День труда Республика Беларусь встретила невесело. 600 тысяч новёхоньких безработных, всеобщее подспудное недовольство и подозрительность – таково начало очередного правления президента Беларуси. Экономика начинает быть экономной. За счёт трудящихся. Как и положено.
На этот раз, ничего нельзя списать на предшествующую эпоху хаоса, как в 1994-м; всё ближайшее обозримое прошлое страны – это Лукашенко, Лукашенко и ещё раз Лукашенко. Всё, что было относительно хорошего, телевизионная пропаганда приписывает ему, всё, что плохо… Сейчас как раз вовсю идут суды над участниками декабрьской демонстрации. Наверно – они окажутся виноваты. Во всём. Зрители психологически готовы к такому развороту сюжета. Не зря символической фигурой последних дней стал омоновец-«свидетель», рассказавший на суде в качестве аргумента стороны обвинения о синяке на своей попе, полученном якобы от какого-то из (вооружённых, если верить белорусскому телевизору стальными заточками, топорами, коктейлями Молотова) демонстрантов; и на любые сложные вопросы отвечавший: «Я находился в шлеме, я не помню».
ЮБИЛЕЙ, О КОТОРОМ НЕ ВСПОМИНАЮТ
А вспомнить, выглянув из шлемов, кое-что не мешает. Как раз двадцать лет назад закончилась череда протестов заводских рабочих Минска, длившаяся почти месяц. Непосредственным поводом к выступлениям тогда послужил скачкообразный подъём цен (фактор, наблюдаемый и сегодня), прежде всего замеченный в заводских столовых. Требования рабочих в те дни сводились к четырём пунктам: повышение зарплаты; отмена налога с продаж потребительских товаров, отставка правительства; выборы на многопартийной основе.
Требовали возможного, получили определённый минимум. Уважение, по крайней мере. Совершенно не представимые по масштабам затишной консервативной Беларуси забастовки и демонстрации надолго посеяли ужас в сердцах столичной бюрократии и зачаточной частной буржуазии, они ощутили свою полную уязвимость перед огромным рабочим городом.
Последствия Апрельского бунта, тщательно замалчиваемые (ибо кому охота будить пролетарское лихо) всеми фигурами буржуазного и чиновничьего слоя, очевидны: и прежде всего, была заторможена номенклатурная приватизация в виду страха перед волнениями в столице. В условиях, когда значительная часть населения «на взводе», а в соседней России наблюдаются нескрываемые прелести неолиберализации экономики, идти путём наглым и простым белорусская государственная буржуазия не смогла и выдвинула компромиссную фигуру доныне существующего Лукашенко (в действительности его отличия от другого компромиссного кандидата В. Ф. Кебича с самого начала были чисто стилистические, но Кебич пал в качестве разменной фигуры под оплеухой общего народного раздражения от наступающего на страну неблагополучия). Белорусские трудящиеся получили передышку, белорусская буржуазия – вынужденный «отпуск за свой счёт» для аскетического накопления сил и опыта. Социальный взрыв породил период продолжительного социального затишья и относительного классового замирения. При этом, в целом, весь период правления Лукашенко продолжалась, так сказать, предпродажная подготовка страны. Рабочие лишались одно за другим рычагов и юридических прав для отстаивания своих интересов, репрессивная система совершенствовалась в плане богатства и разнообразия наказуемых деяний, цинизма и раболепия судейских чиновников.
Сейчас в обществе царит молчание. Это отчётливо слышное молчание, напряжённое. В такой ситуации очень многое становится вновь возможным. Белорусы привыкли жить скромно и несвободно, но не нервно и впритык. В 1994 ответом на политическую лихорадку стало избрание казавшегося неординарным смельчаком Лукашенко, тогда этого никто не мог предсказать. В 2011-м…
ВЗРЫВ СОСТОЯВШИЙСЯ
На неблагополучном фоне последних месяцев взрыв 11 апреля был для всех громом среди очень мутного неба. До сих пор отсутствие терроризма в Беларуси официально объяснялось великолепной работой правителя, породившего всеобщий мир, терпимость и стабильность. Его правоохранительные органы трудолюбиво перетирали в порошок всяческую крамолу, изливая на народ безопасность и покой. Поэтому теракт в метро – нонсенс для всех. Он прямо-таки оглушил нацию.
Да, странные недорасследованные взрывы в Витебске в 2005 г. и на праздновании дня города в 2008-м словно бы постепенно логично подводили к тому, что случилось 11 апреля. Но восприняли тогдашние теракты всё же не слишком серьёзно: как вялое и бездарное провинциальное подражание роскошному буйству российского терроризма. Ни требований, ни последствий, ни даже чётко сформулированной политической проблемы, которая могла бы быть ознаменована акцией массового публичного насилия, в Беларуси не наблюдалось.
Сторонники (особенно российские) действующего белорусского президента безапелляционно заявляли, что только и исключительно либеральной оппозиции выгоден взрыв, поскольку он-де пошатывает драгоценную белорусскую стабильность. Отчасти это мнение поддерживалось безнаказанными заявлениями работников государственных идеологических институтов, в частности начальником белорусского телевидения (актёром, депутатом и сторонником легализации проституции Давыдько, который в прямом эфире утверждал, что «беспорядки» 19 декабря, исчезновение сахара, масла и валюты, взрыв, наконец, суть этапы спланированной войны против Беларуси (т.е. её всеобъемлющего президента).
Сторонники оппозиции, разумеется, утверждают диаметрально противоположные вещи: взрыв выгоден Лукашенко или какому-то влиятельному ядру его «силовых структур», его смысл: отвлечь нацию от экономических проблем, ужесточить режим препятствования политической активности, лишний раз пройтись граблями репрессий по рядам активистов, ну и запугать всех, конечно.
Итак: «Несомненно, взорвали власти» против абсолютно симметричного «Конечно, взрыв выгоден только оппозиции». Обе теории опирались на уже навязший в зубах принцип «кви продест – кому выгодно», который оказался как угодно удобопревратен. Разница между ними в широте аудитории (оппозицию склонны не стесняясь в выражениях обвинять телезрители государственных каналов; спецслужбы на подозрении у постоянных посетителей социальных сетей) и в том, что за высказанные вслух мнения теперь будут судить, естественно, тех, кто высказывает неофициальную точку зрения о возможных заказчиках взрыва – не Давыдько же «за распространение слухов» штрафовать.
Потому что придумать и приписать ту или иную «выгоду» от Взрыва можно каждой из политических сил, хотя невыгод, цинично говоря (но ни на секунду не забывая об убитых людях), от него больше – опять же всем. Президент получает дополнительный повод сорвать злость на оппозиционерах, а те, предъявляя миру вполне очевидную несправедливость оказываемого на них давления, добавить лишнюю черту к портрету восточноевропейского диктатора. Обе стороны выискивают у оппонента «выгоду» и обе обижаются на то, что эту «выгоду» обнаруживают у них самих. Всё это становится похоже на бесконечное «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…»
ВЗРЫВ БУДУЩИЙ
Тем не менее, была бомба, взрыв, четырнадцать человек погибших. Упрямейший злейший факт. Что-то он да должен значить. Как минимум то, что в белорусском обществе копится и странным образом способно проявляться некоторое напряжение. Даже если убийцы таким образом услаждали свои психически больные души. Напряжение есть, напряжение растёт, за разрывом взрывчатки следует расширение политического противостояния, и «цивилизованно» оно разрешиться едва ли сможет.
Втихаря не первый год продолжается процесс продажи государственных предприятий. Сделки зачастую пугают смехотворностью сумм и наводят на мысль, что реальные объёмы выручки идут в обход бюджета на счета президентского клана. Идут сокращения – малочувствительные до недавних пор из-за возможности трудоустроиться у всякого рода мелких и средних предпринимателей – с ростом внутреннего кризиса они станут нешуточной проблемой.
Как скоро, куда и как уйдёт сделавший своё дело (полицейская система, запуганное население) Лукашенко – этот вопрос пусть занимает заинтересованных «аналитиков» буржуазии. Нас должно волновать то, что весьма вероятно скоро начнётся обострение ссор на границах внутри правящего слоя за модель раздела и передела собственности. Время это малоприятное, но чреватое некоторыми вынужденными решениями и возможностями для пролетарских слоёв. Если правда, если поверить, что среди белорусов находятся мрачные токари и электрики, способные к сооружению гениальных бомб, то надо надеяться, что сотни и тысячи куда лучших, более мозговистых и рукастых людей найдут, как выполнить толковое социальное преобразование себе на пользу, а не на кого бог пошлёт.
Л. Детюк