, чем зарплата. Достичь этого планировалось путем улучшения организации труда, внедрения «жестких нормативов», борьбы с прогулами и браком4.

Повышение зарплаты, которое действительно имело место в 1948 году, явилось всего лишь результатом повышения трудовой нагрузки на работников и «соревнования» между ними, иными словами, усиления эксплуатации. То было время «движения Хеннеке» (аналога стахановского движения в СССР) и железной дисциплины, установленной на предприятиях при помощи профсоюзов. Но даже такое несущественное повышение зарплат легло на экономику слишком тяжким бременем, и властям требовалось так или иначе свести его на нет. Восточный блок, экономически все более отстававший от своего западного соперника, вынужден был ради своего сохранения вкладывать выжатые из пролетариата сверхприбыли в тяжелую промышленность (прежде всего, ВПК) в ущерб развитию инфраструктуры и производства средств потребления… Подобное положение дел, требовавшее непосредственного и централизованного государственного контроля, вынудило буржуазию повести наступление на уровень жизни пролетариата.

Рабочий класс ответил на это подъемом классовой борьбы, охватившей Восточную Европу в 1953-1956 гг. Начало движению положило выступление рабочих Пильзена (Чехословакия), которое вылилось в столкновение с войсками. За ним последовало усиление протестов в ГДР и восстание в Воркутинских лагерях в июне того же года. Движение достигло апогея в 1956 году, когда произошли события в Польше и Венгрии, сопровождавшиеся формированием рабочих советов.

По оценкам специалистов, реальная зарплата в ГДР в 1950 году сократилась в два раза по сравнению с 1936-м5. В июле 1952 года СЕПГ объявила о начале периода «ускоренного строительства социализма» – под этим следовало понимать увеличение инвестиций в тяжелую промышленность, курс на увеличение производительности и, соответственно, норм выработки. Стало понятно, что речь идет об ускорении послевоенного восстановления. Весной 1953 года, в тот момент, когда профсоюзам Западного Берлина с большим трудом удавалось сдерживать активность строительных рабочих, восточноберлинское правительство начало массированную кампанию по увеличению норм выработки, в том числе в строительстве. 28 мая было объявлено, что 60% рабочих, занятых на постройке грандиозной аллеи Сталина, «добровольно» согласились повысить себе нормы! Результаты вскоре дали себя знать. В том же месяце вспыхнули забастовки в Магдебурге и Карл-Маркс-Штадте. В ответ правительство объявило о всеобщем пятипроцентном повышении норм выработки с 5 июня.

Испугавшись настроя, охватившего большинство рабочего класса, противники Ульбрихта в руководстве СЕПГ, определенно заручившись поддержкой Кремля, выдвинули проект реформ с целью привлечь на свою сторону средние классы. Эта группа даже стала призывать к проведению более гибкой политики в том, что касалось производительности труда6.

Но подобные маневры уже не могли предотвратить выступления пролетариата. 16 июня строительные рабочие вышли на улицу и призвали других трудящихся присоединиться к ним. Демонстрация направилась к зданиям правительства. На следующий день Восточный Берлин парализовала всеобщая стачка; ее поддержали работники в других городах. Организацией борьбы занимались стачкомы, избранные рабочими на открытых собраниях и находившиеся под их контролем, независимые от партий и профсоюзов. Нередко первым требованием рабочих становился роспуск партийных ячеек на производстве. В Халле, Биттерфельде и Мерзебурге, центрах восточногерманской индустрии, избирались городские стачкомы, которые пытались совместно координировать борьбу. Приходилось им одновременно решать и текущие городские проблемы:

«В Биттерфельде центральный стачком попросил пожарных убрать со стен и крыш официальные пропагандистские лозунги. Полиция продолжала проводить аресты, и тогда комитет сформировал отряды, бравшие под свой контроль квартал за кварталом. По приказу стачкома политические заключенные в городе были освобождены. Мэра, однако, взяли под стражу»7.

По всей стране захватывали и поджигали помещения парткомов, освобождали политзаключенных. Репрессивный государственный аппарат был парализован. Отныне помочь правительству могли только русские танки. В Восточном Берлине 25000 солдат и 300 танков подавили сопротивление рабочих, вооруженных палками и бутылками. Лейпциг, Магдебург и Дрезден удалось усмирить за несколько часов. В других местах потребовалось больше времени. В Берлине забастовки вспыхивали еще в течение трех недель.

Быстрота и широта распространения протестов, немедленное выдвижение политических требований, а также осознание необходимости непосредственно выступить против государства – все это позволило рабочим временно парализовать репрессивный аппарат восточногерманской буржуазии. Однако для того, чтобы помешать вторжению «красной армии», нужно было придать гражданской войне международный характер. Этому воспрепятствовала изоляция восточногерманских рабочих от их товарищей по классу за рубежом, в том числе в Западной Германии, и причина такого исхода коренилась в поражении, которым обернулся революционный подъем 1917-1923 годов. Победившая тогда контрреволюция в еще большей степени, чем российские империалистические штыки, способствовала тому, что восстание восточногерманских рабочих не переросло в революцию. Их классовые связи с собственным прошлым, с прежним боевым опытом уже давно были оборваны кровавыми «героями» реакции Носке, Гитлером и Сталиным – оборваны концлагерями, истреблением населения, а также деморализацией и уничтожением революционных партий (начиная с убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург и политического разрушения КРПГ). Долгое время находясь под властью однопартийных государств, рабочие думали, будто парламентская демократия способна защитить их от грубой эксплуатации. Они требовали свободных выборов в парламент. Посылали своих делегатов в Западный Берлин, чтобы просить о помощи тамошние власти и профсоюзы, но тщетно. Западноберлинская полиция и французские и британские войска стояли вдоль всей границы анклава, чтобы не допустить никаких проявлений солидарности между рабочими. Западные профсоюзы отказались призвать к забастовке и предостерегали восточногерманских рабочих от нарушений закона и проявлений авантюризма. Рабочие (в частности, стачкомы Хале и Биттерфельда) призывали российскую армию сохранять нейтралитет и не вмешиваться во внутренние дела Германии. Но извлекли из этого суровый урок: в классовой борьбе нейтралитета не бывает. Рабочие стремились избавиться от Ульбрихта и Ко, но не осознали, что их заменят другие, и вопрос заключается не в том, чтобы свергнуть то или иное правительство, а в том, чтобы уничтожить мировую капиталистическую систему, которая затягивает удавку на нашей шее. Они не поняли необходимости политической централизации борьбы через рабочие советы, способные смести буржуазное государство.

Сталинисты из ГКП и западногерманские маоисты охарактеризовали события 17 июня как фашистский заговор, организованный Бонном и Вашингтоном. Тем самым они лишний раз продемонстрировали свой антипролетарский характер. Рабочий класс должен выбросить на свалку истории подобные группы (а также сторонников «товарища» Баро, который горит желанием демократизировать Восточную Германию и ее драгоценное «рабочее государство», лишь бы сохранить закон и порядок).

Логику таких группировок раскрывает листовка, выпущенная маоистской организацией «Коммунистическая лига Западной Германии» (КBW) к 25-й годовщине событий 17 июня. Эти самопровозглашенные сторожевые псы сталинистской идейной чистоты заявляют: «Тот факт, что выступления были “поддержаны” западногерманским правительством, доказывает, что они не могли быть не чем иным, как фашистским путчем. Действительно, западная буржуазия поддержала движение точно так же, как профсоюзы, к примеру, “поддерживают” забастовки, – чтобы направить их в тупик, к поражению. Факты свидетельствуют о том, что люди, готовившие грязное дело 17 июня, оказались не в состоянии ничего предпринять – как раз потому, что являлись не «храбрыми рабочими», а провокаторами, прислужниками империализма, не пользовавшимися поддержкой рабочего класса. И они разбежались как кролики, когда Красная армия, в то время армия рабочего класса, оказала противодействие этим контрреволюционным поползновениям» (листовка от 15 июня 1978 г.).

Вот как просто объяснялась проблема! Но даже эти контрреволюционные попугаи считают нужным упоминать об ошибках «дяди Вальтера» (Ульбрихта) и замешательстве рабочих. Как же случилось, что три года спустя после этой первой фашистской авантюры рабочие массы Венгрии поднялись против сталинских танков? И почему рабочие столь часто и яростно выступали против «своей собственной» армии? Почему и пальцем не пошевелили, чтобы спасти «родное» государство и революцию от пресловутой «хрущевской контрреволюции», о которой так любят поговорить в маоистских кругах?

Поднявшись на борьбу в условиях упадка капиталистической системы, немецкие рабочие в 1953 году и венгерские в 1956-м немедленно столкнулись с враждебностью всей мировой буржуазии. Обманчивые лозунги «демократии» и «объединения Германии», выдвинутые западной пропагандой, довершили дело Красной армии, разгромившей рабочий класс. Буржуазия старых капиталистических стран лишний раз продемонстрировала свое умение манипулировать ложью. Стратегия ее заключалась в следующем:

– как можно скорее положить конец борьбе рабочих, не дав ей сделаться интернациональной;

– навязав движению буржуазные требования (демократии, свободы…), Запад надеялся распространить свое влияние на страны советского блока.

Так или иначе, идеология западной буржуазии направлена прежде всего против пролетариата. Рассуждения о низкой зарплате и отсутствии свободы для «народа» на Востоке используются сегодня главным образом для того, чтобы сломить сопротивление рабочих мерам жесткой экономии на Западе. В 1953 году идеологическое вмешательство сил Западного блока в восточногерманский конфликт способствовало, по сути, политическому разоружению пролетариата и тем самым помогло сталинистам остаться у власти.

В 1956 году в Польше и Венгрии самым эффективным средством сломить рабочее сопротивление стал национализм. Спустя всего несколько месяцев после расстрела рабочих в Познани польская компартия готова была раздавать оружие жителям Варшавы, чтобы защитить отечество от русских. Восточногерманское правительство, напротив, видело в немецком национализме угрозу, исходящую из Бонна. По этой причине мысль об объединении всех классов в борьбе против русских не допускалась изначально. Не имея возможности прибегнуть к мистификации, СЕПГ удержалась у власти благодаря иностранным танкам и демократическим разглагольствованиям.

Во всех этих событиях рабочий класс показал, что он не был и не мог быть «классом на службе капитала». В ответ на ложь буржуазии и ее левых фракций – которые беспрестанно ставят рабочему классу в вину милитаризм, рабочую аристократию, расизм, видят его разгромленным и смирившимся с поражением, революционеры делают упор на то, что центральной проблемой классового общества является противоречие между наемным трудом и капиталом. Они всегда противостоят друг другу, что обусловлено объективными причинами. Так как пролетариат не обладает в обществе экономической властью, свержение капитализма может быть только политическим актом, результатом сознательной революционной воли трудящихся. Октябрьская революция в России потерпела поражение в значительной мере из-за нехватки опыта и сознательности рабочего класса и его революционного меньшинства. Точно так же все попытки сопротивления капитализму в 40-50-е гг. были обречены на неуспех из-за замешательства и деморализации, последовавших за поражением Октябрьской революции.

«Коммунисты советов», например, группа «Daad en Gedachte», впадают в идеализм, когда заявляют, что события 17 июня 1953 года доказывают беспредельную мощь стихийных масс пролетариата, который, следовательно, не нуждается в классовой партии. Чужда марксизму и типичная концепция бордигистов, которые объясняют любое поражение отсутствием революционной партии. Поскольку пролетариат по характеру своему является эксплуатируемым и угнетенным классом, он стихийно вступает в борьбу против капитала. Однако, чтобы успешно вести ее, пролетариат должен действовать максимально сознательно и самоорганизоваться. В огне классовой борьбы класс выковывает свое оружие, свои организации. Благодаря им он переходит от локальных требований к отстаиванию своих классовых интересов, то есть к борьбе за коммунизм. В революционных боях рабочие массы организуются в советы, которые инициируют и координируют их действия, готовят восстание. Так класс преодолевает собственную стихийность и становится самостоятельной революционной силой, единой и неделимой.

Так что коммунисты советов и бордигисты неверно ставят вопрос. Для победы революции нужны не только и не столько советы или партия как таковые, сколько сознательная классовая самоорганизация!

Образование партии и советов – два отдельных и важнейших момента в процессе классовой самоорганизации. Никакая рабочая борьба, тем более в разгар контрреволюции, не завершится победой только потому, что будет существовать «всемирная партия». Всемирная партия – не просто набор принципов, тем более не порождение каких-нибудь сект, принимающих плоды своего больного воображения за реальность. Всемирная партия завтрашнего дня будет означать боевую и дисциплинированную самоорганизацию наиболее боевых и сознательных сил класса, которые в борьбе станут решительно содействовать тому, чтобы класс выполнил стоящие перед ним задачи. Партия, продукт классовой борьбы, не возникает стихийно – ее создание готовится долгими годами теоретической и практической работы. Наша задача – включиться в такую работу.

Если отсутствие сознательного революционного меньшинства в движениях 1953 и 1956 годов показало слабость рабочего класса в то время, возникновение и усиление таких меньшинств после 1968 года свидетельствует о том, что перед нами открывается новый период классовой борьбы. Недавние забастовки в Восточном Берлине и Карл-Маркс-Штадте, волнения в Виттенберге и Эрфурте, предвещают начало новой эпохи классовых конфликтов и социального кризиса в ГДР. Мы уже видели в Восточной Европе (в Польше и Румынии) первые отважные действия пролетариата, реагирующего на кризис. Не достигнув высокой степени политизации, эти выступления, тем не менее, являются важным уроком для мирового рабочего класса: они опровергли рассуждения о том, что пролетариат «интегрировался» в систему государственного капитализма, ставшего «раем для рабочих»; они доказали интернациональное единство рабочей борьбы против капитала во всех формах. Спустя 25 лет после выступления рабочих Восточной Германии мы противопоставляем единству буржуазных разбойников – единство и солидарность рабочих и революционеров всех стран. Креспель