17 июля 1936 г., с попытки военного переворота генерала Франко, началась Гражданская война в Испании. Предлагаем вниманию читателей серию материалов об истории испанского анархизма, с момента его зарождения до наивысшего подъема в 1936 г.

По сравнению с остальной Европой, Испания всегда находилась в географической, экономической и политической изоляции. Страна, в которой соседствовали консерватизм и революционность; традиционное общество с темпераментом, принимавшим в своих проявлениях крайние формы. Испанский народ был способен на вспышки насилия и проявление великодушия; строжайшие нравы переплетались с крайней независимостью духа. Люди не теряли чувства собственного достоинства даже в нищете. Здесь анархизм встретил весьма благоприятную почву, а через полвека он превратился в движение, которое не идёт в сравнение по своей значимости для истории- страны с подобными ему движениями анархистов других европейских стран. Для Испании анархизм был идеей, будоражившей бедняков, делом, насчитывавшим сотни тысяч приверженцев среди рабочих Барселона и Мадрида, но более всего среди крестьян Андалусии и Арагона, Леванта и Галисии.

От остальных европейских анархистов испанцы отличались не только числом, но и самой своей сутью. Их доктрина возникла той же “весной”, при участии тех же пророков – сперва Прудона, а затем – Бакунина и Кропоткина, последний, впрочем, не оказал столь значительного влияния в этой стране. В ответ на призыв Прудона его ученик Рамон де-ла-Сагра, по словам М. Неттлау – первый испанский анархист, начал в 1845 г. издание журнала “El Porvenir” (“Будущее”). Власти быстро подавили первый анархистский журнал, предвосхитивший своим выходом трёхлетнюю, эпопею Прудона с его “Le representant du peuple” (“Представителем народа”). Будучи в 1848 г. в Париже, Де-ла-Сагра принял активное участке в работе Народного Банка и других предприятий своего наставника. Умер он в ссылке и не оказал на развитие анархизма в Испании серьезного влияния.

Собственно анархистскому движению здесь предшествовал (по определению Неттлау) период “федералистского ученичества” – время, когда идеи Прудона, в их умеренной форме, сыграли немаловажную роль в истории Испании. Центральной фигурой испанского федерализма был Пи-и-Маргаль. Один из наиболее преданных исследователей Прудона, этот уроженец Каталонии впервые обратил на себя внимание во время короткой революции 1854 г., опубликовав тогда книгу “Реакция и революция”. Он не был анархистом, и в политике стоял ближе скорее к Т.Джеферсону, чем к Прудону. Предусматривая создание правительства, которое двигалось бы по пути революции, постепенно проводя последовательные реформы, он заявлял: “Я буду изменять власть до полного её уничтожения”. Хотя в результате этого движения должна бы бала наступить анархия  Пи отличало от анархистов стремление организовать “угасание” власти, а не демонтаж её структур.

Пи стал основным переводчиком Прудона. Начав о “Принципов федерализма”, он перевёл также “Решение социальной проблемы”, “Политическая правоспособность рабочих классов”, “Система экономических противоречий”. К выходу последнего перевода (1870 г.) в Испании достаточно хорошо знали, благодаря достаточному количеству книг, основные аспекты идеологии Прудона. Однако, местный федерализм был всё порождением в большей степени традиционных склонностей к региональной автномии, культа “малой родины”.

Федералисты имели бы шансы на свой “звёздный час” в ходе революции, однако к тому времени в стране уже успели распространиться идеи Бакунина, федерализм в редакции Пи-и-Маргаля был предназначен прежде всего для низов т. н. “среднего класса” – главной движущей силе, застрельщика испанского революционного движения XIX века. Бакунисты рассчитывали, и не безосновательно, на мастеровых Барселоны и Мадрида. Несмотря на определенный спад революционного движения, уже в 1854 г. стало очевидным раздражение и недовольство городских и сельских рабочих. В 1855 г. последовала всеобщая стачка в Барселоне и других городах Каталонии, в 1861 г. батраки Андалусии подняли несколько восстаний, в 1866 г. в Мадриде вспыхнул мятеж, и, наконец, в 1867 г. – за год до появления бакунистов Каталонию, Арагон и Валенсию охватило крестьянское восстание.

Параллельно с этими стихийными вспышками народного гнева, в стране создавались различные рабочие организации. Легализация профсоюзов произошла в 1839 г., а в 1840 г. ткачи Барселоны предприняли безуспешную попытку создания городской федерации профсоюзов. В 1846 г. последователь Фурье – Фернандо Гарридо стал издавать в Мадриде социалистический журнал “Притяжение”, а в 1860-х гг. занялся пропагандой идей кооперации. Гораздо левее Гарридо был Антонио Гуссарт, начавший в 1864 г. издание журнала “Эль Обреро ” (“Рабочий”). В Барселоне Гуссарту удалось созвать в 1865 г. конгресс 40 рабочих ассоциаций с целью создания федерации кооперативов. В 1862 г. испанцы, бывшие делегатами на Всемирной Лондонской Выставке, приняли участие в дебатах, предшествовавших образованию Международного Товарищества Рабочих. В 1865 г. Парижское Бюро МТР утверждало, что поддерживает связь с “испанскими демократами”. И наконец в 1868 г. на Брюссельском конгрессе появился первый делегат от Испании А.Марсал-и-Англоса, который под именем Сарро Магалан представлял Рабочую Ассоциацию Каталонии и Трудовой Легион Иберии.

Говорить о реальном анархистском движении в Испании можно лишь с сентябрьской революции 1868 г., обрекшей королеву Изабеллу на изгнание. Бакунину эти события показались великолепным шансом для создания Интернационала с ориентацией не на Маркса, а на него самого. В Испанию отправились ученики бунтаря-Бастелина: Шарль Алерини и Джузепле Фанелли, с именем которого испанская анархистская традиция связывает создание движения. Он прибыл в Барселону, не имея ни гроша за душой в октябре 1868 г. Довольно забавно, что именно в этом городе, снискавшем себе позднее репутацию центра испанского анархизма, Фанелли не удалось завязать каких-либо контактов, и он вынужден был отправиться в Мадрид. Здесь Ф.Гарридо связал его с молодыми печатниками, федералистами, уже знакомыми с либертарными идеями Прудона в переводах Пи-и-Маргаля. Однако, они ничего не знали о 1-й Интернационале. Душа группы – Гонсалес Мораго, знавший немного итальянский, организовал эту встречу, несколько участников которой на всю жизнь связали свою судьбу с анархизмом, сыграв позднее не последнюю роль в его судьбах в Испании. Так начался испанский анархизм. Через несколько дней Фанелли закрепил свой успех в Барселоне. Несколько неделе пробыл он в Испании, успешно проводя свои встречи. Ни до, ни после этого визита ему не выпадало успеха. Единственным объяснением этого может быть степень социальной напряжённости, при которой рабочих и молодых интеллектуалов не устраивал умеренный федерализм Пи-и-Маргаля. Анархизм Бакунина, заключавший в себе федералистскую доктрину, но идущий дальше – был именно тем, самим подходящим для них учением.

С небольших групп, образовавшихся в это время, начинается рост движения. Появились газеты – ╚Ла Федерасьен╩ (“Федерация”) в Барселоне и “Солидаридад” (“Солидарность”) в Мадриде. Секции I Интернационала были созданы в Андалусии, Валенсии, на севере страны. К началу 1870 г. количество испанцев в МТР достигло 15.000. Два испанских делегата: Гаспар Сентиньон и Рафаэль Фарга-Пелисьер участвовали в работе Базельского Конгресса в 1869 г. и вошли в бакунистское большинство того успешного периода борьбы с Марксом внутри Интернационала. Бакунин привлек их к сотрудничеству в рядах Международного Братства. По его предложении они, вернувшись, создали Испанский Альянс Социалистической Демократии. По-видимому, эта организация не входила в старый Альянс. Ею была создана тайная сеть “посвященных” в Испанской федерации I Интернационала (ИФИ). Сама ИФИ была основана в Барселоне на общем конгрессе, созванном в июне 1870 г.. 90 делегатов представляли 150 организаций рабочих, насчитывавших 40000 членов, но т.к. некоторые из этих 150 организаций формально ещё не вступили в ИФИ, то реально она насчитывала 20.000, В Испании были одобрены решения юрской федерации, поэтому перед конгрессом не стоял выбор: с Бакуниным или нет? Правда, вскоре, благодаря деятельности П.Лафарга, посланного Марксом с целью ликвидировать влияние Бакунина, в организации всё же произошел раскол, но к авторитарным секциям примкнуло незначительное меньшинство, и в целом испанское рабочее движение осталось на позициях анархизма.

Конгресс 1870 г. в Барселоне.

Тем временем, Амадео Савойский получил испанскую корону. В первые месяцы его правления ИФИ не только росла численно, но и организовала несколько успешных стачек в Барселоне. Успех вызвал репрессии, полиция начала аресты лидеров федерации, и её Региональный Совет бежал в Лиссабон. Здесь была основана секция, ставшая ядром анархистского движения Португалии. После улучшения обстановки в сентябре 1870 г. члены РС вернулись, чтобы принять участие в Валенсийском конгрессе, призванном создать рабочую структуру местных федераций, а внутри общей организации (ИФИ) – отделения по стране. В январе 1871 г. встревоженное растущей активностью ИФИ, правительство, под предлогом того, что работой федерации управляют из-за границы, официально её распустило. ИФИ проигнорировала запрет и Ансельмо Лоренцо отправился в свою знаменитую поездку по Андалуссии, агитировать среди крестьян и батраков, которые позже станут столь значимой частью испанского анархизма.

На Гаагском конгрессе испанцы были в числе бакунистского меньшинства и затем активно участвовали в создании антиавторитарного  Интернационала. 3 декабре 1872 г. конгресс ИФИ в Кордове единодушно одобрил решения Сент-Имье (местечка в Швейцарии, где не признающие решений Гаагского конгресса сторонники Бакунина создали антиавторитарный Интернационал). В федерации была признана автономия местных секций, Региональный Совет был преобразован в Бюро переписки и статистики. Однако, неофициально внутри организации была сохранена теневая сеть активистов, фактически контролировавшая политику ИФИ.

К моменту отречения Амадео и провозглашения республики большинство членов ИФИ, насчитывавшей 50.000 человек, было сосредоточено на юге, в сельских районах. В новой ситуации важную роль играла федералистская линия последователей Прудона. Ставший президентом Пи-и-Маргаль заявил в Кортесах, что Испании предстоит стать федеративной республикой. Он обещал привести страну к децентрализации, к превращению регионов в автономные кантоны с резко ограниченной властью церкви, к раздаче крестьянам необработанных помещичьих земель Юга Испании. Однако, президентство Пи не было долгим и счастливым, республика была быстро свергнута, частично вследствие мятежей реакционеров-карлистов (сторонников абсолютной монархии, объединившихся в 1830-х годах вокруг Дона Карлоса – брата короля Фердинанда VII ) на севере, а на юге из-за энтузиастов федерализма, не пожелавших отложить свою автономию до ее официальной легализации. Большинство городов Андалусии и Леванта: Севилья, Гранада, Валенсия, Кадис, Малага, Картахена провозгласили себя свободными кантонами. Там были учреждены Комитеты Общественной Безопасности, церкви закрыли, а богатых обложили налогами. Когда Временное правительство решило послать на юг войска, Пи-и-Маргаль подал в отставку. Восстания были легко подавлены, только в Картахене осада длилась почти 5 месяцев, т.к. там оборонялись федералисты всего региона.

В смертельной схватке, устроенной их кузенами федералистами участвовали далеко не все анархисты. ИФИ как организация воздержалась от каких-либо акций, приняв резолюцию, отвергавшую всякую политическую активность, но не запрещавшую её членам следовать своим личным порывам. Каждый был свободен как личность, и многие участвовали в восстаниях и даже служили в Комитетах Общественной Безопасности. Анархисты оказались вовлечены в некоторые события 1873г. Ими были вызваны восстания в некоторых деревушках Андалусии. В Алькое – небольшом городке в Валенсии – имела места своего рода мини-революция. Это был давний форпост ИФИ во многом благодаря деятельности Альбарасина, местного анархиста, работавшего учителем. Сразу же по провозглашения республики рабочие бумагоделательных фабрик, преобладавших в Алькое, объявили стачку с требованием установления 8-часового рабочего дня – т.е. реализации части индустриальной программы правительства федералистов. Когда по демонстрации рабочих, проходившей в центре города, открыла огонь полиция, в Алькое начались бои. К концу следующего дня рабочие, согласно легенде, возглавляемые Альбарасином, восседавшем на белом коне, установили контроль в городе, убив при этом с дюжину полицейских. Они расстреляли мэра, ответственного, по их мнению, за начало стрельбы, подожгли несколько богатых домов, и в завершение этой вспышки продефилировали по улицам с головами своих поверженных врагов.

Подобного рода проявления насилия не были новостью для Испании. Такое нередко случалось во время народных восстаний, а в сравнении с жестокостями, чинимыми карлистами над захваченными либералами, случившееся было скорее “мягкотелостью”. Изолированность алькойского инцедента показывает, насколько в стороне от общей для всех политики насилия находилась ИФИ, “предпринявшая яростные попытки отмежеваться от алькойских событий. Как ни странно, но несмотря на это и “организационное бездействие” 1873 г. влияние и численность анархистов увеличивались. Испанские делегаты на Женевском конгрессе антиавторитарного Интернационала в 1873 г. утверждали, что представляют 300.000 членов; это было, скорее всего, преувеличением – по более вероятным данным численность ИФИ колебалась между 50.000 и 70.000 человек.