Игорь Олиневич презентовал 17 сентября в Варшаве свою книгу «Еду в Магадан» на польском языке. Ниже – наиболее интересные моменты из выступления бывшего политзаключенного и его ответов на вопросы слушателей и журналистов.

«Еду в Магадан» еще не закончена

К сожалению или к счастью, книга была опубликована не полностью. Некоторые главы моя мать посчитала настолько опасными относительно даже других глав, что не решилась их напечатать. Но я планирую этот недостаток исправить и добавить информацию о судьбах всех тех людей, с которыми я сидел. Большинство из них оказалось трагическими.

О методах КГБ

Радикальные акции начались в Беларуси с конца 2008 года, после бунта в Греции. Но КГБ это не интересовало. В конце 2009 – начале 2010 года в анархическом движении в Беларуси сформировалось три группы, которые стали проводить агитацию среди рабочих Минского автомобильного завода и работников гипермаркетов.

После этого мы сразу ощутили на себе внимание органов безопасности: на наши встречи стали приходить сомнительные люди, появилось наружное наблюдение. Начали арестовывать анархистов одного за другим. Через задержания, по нашим сведениям, прошло более сотни человек.

О предательстве: бойся слабого

Некоторые из тех, кто давал показания на товарищей, уехали из страны. В частности, Максим Веткин учится в Польше на программе Калиновского. Других иногда видели в городе, они имели печальный вид. Сейчас я бы не хотел их встречать, потому что придется ехать уже в лагерь для рецидивистов. Может быть, в лагере я и стал добрее, но предательство не имеет права на прощение.

Когда я приехал в лагерь, я встретил одного «блатного», который сказал мне: бойся слабого. И тюремный опыт это только подтверждает: именно среди слабых оказываются наибольшие подлецы и предатели.

Призма общества

Большинство заключенных в Беларуси – это вовсе не криминал. Подавляющее большинство – это люди, осужденные за бытовые и экономические преступления, очень много наркоманов. А также сидит очень много бывших сотрудников карательных органов и чиновников.

В Беларуси тюрьма – это призма всего общества. Побывав в тюрьме, можно познакомиться и узнать все слои населения, которые только бывают.

«Красное и черное»

Лагеря делятся на два типа: «черные» и «красные». В «черных» правят воры в законе и их банды. В «красных» правят либо администрация, либо заключенные, сотрудничающие с ней. Это все власть: и «черные» и «красные», но «черные» зоны все-таки полегче.

Мой соратник Александр Францкевич был в «получерном» лагере. Он мог достаточно свободно посещать другие бараки и даже имел мобильный телефон. В том лагере, где был я, доминировало «красное» над «черным», и за мобильный телефон – сразу грозило 6 месяцев БУРа.

Но сотрудничающие с администрацией имеют и телефоны, и алкоголь, и порой – наркотики. На них почти не оформляют актов о нарушении дисциплины, и они как правило получают досрочное освобождение. «Козлы» есть «козлы».

Письма и солидарность

Когда зек получает много писем – это всегда вызывает большое уважение. Так что письма писать надо. Цензура работала иногда хорошо, иногда плохо. Я даже как-то получил письмо на английском языке, что запрещено.

О некоторых акциях солидарности я знал, но о большей части я узнаю только сейчас, копаясь в интернете. Единственная возможность узнать что-то подробнее была раз в полгода, когда давали длительное свидание с родителями. Первые три года, когда был в первом лагере, были некоторые работники лагеря – не тюремщики, а вольнонаемные – которые сообщали мне новости из интернета.

Однажды я получил письмо от Коли Дедка, когда он сидел в крытой тюрьме. Он передал его подпольным путем арестанту, которого никогда лично не видел и который проехал две тюрьмы и прошел несколько обысков, чтобы его мне передать. Такая анонимная солидарность тоже существует среди арестантов.

«Тюремщик встал на колени и извинился»

Теоретически бунт возможен, и за пять лет я видел его целый один раз. Проблема в том, что право на бунт берут на себя «блатные». Достаточно одного слова – и весь лагерь не выйдет в столовую. Это ЧП, и тогда администрация идет на переговоры с «блатными».

Но иногда случаются такие события, когда все происходит спонтанно. В 2012 году у нас взбунтовался весь барак. Перед этим ночью ментами было очень жестоко избито 10 человек, которые потом вскрыли себе вены. Все были уже на взводе и ждали сигнала, чтобы поднимать бунт. Но администрация закрыла в ПКТ «блатного» и такой команды не пришло.

В этот момент на проверку пришел один тюремщик, в доску пьяный, и всех нас очень сильно оскорбил. Один человек возмутился, и тюремщик приказал ему явиться на вахту. Он отказался, и тюремщик вызвал наряд внутренних войск. Мы обступили этого парня кругом и не давали солдатам зайти в барак.

И тогда вышли мы все. Увидев, что мы выходим, солдаты отошли к своему штабу и заблокировали нам выход за колючую проволоку, окружавшую барак. Мы потребовали, чтобы потерявший лицо тюремщик извинился. Он пришел и – наверное, потому что был очень пьяный – десять минут кричал на нас, а потом встал на колени и извинился.

Мысли о побеге

Как говорил один старый боевик в фильме «Красные бригады», в тюрьме человек должен думать о трех вещах: заниматься самообразованием, развивать себя физически и как оттуда сбежать. Я собирал старые истории, как раньше осуществлялись побеги, и с сожалением обнаружил эти недостатки лагерной системы уже были устранены.

Иногда копают подкоп. Но если двое – то один обязательно стукач. Иногда бросаются перелазить забор, но это делается специально, чтобы тюремщики арестовали и отправили на «крытую». Это делают те, кто проигрался в карты или набрал долгов.

«Предлагали стать смотрящим за бараком»

Иерархия в тюрьме сродни государству. И неважно, кто это: менты, «козлы» или «блатные» – это все равно остается властью. Но тюремные понятия оставляют большой диапазон для того, чтобы жить в соответствии со своими убеждениями.

«Блатные» часто из среди непокорных заключенных пытаются вербовать себе помощников, исполнителей. Меня в том числе попытались завербовать к себе, предложили стать смотрящим за бараком. Но я понимал, что это уже присоединение к иерархии, и это перечеркнет весь мой анархизм.

Ирония судьбы, но через неделю «козлы» предложили мне стать комендантом промышленной зоны.

Как сохранить здоровье

В первом лагере стоматолога не было вообще. Больной зуб обвязывали капроновой ниткой, два человека держали за руки – а третий вырывал. Во втором лагере очередь к стоматологу занимала полгода. Заболеваемость туберкулезом выше среднестатистической то ли в 100, то ли в 1000 раз. В тюрьме лучше не болеть.

Все зависит от образа жизни. Если заниматься спортом, закаляться холодной водой, сохранять свои нервы, не идти наперекор своим принципам – человек выходит вполне здоровым. И – не курить.

«Выбирая между достоинством и свободой – выбирай достоинство»

Помещение в тюрьму – это огромный стресс, и больше всего я боялся, чтобы не уронить своего достоинства. Если утратишь самоуважение – потом менты сделают из тебя кого угодно. Выбирая между достоинством и свободой, надо выбирать всегда достоинство. Без достоинства свобода превратится в отраву.

«Буду заниматься только общественной деятельностью»

До посадки у меня были различные творческие увлечения. Я работал инженером по радиоэлектронике, делал первый белорусский спутник. Анархическое движение было только некоторой частью моей жизни. Теперь ни работы, ни профессии, ни творческих увлечений не осталось.

Поэтому я буду заниматься только общественной деятельностью: участвовать в анархическом движении и поднимать вопросы о пенитенциарной системе.

Потому что то, что существует в белорусских тюрьмах и лагерях – не имеет права на существование. Там до сих пор сталинская советская система, разве что не убивают.

«В «выборах» участвуют те, кто в 2010 году дал показания на своих соратников»

«Выборы» в Беларуси всегда были декорацией для легализации правящего режима. Сейчас власть пытается использовать различные оппозиционные группы, привлечь их к участию в «выборах», чтобы это декорация стала не статичной, а динамичной.

И в этой игре сейчас участвуют те «политики», которые после выборов 2010 года, будучи арестованными, дали показания на своих соратников на камеру, и это продемонстрировали по национальному телевидению. Сейчас эти люди активно участвуют в «оппозиционной» деятельности и делают вид, что ничего не произошло.

«В Беларуси против меня возможны любые провокации»

Про это уже можно сказать: проблема в том, что моей семье передали из высших кругов власти, что категорически не желают того, чтобы я оставался в стране. Каждый день после моего освобождения за мной ходило несколько оперативников, даже ездили в деревню, когда я навещал своих бабушку и дедушку.

Я прекрасно понимаю, что остается месяц до «выборов» и возможна любая провокация, которая может мне стоить не только свободы, но и жизни. Как известно, в 2011 году 11 апреля произошел взрыв в минском метро, и двоих парней, которых в этом обвинили, расстреляли. Их процесс активно освещался в прессе, и мало кто из рядовых граждан верил, что это были действительно они.

Сейчас стало еще хуже, чем было тогда, поэтому возможно все. Я не вижу причин оставаться в рамках каких-либо национальных границ. Соратники есть в каждой стране. Несколько месяцев я планирую заниматься тем, чего был лишен: общаться с людьми, которые мне симпатичны, а не с теми, кого мне подсылали тюремщики.