Пока в Минске будто грибы после дождя растут такие социально значимые объекты, как пятизвёздочные гостиницы, возводимые китайскими и арабскими инвесторами, некоторые минчане продолжают жить в бараках, в некоторых случаях с печным отоплением или без воды. Выбраться с этой обочины жизни даже в нашем якобы социально ориентированном государстве не так-то просто. Пока ты любуешься видом Дома правительства из окна своего барака, само это правительство может в упор тебя не замечать.
Государственные крысы и «народная власть»
Открывая новые станции столичного метро, президент назвал их «подземными дворцами для простого народа». Рядом с одним из таких «подземных дворцов», недалеко от станции «Грушевка», под прикрытием элитного жилья расположился целый квартал деревянных бараков. Даже тот, что уже заколочен, не пустует – оттуда мне навстречу ранним утром вышла группа замёрзших и похмельных бродяг. В остальных живут самые разные люди, кто беднее, кто богаче, но в любом случае не настолько богатые, чтобы отсюда съехать.
За чаем мы разговорились с Владимиром Ивановичем, жителем одного из таких бараков на улице Папанина. Он извинился, что не может предложить к чаю бутербродов – до зарплаты ещё далеко. Барачный квартал должны были снести к декабрю 2012 года, но теперь снос отложен на неопределённое время. «Поэтому останемся по-прежнему в 1936 году. Именно тогда этот дом построили. Здесь ещё большевики жили. И мы живём. Всё гниёт, разваливается. Если дети сверху бегают, кажется, сейчас потолок обрушится. А это вы ещё их не слышали, когда они женские туфли на каблуках надевают! – смеётся Владимир Иванович. – Воду на плите нагреваем, моемся в тазике. Я жене спинку потру, она мне. Вот такая у нас эротика».
«Здесь фильмы ужасов можно снимать, – продолжает мой собеседник. – Отдыхаю я на диване, вдруг чувствую, кто-то по мне ползает. Полегче собаки, но тяжелее кошки. Дёрнулся, на полу визг, возня. Кинул туда тапком, слышу, тапок потащили. Я со злости второй тапок вдогонку швырнул. Потом жалко стало тапок, кинулся отбирать. Крысы это были, конечно. У них под нашим домом свой проспект Независимости проходит, они не зависят ни от кого… ЖЭС как-то отказывался их травить. Ваши крысы, вы с ними и разбирайтесь. Э, нет, говорю, дом государственный – значит, крысы тоже государственные. Потравили. Но они, заразы, живучие, снова объявились. Мы кошку недавно подобрали, только от крыс она не помогает. Её саму от них спасать надо. Смех смехом, а в соседнем подъезде они ребёнка маленького покусали».
Владимир Иванович не сосредотачивается на частных проблемах. Видно, что ему хочется поговорить вообще «за жизнь». Простой рабочий, он рассуждает на темы, которые считаются «интеллигентскими», народу не интересными. О диктатуре и демократии, Великом княжестве Литовском и национализме. «Президент всё националистов ругает. Но я тоже, например, националист. Потому что уважаю и поляков, и немцев, но всё-таки больше люблю белорусов. А он, получается, кого-то другого больше любит?», – говорит Владимир Иванович.
«У нас же власть народная, – рассуждает он. – В смысле, если что идёт не так, сразу народ виноват. Вот и мы, выходит, как будто виноваты, что живём в этом бараке. Не заработали, значит, на лучшее жильё. Если бы я мог в свои двадцать шесть вернуться, когда мы сюда вселились, то заработал бы. Но туда уже не вернуться… Раньше я в Сибирь на заработки ездил, строил там города, откуда мы сейчас нефть получаем, огромные деньги привозил. А государство только и делало, что меня, да и нас всех, грабило. До трусов раздело. Сколько раз уже все сбережения сгорали. Теперь они нас винят, что мы по 5-10 долларов покупаем. Пусть винят, я им больше не верю, хватит».
С тех давних времён, когда Владимир Иванович стал в очередь на улучшение жилищных условий, его семья с трёх человек выросла до девяти. Он говорит, что какой-то мелкий чиновник бросил по этому поводу – мол, «расплодились как тараканы». «Я ему тогда отвечаю: точно, травите нас здесь всех дустом, как тараканов, дешевле выйдет», – говорит мужчина.
В соседнем подъезде, где крысы покусали ребёнка, жильцы из разных квартир собрались вместе на лестнице, будто на деревенской лавочке. Тоже вспоминают последнюю пресс-конференцию президента, в частности, эти злосчастные «5-10 долларов», которые они тоже покупают. «Совсем он уже от народа оторвался, если не понимает, зачем они нам», – говорят.
Им есть на что жаловаться: потолки сырые, просевшие, буквально лежат на шкафах, двери косые, полы проваливаются, штукатурка сыплется. Когда работает стиральная-машина автомат, весь дом ходит ходуном. Если на втором этаже что-нибудь на пол прольют воду из вазы для цветов, вся вода обязательно будет на первом. На лестничной площадке, чтобы потолок не рухнул им на головы, мастера поставили доску снизу, доску сверху, а посередине столб. «Шикарный ремонт, на века», – язвит молодой человек.
Тем не менее, Людмила Николаевна, самая старшая из присутствующих, заранее тоскует о том, что когда-нибудь придётся разъехаться со своими соседями. «Был бы этот барак покрепче, ни за что бы отсюда не уехала. Мы же здесь одной большой семьёй живём, ходим друг к другу как к себе домой, всегда есть кому помочь, поддержать».
Людмила Николаевна встречает меня как гостя, знакомит со своей собакой – игривым лабрадором с добрейшими детскими глазами. Показывает цветы, особенно любимую фиалку. На дорогу даёт сушёной рыбы. Атмосфера здесь по-хорошему деревенская. Хотя у всех компьютеры, легко могут «загуглить» необходимую информацию. Одним словом, полностью опровергают существующий стереотип о жителях бараков, как о социально отсталой группе, тёмных и неразвитых людях.
Вроде пришёл поговорить о проблемах, а сам будто отдохнул душой. Как ни в одном «элитном» доме, возможно, не отдохнул бы.
Барак с видом на Дом правительства
В домах № 17А и № 21 по улице Карла Либкнехта обстановка совсем не такая благостная. Поначалу здешние жильцы побаиваются говорить. «Вы статью напишете, так нас вообще с землёй сравняют в отместку», – высказывает опасения Людмила Борисовна Ермольчик. Но потом собравшихся вместе на квартире Людмилы женщин, жительниц 21-го дома, не унять. Высказываются на эмоциях, перебивают друг друга, спорят. Изредка в разговор вмешивается хозяин квартиры, покрикивает, пытаясь урезонить женский батальон: «Дамы, давайте лаконичнее и по существу!» Здесь готовятся к последнему и решительному бою. Никаких бесед на отвлечённые темы и разговоров «за жизнь».
Если лаконично и по существу, то жильцов «элитного» (с видом на Дом правительства!) барака беспокоит, не окажутся ли они в результате улучшения жилищных условий, прожив всю жизнь в центре города, где-нибудь в Шабанах. Получив вторичные квартиры, где придётся изрядно потратиться на ремонт. Жильцы соседнего барака, который сейчас почти целиком расселён, говорят, оказались в такой ситуации. «Но им деваться некуда было, там же вообще кошмар. Иногда, чтобы, простите, воду в унитазе слить, приходилось паяльной лампой трубу отогревать. Двадцать первый век на дворе, а у них отопление печное до сих пор… У нас ещё ничего, мы бы и здесь могли остаться, если на то пошло», – говорят женщины.
Когда только возник вопрос о сносе и расселении, жильцы этих центральных бараков обрадовались. Им вроде бы повезло – землю купил богатый инвестор, компания «Трайпл», расходы по сносу зданий и обеспечению новым жильём людей ложились на неё. Частник не скупился, на эти цели им было выделено около двух миллионов долларов. Поделив эту шкуру неубитого медведя на каждого, жильцы прикинули, что смогут переселиться в хорошие квартиры, оставаясь в центре города. Но «Трайпл» по каким-то причинам отложил проект строительства на этом месте (предположительно очередной гостиницы). Деньги выделялись городу, а вопросом расселения ведают районные власти, они говорят о значительно более скромных суммах. При прохождении разных инстанций увесистый денежный мешок отощал. В общем, радужные перспективы, которые рисовали себе жильцы, тают на глазах.
Они переживают, что у них не будет времени противостоять решению властей, если оно окажется невыгодным. В течение этого года, как им сказали, бараки должны быть убраны, чтобы не мозолили глаза иностранным гостям чемпионата по хоккею.
Непокорённые
На отрезке улицы Нововиленской, параллельном Старовиленскому тракту, двухэтажные бараки пятидесятых годов постройки уже расселены. Сами здания пока продолжают стоять – давно запланированное масштабное строительство элитного микрорайона откладывается. Окна первых этажей заколочены ржавым железом, подъезды опечатаны и закрыты навесными замками. Но дверь в один из них приоткрыта. Заглядываю посмотреть, может, бомжи устроились на зимовку? Неприятно щекочет ноздри затхлый запах оставленного жилья, где-то на пол течёт вода. Квартиры на первом этаже пусты. По скрипучей и прогибающейся под ногами лестнице поднимаюсь на второй. Почти машинально нажимаю кнопку звонка на двери, за которой раздаются какие-то звуки жизни, не думая, что меня может за ней ждать. Мне открывает коренастый крепыш. Мы оба одинаково смущены и удивлены. «А что вы здесь делаете?», – довольно глупо спрашиваю я. «Да вот, живу тут», – отвечает парень. За дверями – что-то похожее на коморку Родиона Раскольникова. Живёт здесь парень вместе с родителями, исправно платят коммунальные платежи. Он связывает меня по телефону с его сестрой, чтобы она объяснила, как это получилось, что их семья осталась одна на целой улице. Алеся, как зовут сестру, предлагает приехать на улицу Тикоцкого, где она сейчас живёт с мужем и маленьким ребёнком. «Мы только что родили, сама я не могу выезжать. Вас должна заинтересовать наша история. С некоторым даже детективным оттенком», – добавляет девушка. Заинтригованный, охотно соглашаюсь.
В Зелёном Луге её семье разрешили поселиться родственники мужа. Если бы не они, им пришлось бы ютиться на 18 квадратных метрах в этом заброшенном доме – с родителями, братом и младенцем. Без ванной комнаты и туалета. Что поделаешь, другого своего жилья у них нет.
Вообще, все жильцы должны были быть выселены отсюда ещё в 2010 году. Процесс затянулся из-за того, что на обитателях бараков решили сэкономить. Согласно указу президента № 58 от 2 февраля 2009 года «О некоторых мерах по защите имущественных прав при изъятии земельных участков для государственных нужд», при отселении граждан, проживающих в жилых домах, подлежащих сносу, им полагается выделить жильё, исходя из расчёта не менее 15 кв. м. на самого собственника и каждого члена его семьи. Однако местные власти всё переиграли, решив расселить их по статье 105 Жилищного кодекса Республики Беларусь. Под её действие подпадают граждане, проживающие в доме, который находится в аварийном состоянии или грозит обвалом. Эта статья обязывает предоставить новое жильё по общей площади всего лишь «не менее ранее занимаемого жилого помещения». Им предложили побольше, но не по 15, а в два раза меньше.
Поскольку заключения комиссии об аварийном состоянии домов не было, многие жильцы воспротивились новому варианту расселения, как незаконному. Что тогда сделали власти? Взяли в оборот заводилу этой группы рассерженных горожан. По словам Алеси, ему как раз удалось значительно улучшить свои условия. Взамен он отозвал своё заявление и призвал остальных жильцов к примирению. Группа распалась. Не мытьём, так катаньем людей уговорили пойти на уступки. Только Алесина семья, будучи уверенной в своём праве, последней держит оборону в доме № 5 по улице Нововиленской. Надеясь, что упорным улыбается счастье.
Дом-призрак
В доме по улице Запорожской, 24 нет не только ванной комнаты и туалета, здесь нет даже воды. В туалет приходится ходить за триста метров, а воду брать из колонки на улице. Из благ цивилизации есть только электричество и отопление. Для остающихся здесь людей существует только два варианта сменить место жительства: переехать на кладбище или купить новое жильё за собственные сбережения. Власти сносить и расселять дом не собираются. Потому что формально его… не существует. По словам жителей, он числится снесённым. «С дороги нас не видно, так никому и дела нет», – говорят они. Обойдя все инстанции, которые отфутболивали их друг другу, жильцы устали от бюрократической волокиты и смирились со своим положением. Для тех, кто помоложе, это незавидное положение стало стимулом к перемене участи. Так, 37-летний Андрей Пархомчик переквалифицировался из обходчиков железнодорожных путей в индивидуальные предприниматели. Построил для себя и своей семьи квартиру. Ну, а тем, кому переквалифицироваться поздно, остаётся доживать остаток жизни в условиях, приближённых к условиям XIX-го века.
