Восстание против переворота (к 77-ой годовщине начала Испанской революции)

tumblr_lfyfreuopq1qbrntno1_500Отрывок из книги А. Шубина «Великая Испанская революция», посвященный началу революции в Испании.

Как только победил «Народный фронт», консервативно настроенные генералы стали готовить переворот. Формально во главе заговора стоял эмигрировавший в Португалию генерал Х. Санхурхо, пытавшийся свергнуть республику еще в 1932 г. Реальное руководство подготовкой осуществлял генерал Эмилио Мола Видаль (псевдоним «Директор»). Большую роль играл также подавитель октябрьского восстания Ф. Франко. Уже в марте правительство заметило подозрительные приготовления и провело кадровые перестановки, которые ослабили позиции заговорщиков, но не остановили их конспираций. Удачным поводом для запуска уже подготовленного заговора стало убийство Кальво Сотело 13 июля.

Симпатизирующий заговорщикам современный историк Л. Пио Моа утверждает: «Если в октябре 34-го переворот правых был почти обречен на успех, то в 1936 г. почти все было против: власть находилась в руках левых, а армия разобщена как никогда»[163]. В своем стремлении романтизировать организаторов Гражданской войны Л. Пио Моа забывает, что в октябре 1934 г. правые и так находились у власти, так что трудно было бы увлечь консервативное офицерство на борьбу против Республики Лерруса и Хиля Роблеса. Переворот назрел именно в 1936 г., потому что теперь у Франко, Молы и их единомышленников было что ненавидеть, чего бояться и что жаждать ниспровергнуть.

Восстание против переворота
17 июля Мола направил своим сторонникам телеграмму «17 в 17. Директор». В пять вечера переворот начался. Восстали части, расквартированные в испанской колонии Марокко. 18 июля мятеж распространился на Испанию. Армия брала под контроль ключевые центры испанских городов. На стороне мятежников оказались 80–85 % офицеров.

Начало мятежа военных 17–18 июля оказалось для правительства неожиданностью и дезорганизовало его работу. Капитан У. Орад де ла Торре вспоминает: «В военном министерстве не было ничего, что стояло бы на своем месте. Все было в хаосе. Касерес Кирога, премьер министр и военный министр, был в состоянии коллапса, неспособным принимать решения»[164]. Касерес категорически воспротивился раздаче оружия сторонникам Народного фронта. Но без их поддержки путчисты имели очевидный перевес.

spainНе зная, что делать, Касерес подал в отставку. После короткой попытки «премьера на день» М. Барриоса найти компромисс с мятежниками, 19 июля премьер-министром стал либерал Хосе Хираль. В кабинет вошли либералы, каталонские националисты и военные, оставшиеся верными Республике. Хираль санкционировал раздачу оружия республиканцам.

Попытка военных положить конец правлению «левых» привела к немедленному контрудару со стороны профсоюзов и социалистических партий, которые только и ждали повода для драки. Они обеспечили мобилизацию общества и позднее добились раздачи оружия народу. В Мадриде и Барселоне некоторое количество оружия у левых было — они ждали только повода для развертывания революционных действий.

Первые же сведения о выступлении военных включили организационную машину НКТ на полную мощность[165]. Из «заначек» вынимали столько оружия, сколько было, но его не хватало. Как вспоминал Гарсия Оливер «в Барселоне мы только и делали, что считали и пересчитывали ружья, пистолеты и патроны, которыми мы располагали»[166]. В ночь на 18 июля отряды НКТ стали захватывать оружие на военных складах и брать под контроль улицы Барселоны. Но тут против них выступила каталонская национальная гвардия. Дело чуть не дошло до сражения между анархистами и каталонскими республиканцами. Но мятеж правых примирил их.

Утром 19 июля мятежники вышли из казарм и двинулись в центр Барселоны. С севера двигалась колонна из казарм Педраблес, с юга — из казарм Атарасанас. Солдатам объяснили, что в Барселоне начался мятеж анархистов. Северная колонна дошла до площади Каталунья и заняла телефонную станцию. Анархисты бросились штурмовать ее, и выбили мятежников. Этой станции придется еще раз сыграть роль в истории испанской революции в 1937 г.

После того, как факт военного мятежа стал очевиден, Женералитат прекратил сопротивление анархо-синдикалистам. Извечный их враг — национальная гвардия — перешла на сторону отрядов НКТ. Фактически анархо-синдикалисты возглавили сопротивление перевороту в Каталонии и Арагоне. Б. Дуррути заявил: «Нет времени на разговоры. Мы должны действовать. Мы не хотим становиться жертвами фашизма из-за паралича политиков. С этого момента НКТ и ФАИ будут направлять борьбу»[167]. Даже такой критик анархо-синдикалистов, как советский журналист И. Эренбург, признавал летом 1937 г.: «Думаю, что если бы анархисты не выступили на улицу, то в эту пору хозяевами Испании были бы фашисты»[168].
В течение нескольких часов рабочие Барселоны были вооружены. Это событие имело большое значение, так как решительным образом изменило соотношение сил в Каталонии. Но в Сарагосе рабочие не смогли захватить оружие, и этот оплот анархизма перешел под контроль мятежников. Они заняли и другие важные города Арагона — Уэску и Теруэль.

В Барселоне анархисты и республиканцы теснили мятежников. Х. Томас пишет об этом: «Офицеры, командовавшие мятежом, были неспособны что-либо поделать с революционной неортодоксальностью своих противников; второе артиллерийское подразделение, например, было окружено колонной вооруженных рабочих, которые наступали с ружьями, поднятыми вверх, и, с „энергичными словечками“, призывали солдат не стрелять. Затем они убедили войска повернуть оружие против своих офицеров»[169].

В Барселону прибыл один из вождей заговора генерал Годед. Он обосновался в порту близ казарм Атарасанас. Но он ничего не мог поделать — рабочие напирали со всех сторон. Северная колонна была разбита. Порт был взят, Годеда схватили и заставили его выступить по радио. Генерал униженно просил своих товарищей по мятежу прекратить борьбу и сдаться республике. После этого выступления Годеда расстреляли. Некоторое время пулеметчики поливали огнем подступы к казармам. Но к ночи 20 июля все было кончено. При штурме казарм погиб знаменитый анархист, соратник Дуррути Франсиско Аскасо. Всего погибло около 500 человек. Центральные улицы города были завалены трупами, но в Барселоне был праздник. День победы. Никто еще не знал, что война продлится три года.
Улицы Барселоны перешли в руки вооруженных рабочих, в большинстве своем членов НКТ. Одна из лидеров анархо-синдикалистского движения Федерика Монтсени вспоминала о вечере 20 июля: «День завершался славно, в блеске огней, в революционном опьянении ото дня народного триумфа… Буквы НКТ и ФАИ были начертаны на всех стенах, на каждом здании, на всех дверях, домах и автомобилях, на всем»[170].

Активист НКТ Капдевилья вспоминал: «Это был момент, когда власть попала в руки масс. Мы в НКТ не думали делать революцию в это время, мы просто защищали себя, защищали рабочий класс»[171]. Анархо-синдикалисты еще не воспринимали происходящее как социальную революцию, но уже взяли в свои руки реальную власть.

Там, где рабочие уже 17–18 июля получили оружие, силы мятежников встретили энергичное сопротивление[172]. 19 июля генерал Фанхуль поднял мятеж в казармах Монтанья к западу от центра Мадрида. Однако толпа окружила путчистов и сначала просто своей массой преградила войскам путь к столице. Мятежники открыли пулеметный огонь по толпе, и, завалив подступы к казармам трупами, продержались до 20 июля. Сторонники Народного фронта и анархисты ворвались в казармы и перебили часть оборонявшихся. Выжившие оказались под арестом. Затем часть мадридцев на автобусах и автомобилях двинулись на Гвадалахару, чтобы не дать мятежникам выйти в тыл к Мадриду. Наступавшие с севера мятежники были отброшены и остановлены в горах Гвадаррамы. Во время этих боев в Мадриде и на подступах к нему сформировалась анархистская колонна во главе с Сиприано Мера, рабочим-строителем и соратником Дуррути еще по восстанию в Сарагосе в 1933 г. В дальнейшем эта колонна росла и стала основой сначала для бригады, затем для 14-й дивизии, а затем и для 4 корпуса, который и возглавил Мера.

В Валенсии докеры-анархисты вывели массы рабочих на центральные площади и стали требовать оружие. Очаги мятежа были задавлены в зародыше. В Толедо вооруженное население загнало мятежников в замок Алькасар.

spanish-civil-war-republican-soldiers«Красная» Астурия была отрезана мятежом от Мадрида. Власть в этом регионе перешла к губернатору Б. Томасу (одному из вождей восстания 1934 г.) и многопартийному комитету, в который вошли партии Народного фронта и анархисты. Шахты перешли в руки советов, в которые входили представители администрации предприятия и рабочих. Рядом защищалась страна Басков, сохранившая более консервативный уклад. Баски были добрыми католиками и хранителями национальных традиций. Выборы правительства и президента Хосе Антонио Агирре проводились в Гернике под вековыми деревьями баскских королей[173]. Поскольку баскская буржуазия была настроена против франкистов (а франкисты видели в баскском капитале одного из своих основных врагов), то в Басконии не получила развитие революция самоуправления, и старая администрация продолжала управлять предприятиями[174].

Весь северо-запад Испании оказался в руках врагов Республики. Заняв Сарагосу, один из центров анархистского движения, которое, однако, не смогло получить оружие, мятежники рассекли территорию Республики надвое. Но и очаги мятежа также еще были разделены республиканской территорией, часть его сил действовала в окружении.

По данным Х. Томаса на стороне мятежников оказалось около 50000 солдат (на стороне Республики — около 22000), в том числе около 10000 офицеров (в первые дни с республиканцами осталось около 1000 сухопутных офицеров), 10000 карабинеров (около 4000 остались верны республике). Большинство военнослужащих авиации (3000 против 2000), флота (13000 против 7000) гражданской гвардии (18000 против 14000), «асальто» (12000 против 5000) поддержали республику[175]. В мятеже сразу приняли участие около 14000 карлистов и до 50000 фалангистской милиции. Самая грозная сила врагов Республики — Африканская армия — 32000 хорошо по испанским меркам подготовленных бойцов — находилась в Марокко.

Из-за отсутствия офицерского состава старые военные части, оставшиеся на стороне Республики, были дезорганизованы и не могли активно действовать. Республиканская армия формировалась на ходу. Основу новой армии составила милиция — ополчение гражданских людей, которые впервые держали винтовку в руке. Английский очевидец так описывает формирование милиции в Мадриде: «Группа мужчин — членов клуба любителей домино — решает вступить в народную милицию и избирает своим начальником секретаря клуба (так как он хорошо знает всех членов клуба) и лучшего игрока в домино (так как все восхищены его талантом). Парикмахеры пригорода Мадрида тоже хотят вступить в милицию и избирают руководителем одного из парикмахеров за то, что у него есть брат в армии, а он сам награжден золотой медалью. То обстоятельство, что медаль выдана ему за стрижку, не имеет для них значения. Обе группы направляются в военное министерство и выясняют, что там все очень заняты и их не ждут. Тогда они решают отправиться на войну самостоятельно — идут в помещение политической партии или профсоюза, к которым принадлежат некоторые из них и получают винтовки, а может быть, и несколько пулеметов… Потом они садятся в какой-либо транспорт и едут на войну»[176].

При всей комичности этой картины, в поведении республиканцев была своя мудрость. Времени на мобилизацию и обучение не было. Если человек хорошо знает сослуживцев — он и командир. Затем «военная демократия» милиции позволяла выбрать новых командиров, которые будут в большей степени соответствовать обстановке.

Проблема республиканцев заключалась еще и в том, что «испанцы, не имея опыта мировой войны, не имеют в массах старых солдат с боевым опытом»[177]. Также, как отмечали советские военные специалисты, «народ здесь, несмотря на сравнительно развитую культуру, весьма беззаботен и безалаберен, большая экспансивность, но выдержки нет никакой, быстро воспламеняется, но столь же быстро поддается упадническим настроениям»[178]. В июле народ воспламенился…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *