Умерла Тэтчер. Заголовки новостей: «Мир вспоминает Маргарет Тэтчер», «Похороны Тэтчер пройдут с воинскими почестями», «Умерла “железная леди”»…

Тэтчер — архитектор неолиберализма, и доктрину господства свободного рынка справедливее называть именно «тэтчеризмом», а не «рейганомикой». В международной политике американский президент также не раз следовал в кильватере британского премьера. В России ее политика стала ориентиром для гайдаровских реформ — «шоковой терапии». Из Тэтчер еще при жизни отечественные (нео)либералы делали икону, и сейчас она точно займет место в их пантеоне — где-то между Ельциным и Пиночетом.

В новостных обзорах последней недели, конечно, не обходится без ложки дёгтя: обозреватели скороговоркой напоминают, что не у всех политика Тэтчер вызывала поддержку, что в Ирландии и Аргентине её имя вспоминают с негодованием, что для рабочих и малоимущих британцев её имя — это символ репрессий.

Скажем прямо: политика Тэтчер — это политика богатых против бедных. Напомним факты.

Впервые попав в кабинет министров в 1970 г., Тэтчер стала, пожалуй, самым непопулярным министром образования за всю историю министерства. Она боролась против совместного обучения мальчиков и девочек и одновременно — не выступила против показа детям почти что порнографического фильма под видом «сексуального воспитания»[1]. Она подняла на треть стоимость школьных завтраков и ввела плату за молоко для школьников. Последнее позволило сэкономить в масштабах страны ничтожную сумму — 8 млн фунтов (сейчас только на похороны Тэтчер собираются потратить около 10 млн[2]), но экономия на детях стала для неё делом принципа. Тэтчер выступала за сохранение элитарного образования для богатых и британской аристократии и торпедировала попытки лейбористов провести школьную реформу. Боролась с независимостью студенческих союзов и даже с самостоятельностью аппарата собственного министерства. Пробыв на посту 4 года, в 1974 она ушла вместе с правительством консерваторов как самый непопулярный министр кабинета. Однако такие неукротимые борцы за интересы богатых вскоре оказались востребованы британскими верхами.

Победа Тэтчер в борьбе за лидерство в консервативной партии — во многом дело случайное, связанное с вопиющим отсутствием ярких фигур на политической арене бывшей «мастерской мира». Затянувшийся закат империи требовал «сильной руки», и ей стала Тэтчер, «единственный мужчина в британском правительстве». Но для того, чтобы вчерашняя «похитительница молока» стала премьером, понадобились серьёзные усилия. Из 18 национальных газет только 2 не поддерживали консерваторов в 1979 году, у 5 крупнейших газет общий тираж был 30 млн экз. — и именно столько англичан поддержали Тэтчер[3]. Специальные «пиарщики» работали с кандидатом в премьеры — учили улыбаться, снимали в тех же магазинах, куда ходили англичанки низшего «среднего класса». Тэтчер даже говорила: «Каждая женщина, знакомая с проблемами ведения домашнего хозяйства, близка к тому, чтобы понимать проблемы управления страной». Немного напоминает лживо приписываемую Ленину фразу «Любая кухарка может управлять государством», но высказывание Тэтчер почему-то не вызывает гнева сторонников аристократических принципов правления. Очевидно, дело не в том, что именно говорится, а в том, чьи интересы выражает говорящий…

Мощь бывшей империи должна была придать борьба с внешним врагом — с СССР, а также с кем-нибудь послабее. И вскоре под руку попалась Аргентина.

Для Аргентины война за Мальвины тоже должна была стать «маленькой победоносной» — военной диктатуре требовалась громкая военная кампания для затыкания голодных и недовольных ртов. Но только Тэтчер смогла представить эту колониальную разборку так: «Идет битва между добром и злом», — ни больше, ни меньше! Не случайно ее речи тогда некоторым соратникам по партии напоминали речи фашистских главарей на нюрнбергских партийных съездах.

Но дело в том, что до начала военной истерии в Британии ее правительство не занималось проблемами англичан, живущих на Фолклендах. В самом английском руководстве отнюдь не все были уверены, что Англия имеет законные права на архипелаг. Более того, британское правительство и военные сделали возможной высадку аргентинских войск на острова — хотя вполне могли предотвратить такое развитие событий. От островов отводили военные суда (которые могли сдержать аргентинские войска), жителям островов предоставляли британские паспорта (чтобы они могли переехать в метрополию).

Планы закончить начавшийся конфликт без жертв были и в Великобритании, и в Аргентине, в роли посредника уже готовились выступить власти Перу. Но для пошатнувшейся под грузом внутриполитических неудач репутации Тэтчер мир был опасен, и именно она, в обход военного министра, лично приказала капитану английской подлодки потопить аргентинский крейсер, что сделало мир невозможным.

В 1982 году из-за экономической политики Тэтчер в Британии было более 3 млн безработных, страна кипела, как котел, и «маленькая победоносная война» была очень кстати. То, что в свое время не получилось у Плеве и Безобразова в Российской империи в 1904 г., удалось Маргарет Тэтчер в 1982 г. Британское правительство спровоцировало недалеких аргентинских военных на агрессию, а затем торжественно разгромило их. И опять СМИ, финансовая элита и аристократия сделали все для поддержки военной истерии и создания культа «победительницы» — г-жи Тэтчер. Занятие нескольких малонаселенных островов и победа над отсталым противником подавались как возрождение империи — как будто Британия вновь правила Индией…

С экономической точки зрения, эта победа с огромными расходами на военные действия, содержание гарнизона и восстановление уничтоженной инфраструктуры колонии была хуже поражения. Но идеологический эффект был достигнут. Военные расходы должны были покрыть рабочие.

В 1984-85 годах Тэтчер развязала новую войну — с профсоюзами шахтёров. Это был не единственный конфликт, но он стал высшей точкой классового противостояния. Крупный бизнес, финансовый сектор требовал сломить хребет профсоюзам — и не только в угольной промышленности. До сих пор эта борьба овеяна мифами. Британский журналист, специалист по этому вопросу Шеймас Милн писал:

«В действительности же война с шахтерами обошлась стране, включая потери от забастовки, закрытия шахт, сокращений, экономических и социальных трат, в колоссальную сумму в 30 млрд фунтов стерлингов. Растущая производительность труда при одном и том же объёме произведенного продукта всегда влечёт за собой рост безработицы, однако сведение до минимума доли угля в энергетике не имело ничего общего с “нерентабельностью шахт”, и выбор в пользу газа был связан с политическими планами тори избавиться от “угольной зависимости” в производстве электроэнергии»[4].

Шахтёров избивали сотнями, бросали в тюрьмы (потом полиция будет выплачивать компенсации, проигрывая суды), но при этом Милн считает, что поражение шахтёров в борьбе с правительством Тэтчер не было предрешено:

«Как свидетельствуют воспоминания министров и другие ставшие открытыми источники, осенью 1984 года правительство находилось на волоске от поражения. Сокращение в результате рабочей солидарности запасов угля на электростанциях и решение представителей шахт бастовать заставили Тэтчер опасаться, что “она может лишиться всего”, и задуматься о возможности применить войска — а это, несомненно, привело бы к большему размаху забастовки и масштабным отключениям электроэнергии».

Война с профсоюзами оказалась сложнее военного конфликта с Аргентиной. Шахтёры продержались год и держались бы дольше, если бы не предательство лейбористов и Британского конгресса профсоюзов. И сейчас лейбористы один за другим пишут, что они «расходились с Тэтчер во мнениях, но уважают её политические достижения» (Эд Миллибанд), «десятилетия служения стране» (Гордон Браун). Тони Блэр прямо называет себя продолжателем дела Тэчтер: «Многие из политических решений принятых во время правления Тэтчер, были сохранены лейбористским кабинетом 1997 г.». Лейбористы даже объявили, что приостановят предвыборную кампанию на муниципальных выборах в связи со смертью Тэтчер. Это благоговейное отношение к непримиримому политическому врагу, который не гнушался во время предвыборных кампаний смешивать партию лейбористов с грязью, изображать из них агентов СССР и врагов «английского образа жизни» — свидетельство трусости и беспринципности.

* * *

В конце своего правления Тэтчер решила провести новую налоговую реформу, согласно которой богатые и сверхбогатые вообще освобождались от налогового бремени: она заменила налог на собственность подушным налогом, который взимался со всех. В результате за огромные поместья стали платить считанные фунты, а бедняки оказались уравнены с богачами:

«Королева, которая раньше платила за свои владения в Сандригеме и Балморале больше 27 тыс. фунтов стерлингов, вообще освобождалась от уплаты налога, а зато, например, один из пенсионеров, 89-летний О. Макмиллан, и его жена, как писали в прессе, должны будут платить налог на 800 фунтов в год больше, чем раньше, рабочая семья Паркеров в Уэльсе — почти на 1200 фунтов больше»[5].

В результате Тэтчер лишилась поддержки даже в своей собственной партии и была вынуждена бесславно уйти, особенно после того, как 31 марта в центре Лондона на улицы вышли десятки тысяч людей, и по городу прокатилась волна беспорядков. Все-таки, к сожалению для Тэтчер, в Британии диктатуру установить было невозможно[6]. В отличие от Чили.

Когда Пиночет в октябре 1998 года был арестован в Лондоне по запросу испанского суда, именно Тэтчер категорически возражала против экстрадиции бывшего чилийского диктатора, именно её окружение оказывало давление на британские судебные власти, заставив, в итоге, принять позорное решение сначала о снятии почти всех обвинений, а затем и об освобождении престарелого палача[7]. Конечно, ни саму Тэтчер, ни британский истэблишмент не волновали тысячи погибших за время диктатуры, в том числе — граждан Испании. Численность жертв пиночетовского террора с подачи Тэтчер неоднократно пытались занижать, ведь Пиночет — в случае неудачного для себя развития событий — мог многое рассказать о роли британских спецслужб и правительства тори в подготовке переворота 1973 года.

Всё это — общеизвестные факты. Но, как и в случае с Пиночетом, неолибералы стремятся сделать икону из политического деятеля, чьи достижения трагичны и позорны для страны, которой он руководил. Для неолибералов все действия Тэтчер, её войны, прямая поддержка расизма в ЮАР и фашизма в Чили (Тэтчер: Нэльсон Мандела — «террорист», а Пиночет — «наш надежный друг в Латинской Америке»), все жестокости внутренней политики — это предмет поклонения.

Для создания мифа о Тэтчер любят вспоминать, что она была первой женщиной-премьером в Европе. Но не стоит забывать, что женщина-премьер вела едва ли не самую яростную антиженскую политику в Британии второй половины минувшего века, так что делать из нее чуть ли не феминистку — это чудовищное извращение.

Для левых смерть Тэтчер — это не повод радоваться или злорадствовать. Это лишний повод задуматься над поражениями конца ХХ века. Тэтчер победила левых в Британии, она показала полное вырождение социал-демократии в Европе, она вместе с Рейганом убедила капитализм в том, что ему уже можно сбросить свою социальную маску.

Борьба против рабочих якобы неэффективных отраслей стоила Британии не дешевле, чем социальная поддержка рабочих, программы переквалификации или иной план развития энергетики. Но речь шла о неолиберальной программе: бизнес должен был получить дешёвую рабочую силу внутри страны и свободу искать дешёвый труд за её пределами.

Известно, что самые большие инвестиции в любой стране требует инфраструктура: дороги, связь, электричество, газ, водоснабжение и т.д. Именно с Тэтчер началось приватизация, а, по сути, разворовывание коммунальной инфраструктуры и естественных монополий. В результате сегодня все коммунальные услуги (а также телефон, автобусы, железная дорога) теперь стоят в Великобритании дороже, чем в других странах Западной Европы. Уничтожив промышленность и начав приватизацию социальной сферы, Тэтчер сняла ограничения на ведение банковской деятельности, что сделало возможным стекание в Британию ворованных денег со всего мира, отмывание капиталов, легализацию сверхприбылей, в том числе — и из стран бывшего СССР.

Это обогатило британцев? Меньшую часть — безусловно. Но когда Тэтчер пришла к власти, в Британии в бедности жил 1 ребёнок из 7. Под конец её последнего срока — 1 из 3[8].

Помимо многих известных фраз, складывающихся в образ «железной леди», есть одна очень важная: «Нет никакого общества, есть только отдельные мужчины и женщины». Тэтчер знала, что это не так — пока — и делала всё, чтобы общества на самом деле не стало: уничтожала профсоюзы, боролась против незавивисимых СМИ и студенческих организаций — всего того, что составляет столь любимое либералами «гражданское общество».

И сегодня российские власти ведут ту же политику в логике разграбления и уничтожения страны, что и «железная леди» 30 лет назад.

Налог в 13%, один из самых низких в Европе, перераспределяющий налоговое бремя с богатых на бедных, — это тэтчеризм. Массовая приватизация медицины, уничтожающая сейчас один из последних островков советской социальной политики, — это тэтчеризм. Уничтожение качественного и массового образования — это тэтчеризм. Катастрофическая для отрасли приватизация энергетики, уже отозвавшаяся минувшей зимой авариями и отключениями целых районов, — это тэтчеризм. Стоящая на грани краха коммунальная сфера, заботу о которой государство сейчас готово окончательно сбросить со своих плеч, — это тэтчеризм. Развал системы общественного транспорта в городах на фоне пробок — это тэтчеризм. Повышение пенсионного возраста, которое пропагандируют молодые упитанные чиновники, призывающие страну «жить по средствам», — это тэтчеризм. Список читатель может продолжить сам.

Тэтчер умерла. Задача левых — похоронить тэтчеризм.

По этой теме читайте также:

Примечания