*****

Примечание источника (Автономное Действие):

Публикуем материал историка Игоря Трубичева об анархистах, живших и боровшихся в начале прошлого века. Автора сложно заподозрить в симпатиях к анархизму, тем не менее, приводимые в его статье факты показывают, что более ста лет назад перед либертарным движением стояли те же проблемы, что и сегодня – выбор стратегии и тактики, поиск ресурсов и способов привлечения внимания к своим акциям. Надеемся, внимательное изучение опыта революционеров прошлого позволит сегодняшним борцам с государством и капиталом выбрать правильный путь.

*****

Примечание РД: Дабы не мараться с деньгами, которые являясь неотъемлемой и составной частью капитализма, служат ещё и катализатором преступлений против общества и целых народов, выработка позиции современных борцов с государством и капиталом относительно экспроприаций должна исходить из конкретной политической ситуации на местах активности и нахождения анархо-революционных групп. На сегодня это должна быть последовательная тактика, зависящая от потребностей и возможностей, чёткой идейной определённости таких групп. Экспроприации могут подвергаться не только денежные средства, но и средства производства, например печатные мощности для изготовления агит-материалов. Это позволит избежать вовлеченности в денежные отношения и лишних звеньев при покупки нужных для революционной деятельности ресурсов. Но надо так же учитывать, что зачастую денежная экспроприация может быть более доступной и легкой, чем экспроприация товаров. Если вы готовы к осуществлению таких действий, продумывайте все возможные варианты экспроприаций, выбирая наиболее лучший в ваших условиях.

*****

В резолюции «О грабеже и экспроприации», принятой лондонским съездом анархистов, проходившим 17-18 сентября 1906 г. (в съезде участвовало 10 человек, в том числе такие лидеры российских анархистов за границей, как П.А. Кропоткин, В.И. Федоров-Забрежнев, М.И. Гольдсмит) говорится: «Экспроприация – это насильственное отчуждение, проводимое целым обществом в интересах всего общества, а не акт личного или группового присвоения средств – хотя бы и в целях революционных». В резолюции указывается на опасность вхождения в программы деятельности революционеров захвата денег где попало, Иначе вокруг них появятся люди, преследующие цели личной наживы. Целью революции провозглашался переход богатств в руки общества, а не переход их из одних частных рук в другие. Тем не менее, «правительство само… толкает всех на всеобщий грабеж, и действия правительства заранее оправдывают всякое насилие»[1]. Здесь можно вспомнить и слова отца русского анархизма М.А. Бакунина, который морально-этически обосновывал свою точку зрения, говорил, что не терпя никакого воровства и насилия против человека вообще, в случае выбора между разбоем и воровством власти, пользующейся всякими привилегиями, и народным воровством и разбоем, он без колебания примет сторону последнего[2].

 

Наименее радикальные анархистские объединения «Хлеб и воля», «Буревестник» не могли отрицать того факта, что очень часто лица, называвшие себя анархистами, под возвышенной риторикой борьбы за свободу скрывали уголовный характер своих действий, и часто бомбисты-экспроприаторы были не лучше южноитальянских бандитов.

В России во время революции действовали в основном группы анархистов, отличавшиеся крайним радикализмом, и в этих условиях экспроприацией часто назывался любой вооруженный грабеж. Причем с усилением революционной энергии в массах экспроприаторский пыл анархистов все увеличивался. Хотя многие анархистские организации искренне пытались выработать теоретическое обоснование своей политики экспроприации, некоторые из этих обоснований кажутся более чем странными.

Главной причиной обычно объявлялось то, что «гораздо последовательнее для народных революционеров насильственно конфисковывать деньги у буржуазии, чем выпрашивать их у нее»[3] или зависеть от пожертвований и без того обделенных пролетариев. На экспроприируемые деньги революционеры должны были содержать себя, закупать оружие и взрывчатку, необходимые для борьбы с существующим строем, и оказывать материальную помощь безработным стачечникам. Но очень часто эти первоначальные цели служили лишь прикрытием корыстных интересов, или извращались полуграмотными лидерами мелких анархистских групп. В анархическом лагере радикалы никак не могли прийти к общему пониманию того, насколько настойчивы должны они быть в проведении программы экономического террора (частью которого являлись экспроприации). В то время как сторонники группы «Черное знамя» (лидер И.С. Гроссман (Рощин)) утверждали, что рабочие должны продолжать работать на фабриках и в мастерских несмотря на эксплуатацию, приверженцы группы «Безначалие», (образована в Париже весной 1905 г. усилиями С. Романова (Бидбей)) настаивали на том, что истинный анархист не может участвовать в производстве продуктов, чтобы своим трудом на фабрике не укреплять мощность буржуазии, которую надо уничтожать, а «удовлетворение своих материальных потребностей настоящий анархист должен обеспечить посредством ограблений и похищений имущества богатеев в свою личную пользу»[4], и призывали к этому рабочих. А проанархическая группа «Непримиримых» в Одессе заявляла, что воровство – не преступление, потому что оно «только продукт существующего политического порядка»[5]. Особняком в лагере российских анархистов того времени стояли группы анархо-синдикалистов, крупнейшей из которых была «Южнорусская группа анархистов-синдикалистов» Д. Новомирского (Кирилловского), созданная из распропагандированных эсеров и базировавшаяся в Одессе. Программа синдикалистов предусматривала «организацию крупных насильственных «частичных экспроприации» только в двух случаях: во-первых, для помощи безработным и бастующим и, во-вторых, на партийные нужды». Другие «частичные экспроприации» группа считала «личным делом экспроприирующих, не имеющих никакого отношения к анархизму»[6].

Невозможно точно сказать, сколько денег было экспроприировано анархистами в первое десятилетие XX в., потому что очень немногие из групп, занимавшихся экспроприацией, считали нужным вести учет приходов и расходов. О размерах ущерба, причиненного анархистскими экспроприациями, мы можем судить по газетным сообщениям, по документам Департамента полиции, по воспоминаниям самих анархистов.

29 ноября 1906 г. Южнорусская группа анархистов-синдикалистов ограбила (совместно с эсерами) Одесское отделение Петербургского коммерческого банка на 60 тысяч рублей. Заметим, что несмотря на соперничество между российскими левыми партиями и движениями в теоретических вопросах, иногда переходящее в открытую вражду, боевики этих партий часто объединялись между собой в практических целях, особенно на местном уровне. Анархисты не составляли исключения, тем более что они не имели четкого руководства и действовали по собственной инициативе, заключая соглашения со всеми, кто не отрицал террористической тактики действий. Эта была первая для группы экспроприация, и, по свидетельству Д. Новомирского, «экспроприация… произвела большой шум, так как произведена была с большим искусством, но один из двух анархистов, участвовавших в ней, погиб. Кроме того, как пишет Новомирский «мы… впервые испытали отрицательные стороны экса. В организации появились деньги, и сразу худшие элементы выплыли на поверхность. Самые ничтожные и наименее деятельные из работников заявили о своей нужде и стали требовать себе пособия»[7]. Однако тогда первые «дурные поползновения» в группе удалось пресечь и свою долю конфискованных денег (около 25 тыс. рублей) анархисты потратили на покупку оружия и динамита, напечатайте книги своего лидера «Из программы синдикального анархизма» и издание газеты «Вольный рабочий»[8]. Ко уже через полгода ситуация изменилась. В 1907 г. группа целиком втянулась в террористическую деятельность, которая «принесла мало пользы революционному делу». При экспроприации парохода «София», организованной П. Кулешовым, было взято 50 тыс. рублей, но «деньги расползлись по карманам отдельных участников, начались попойки. Организация стала разлагаться», – с грустью констатирует Новомирский[9]. Отметим, что эта группа была самой дисциплинированной и грамотной среди российских анархистов. А как уже говорилось выше, таких анархистских групп, чьи лидеры брали на себя труд обдумать и четко сформулировать свою позицию по отношению к терактам и эксам, было очень немного. Большая часть анархистов, по крайней мере, начиная с 1905 г., приветствовала неразборчивое, безответственное и систематическое насилие.

Многие группы анархистов, возникшие уже в период революции, сразу начинали свою деятельность с экспроприации. Так, московская группа «Свободной коммуны», едва успев организоваться, экспроприировала 9 тыс. рублей в Сокольниках у казенного артельщика. На. эти деньги группа закупила оружие и стала вооружать московских пролетариев из «Союза безработных»[10]. Через месяц последовала другая экспроприация, в поезде Московско-Казанской железной дороги, на станции Шелухово. Анархисты взяли 5 тыс. рублей, причем завязалась перестрелка с жандармами, в ходе которой «анархисты уронили бомбу, которая впоследствии взорвалась, убив двух лиц и ранив пристава»[11]. В начале лета 1907 г. Московские анархисты совершили экспроприацию на реутовской платформе: у артельщика мануфактуры было взято 16 тыс. рублей, но так как часть денег была серебром, а нести мешок с серебром показалось анархистам слишком тяжелым делом (ввиду возможной погони), то 4 тыс., рублей они просто выбросили в овраг[12]. Этот случай прекрасно показывает небрежное отношение анархистов к деньгам – зачем тащить тяжелый мешок, если завтра можно ограбить кого-нибудь еще и, может быть, на более крупную сумму. 25 сентября 1907 г. только что созданная при женевской группе «Интернационал» «Боевая интернациональная группа анархистов-коммунистов», куда вошли известные анархисты О. Таратута и А. Гроссман (брат И. Гроссмана), экспроприировала 60 тыс. рублей на почте Верхнеднепровской железнодорожной станции в Екатеринославской губернии[13]. В похожем случае налет анархистов на почтовый вагон в Бессарабском городе Хотине принес им почти 80 тыс. рублей. И, наконец, самый крупный экс анархистов произошел в октябре 1907 г., когда они, соединив свои усилия с грузинскими социалистами-федералистами, ограбили казначейство в городе Душети Тифлисской губернии на 250 тыс. рублей[14]. Следует также принять во внимание и серьезные потери государственных денег в результате нападений анархистов на казенные винные лавки, а также в результате хищения оружия и взрывчатки из оружейных складов и военных арсеналов.

Ущерб, причиненный налетами анархистов на общественную собственность, был особенно значителен на окраинах, где, среди разливавшегося после 1905 г. хаоса, радикалы систематически совершали экспроприации средств любых учреждений. Для многих экстремистов любое образовательное учреждение, культурное или даже благотворительное заведение, было частью ненавистного социально-политического строя. В письме к товарищам один грузинский анархист писал, что «20 сентября в Тифлисе ограбили массу учреждений, в том числе, и… гимназию»[15].

По поводу экспроприации анархистами государственной собственности нужно отметить следующее. Во-первых, несмотря на слухи об анархистах, как о главных экспроприаторах в России, самые крупные экспроприации (такие, как экспроприация в Банке взаимного кредита в Москве – на 800 (!) тыс. рублей и множество других подобных акций) совершали не они, а другие левые партии, в том числе социал-демократы, официально экспроприации отрицавшие или, по крайней мере, не афишировавшие их, а неофициально «конечно, продолжавшие, да еще как! по триста тысяч дули!» Таких крупных экспроприации у анархистов не было вообще (за исключением упомянутого экса в Душети) – они экспроприировали наспех, часто вообще не имея четкого плана предприятия, а значит – меньше, но зато как раз открыто пропагандировали такой род деятельности и «кричали о каждой удачно проведенной экспроприации громче всех»[16].

Во-вторых, далеко не все экспроприации государственных средств заканчивались для анархистов благополучно. Как раз наоборот – в большинстве случаев эксы заканчивались трагически; группы попадали в засады, теряли людей, а иногда и вся группа в результате неудачного ограбления прекращала свое существование.

По этой причине большинство анархистских экспроприации были нападениями на частных, лиц и частную собственность, так как она охранялась не так строго, как почты или банки. С другой стороны, и прибыли от таких экспроприации имущества буржуазии было значительно меньше, чем от налетов на государственные финансовые учреждения. Конечно, террористы иногда получали достаточно крупные суммы легко добытых денег, после нападений на частные предприятия, такие как сахарный завод в Киевской губернии, откуда анархисты унесли 10 тыс. рублей. Достаточно частыми были и попытки экспроприации средств у частных кооперативов рабочих и ремесленников. Такие артели, организованные для облегчения сезонного труда, часто собирали до нескольких тысяч рублей к моменту окончания работ[17]. Большей же частью, однако, анархисты выбирали для своих действий более скромные объекты, предпочитая лавки, магазины, мастерские и частные дама, откуда у них было больше шансов скрыться невредимыми. Поскольку ресурсы, у анархистов быстро заканчива-лись, они постоянно искали новые источники немедленного дохода и частотой своих налетов компенсировали небольшие размеры добычи. «Вооруженные нападения являлись первой необходимостью, ибо не было средств. Но… для организации крупных экспроприации необходимы были мелкие»[18]. Такие грабежи возбуждали ненависть к анархистам «не только пострадавших от них лиц, но и членов партий социал-демократов и социал-сионистов». Социал-демократы предлагали даже устроить в Житомире анархистский погром, но побоялись, что этот погром перерастет в еврейский[19].

Анархисты направили свои основные усилия против представителей буржуазного общества, которых они считали виновными в явной и неприкрытой эксплуатации. Так, Варшавская анархо-коммунистическая группа совершила взрыв перед дверью квартиры, принадлежавшей купцу Л. Царкесу, и забрала у него 2800 руб.[20]. В Центральной России анархисты действовали примерно такими же способами. Среди немногочисленных «достижений» беглого матроса анархиста Филиппова, входившего в одну из групп безмотивников, действовавшую в окрестностях Москвы, был взлом дома пожилой богатой вдовы, откуда Филиппов скрылся с крупной суммой денег[21].

Можно до бесконечности продолжать список экспроприации денег и имущества у лиц, которых анархисты по разным причинам относили к угнетателям народа, причем в их число входили собственники любого рода, вплоть до владельцев мелких лавок[22]. Вообще наряду с конфискацией собственности богачей и представителей среднего класса многие анархисты проделывали то же самое со всеми; кто обладал хоть каким-то имуществом.

Бедняки тоже нередко подвергались опасности нападений подобного рода. Так, пожилая женщина, продававшая лимоны на улицах Одессы, была убита анархистами[23]. Анархисты Астрахани ограбили кассиршу театра на 50 рублей[24].

Часто анархисты грабили кассиров заводов и фабрик, забирая деньги, которые, в том числе, должны были быть выплачены рабочим[25]. Вряд ли эти лица несли ответственность за экономическую эксплуатацию пролетариата.

В Туруханском крае группа ссыльных анархистов-коммунистов и примкнувших к ним других радикалов разных направлений убила и ограбила полицейского, который вез государственные деньги для таких же ссыльных, как они сами. После этого акта около двенадцати членов этой группы стали бродить по окрестным деревням и полгода наводили страх на местные власти и обывателей. Сначала они освободили двух своих арестованных товарищей, убив и ранив двух охранников и трех прохожих, а затем последовала целая серия нападений: ограбление нескольких жителей деревни, убийство полицейского, освобождение нескольких политических заключенных и ранение казака. Потом группа совершила налет на почтовую контору в деревне Чулково, взяв 193 рубля, и захватила оружие в соседних поселениях. Прибыв в Туруханск, группа освободила из городской тюрьмы еще одного политического заключенного, убив при этом полицейского, двух казаков, торговца и подозреваемого в предательстве местного ссыльного, а также опять ограбила почту. Перед тем, как покинуть город, члены группы разоружили всех его жителей. По пути из Туруханска они ограбили еще семерых и подожгли дом человека, отказавшегося дать им оленей, и только после этого были арестованы военным отрядом. Надо заметить, что эти ссыльные называли себя борцами за свободу[26].

Самым обычным и в то же время универсальным средством анархистов для добывания денег было вымогательство. Именно они наиболее часто рассылали так называемые мандатные письма, или просто «мандаты», уведомляя адресатов в том, что они должны пожертвовать определенную сумму денег на «революционные цели», угрожая в случае отказа применять «революционно-анархические меры». Под этими мерами подразумевалось убийство адресата, взрыв его имущества и даже семьи[27]. «Постепенно волна мандатов так широко разлилась, что казалось совершенно потопила анархистское движение. Под флагом анархизма многочисленные группы грабителей и мошенников стали фабриковать мандаты и вымогать деньги[28].

Бывало и такое: различные группы, каждая из которых уверяла, что именно она представляет идейный анархизм, а все остальные самозванцы, направляли мандаты одному и тому же лицу. Часто это заканчивалось перестрелками между группами[29].

Некоторые анархистские группы даже заготавливали в большом количестве бланки таких мандатов, куда оставалось вписать лишь фамилию «паразита» и требуемую сумму денег[30]. Требования колебались от нескольких десятков до нескольких тысяч рублей, редко больше, хотя исключения были и здесь. Новороссийская группа анархистов-коммунистов «Анархия» как-то потребовала от «паразита» «все, сколько бы ни было рублей»[31]. Были и другие способы вымогательства. Главной тактикой одесской группы «анархистов-шантажистов» «Черный сокол», возникшей весной 1906 г., было «добывать или создавать компрометирующие разных лиц сведения, и затем, под страхом разоблачения таковых, выманивать у намеченных лиц деньги…»[32]. Позднее анархисты перестали утруждать себя даже формальными письмами. «Тактика мандатов была… заменена частичными экспроприациями, вооруженными нападениями»[33]. Члены «преступного общества «Анархия», образовавшегося летом 1906 г. в Баку, специализировались на экспроприации городских магазинов. «В течение дня они разбиваются на несколько мелких партий и прогуливаются по главным улицам города… И, наметив магазин, который решили ограбить, врываются в него группой, а остальные сокомпаньоны поджидают их на улице. Сборными пунктами их являются рестораны»[34]. Здесь мы позволим себе заметить, что годом раньше анархисты-безмотивники утверждали, что в рестораны ходят только угнетатели и эксплуататоры.

В других случаях анархисты просто появлялись на пороге домов «угнетателей» (обычно это были мелкие лавочники) и, размахивая револьвером, кричали примерно следующее: «Именем революции дай тысячу рублей!»[35]. Неудивительно, что граждане, считавшие себя потенциальными жертвами вымогателей, быстро сообразили, что безопаснее хранить деньги в банке, а дома держать небольшие суммы, необходимые на ежедневные расходы. Тогда анархисты забирали то, что было в наличии, а потом договаривались о повторном посещении. Обычно обыватели предпочитали соглашаться с требованиями экстремистов, поскольку большинство отказов влекло немедленное возмездие, обычно в виде бомбы, брошенной в дом или контору несговорчивых эксплуататоров. А если бомбы не было или бросать ее казалось анархистам слишком накладным, так как «бомба стоит 60 рублей», они просто ломали мебель, били зеркала и вообще устраивали форменный погром[36].

Среди общего кровопролития и жестокости встречались и необычные эпизоды, связанные с нападением анархистов и их грабежами. «В Киеве 14 июня 1908 г. мужчина и женщина вошли в обувной магазин и, наставив на хозяина револьвер, протянули ему письмо с ультиматумом местных анархистов. Хозяин магазина был несказанно счастлив, прочитав, что анархисты требовали три пары сапог, которые он тут же и выдал»[37]. Однако большинство радикалов, на закате революции занимавшихся экспроприациями исключительно в целях личного обогащения, не ограничивались столь скромными запросами. Анархистам пришлось признать, что многие их товарищи в «экспроприации видели выгодное, хотя и сопряженное с большим риском ремесло, и стали заниматься ею именно как ремеслом»[38]. Например, некий анархист Гриша сообщает в письме к товарищам, что «недавно было послано одному буржую письмо с требованием дать денег, а если он пожалуется в полицию, то ему будет брошена бомба. Он денег не дал и, конечно, бомба была брошена, что ужасно напугало весь город. Теперь этот буржуй прислал денег. Пришлите поскорее человека, чтобы работа пошла еще успешнее…»[39]. Такие квазиреволюционеры стали даже заключать взаимовыгодные сделки с представителями буржуазии, искавшими пути отомстить своим врагам и предоставлявшими экспроприаторам адреса и информацию о финансовом положении потенциальных жертв вымогателей, то есть такие экстремисты работали своего рода «крышей», если выражаться современным языком.

Для многих анархистских групп 1906-1907 гг. революционные грабежи были главным занятием, если и не главной целью, а остальные формы деятельности, такие, как пропаганда и агитация среди неимущих масс, были заброшены, и ими занимались, если оставалось время, между экспроприациями.. Но они шли постоянно, и количество анархистов, осужденных военно-полевыми судами за налеты превышало 60%[40]. У революционеров зачастую было в распоряжении так много экспроприированных денег, что многие приобретали привычку жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая, в частности, такой «денежный разврат», как упоминалось выше, начался в группе синдикалистов Новомирского, которая «разлезлась… и… прекратила существование»[41], несмотря на то, что ее лидер пытался изгнать профессиональных бандитов из своей организации и запретить частичные экспроприации.

Итак, мы можем говорить о том, что с 1906 г. параллельно с деятельностью анархистов «самостоятельно или под маской анархизма» в России действовали «чисто экспроприаторские элементы… Они восприняли разрушительный элемент анархической тактики и… вполне сочувствовали, хотя и неясно понимали… «идеал анархистов». А к концу 1907 – началу 1908 гг. с определенной долей уверенности можно констатировать следующий факт: «две волны анархическая и экспроприаторская – сошлись»[42], и все высокие идеалы анархического движения потонули в море бандитизма.

По мнению П. Кропоткина, размышлявшего в письме М. Гольдсмит об опыте этого движения во время революции, «нужно определенное отрицание якобинских приемов, принимавшихся до сих пор в России за анархию», и на первое место он ставил «отрицание экспроприаторства, как средства приобретения денег для революционной работы»[43].

«Великое слово – экспроприация – обозначающее великую идею – захвата всего народного богатства народом же, массовой экспроприации владеющих классов, до того унижено и испачкано, что, по всей вероятности, придется на некоторое время припрятать этот великий лозунг угнетенной массы, очистить его от предубеждений и предрассудков, которые теперь связаны с ним, благодаря так называемым «экспроприациям», и снова, уже в чистом виде, и в его великом значении вернуть его рабочей массе для ее великих целей», – писал анархист Г. Гогелия уже после подавления революции[44].

Примечания

1. Анархисты: документы и материалы. 1883-1935. М., 1998. Т. 1. С. 223-225.

2. Пирумова К. М. Бакунин. М., 1970. С. 296.

3. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. Париж, 1909. Т. 1. С. 58.

4. Генкин И. И. Анархисты: из воспоминаний политического каторжанина // Былое. 1918. № 3 (31). С. 164.

5. Цит. по: ГейфманА. Революционный террор в России. 1894-1917. М, 1997. С. 209.

6. Анархисты: документы и материалы. С. 301-302.

7. Российский Государственный архив литературы и искусства (далее – РГАЛИ). Ф. 1023. Оп. 1. Д. 924. Л. 24.

8. Там же. Л. 25.

9. Там же. Л. 36.

10. «Союз», деятельность которого в 1906-1908 гг. охватила около 30 городов империи, состоял в основном из рабочих, уволенных с предприятий за политическую неблагонадежность. Он принимал в свои ряды всех сторонников радикальных действий, независимо от их партийной принадлежности. Его структура и организация были близки анархистским объединениям.

11. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 57, 59.

12. Там же. С. 63.

13. Анархисты: документы и материалы. С. 373-374.

14. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 457.

15. Цит по: ГейфманА. Революционный террор в России. С. 210.

16. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 95.

17. Там же. С. 57, 61, 63.

18. Там же. С. 151.

19. Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. 102. Оп. 235. 1 отд. Д. 20, 4, 18. Л. 64-65.

20. Гейфман А. Революционный террор в России. С. 211.

21. Там же.

22. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 61, 70.

23. Гейфмап А. Революционный террор в России. С. 211.

24. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 237. Д. 12. Т. 2. Ч. 2. Лит. А. Л. 7.

25. Там же. Оп. 234. 1 отд. Д. 8. Ч. 2. Л. 28.

26. Гейфмап А. Революционный террор в России. С. 212.

27. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. 1 отд. Д. 20. Ч. 34. Л. 5.

28. РГАЛИ. Ф. 1023. Оп. 1. Д. 924. Л. 14.

29. Там же.

30. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. 1 отд. Д. 20. Ч. 34. Л. 5.

31. Анархисты: документы и материалы. С. 387.

32. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. 1 отд. Д. 189. Л. 2.

33. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 150.

34. ГАРФ, Ф. 102. Оп. 235. 1 отд. Ед. хр. 689. Л. 4.

35. Там же. Оп. 234. 1 отд. Д. 8. Ч. 2. Л, 8.

36. Там же. Л. 2, 6, 8.

37. Гейфман А. Революционный террор в России. С. 213-214.

38. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 104.

39. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. 1 отд. Д. 20. Ч. 56. Л. 1.

40. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 149.

41. Там же. С. 151.

42. Там же. С. 151-152.

43. Цит. по: Пирумова К М. Петр Алексеевич Кропоткин. М, 1972. С. 176.

44. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. С. 93.

Игорь ТРУБИЧЕВ

Наше отечество. Страницы истории. Вып. 4. М., 2005. С. 81-89

Источник.