Еще один материал о сапатистах, на этот раз из буржуазных СМИ, но дающий представление об этом движении, его истории и развитии.

17 ноября 1983 года в Мексике возникло движение сапатистов. За прошедшие 30 лет они добились автономии для 100 тыс. индейцев и стали основой альтерглобалистского движения. “Власть” выяснила, как сапатисты живут в джунглях штата Чьяпас в эпоху торжества глобализации.

21 декабря 2012 года весь мир находился в ожидании очередного апокалипсиса. Адепты эсхатологии в своих прогнозах о конце света ссылались на древний календарь майя. Сотни любителей эзотерики направились в Мексику, чтобы разобраться в истории цивилизации, рассчитавшей начало нового временного цикла. Однако вместо конца света туристы увидели нескончаемую колонну в 50 тыс. индейцев: это была первая масштабная акция сапатистов за последние полтора года. Все они были одеты в традиционные маски пасамонтанья, похожие на балаклавы. Без лозунгов и транспарантов сапатисты прошлись по улицам городов Сан-Кристобаль-де-лас-Касас, Паленке, Окосинго, Альтамирано и Лас-Маргаритас. В официальном коммюнике, обращенном всему миру, сапатистские индейцы объяснили, что этим маршем хотели напомнить мексиканским властям и, в частности, новоизбранному президенту Пенья Ньето о своем существовании.

Сапатисты — это рядовые члены Сапатистской армии национального освобождения (САНО) и жители подконтрольных ей деревень, около 100 тыс. человек. Точная цифра известна только самим сапатистам: по причинам безопасности данные не раскрываются. Движение было названо в честь национального мексиканского лидера, революционера Эмилиано Сапаты, который поднял восстание против диктатуры Порфирио Диаса в начале ХХ века. Сапатисты живут на северо-востоке штата Чьяпас, в предгорьях и лесах Лакандонской сельвы, крупнейшего зеленого массива на территории Мексики. Они контролируют около 15% территории штата, общая площадь которого — почти 74 тыс. кв. км.

Лакандонская сельва давно является яблоком раздора для различных сил. Ее леса и долины растянулись на 3 млн га и представляют собой скопление ресурсов, часть которых принадлежит государству, часть — иностранному капиталу, остальное делят между собой богатые землевладельцы и индейские общины, включая сапатистов. В сельве ведется добыча нефти, газа, горных пород. 42% территории превратилось в пастбища и пашни. Еще один ценный ресурс — гидроэлектроэнергетика. Благодаря обилию горных рек и построенных на них ГЭС не только Чьяпас, но и соседние штаты остаются освещенными. Туристы, посещающие архитектурное наследие майя,— еще одна доходная статья. Индейцы стараются подзаработать на продаже сувениров, кофе и меда: выручка с торговли — их основная прибыль.

Де-юре право на проживание в сельве есть у разных индейских общин, но в связи с особым признанием статуса лакандонов на землю группы чоли и цельтали подверглись массовым насильственным переселениям на неплодородные территории, что обострило этнический конфликт. По сути, из проблем вокруг раздела Лакандонской сельвы между различными группами индейцев и берет начало движение сапатистов (см. справку ниже).

Сегодня поселения в штате делятся на три вида. Первые — традиционные, они находятся под покровительством властей: жители получают дотации, участвуют в специальных программах правительства и платят налоги.

Второй вид — автономные, главную роль в которых играют выбранные старейшины. Часть из них симпатизирует сапатистам, но по разным причинам не причисляет себя к движению. Некоторым не нравятся сапатистские порядки (сухой закон или особое образование), кто-то боится репрессий со стороны властей за участие в сапатистском проекте. Однако среди автономных есть и те, кто за определенные ресурсы вроде дополнительной земли и денежных отчислений оказывает электоральную поддержку Институционно-революционной партии, которая правит Мексикой на протяжении большей части ХХ века (нынешний президент Энрике Пенья Ньето — член этой партии). Некоторые индейцы в условиях безработицы также нанимаются в качестве бойцов “белой гвардии”.

Сапатистские поселения — третий вид общин со своими порядками. За 30 лет независимости восставшие индейцы сформировали “хорошее правительство”, обеспечили себе безбедное существование, научились лечить от тяжелых болезней и организовали свои школы, куда зовут всех желающих изучать “уроки автономии”. Желающие находятся по всему миру. Например, чилийка Наталья Аркос и итальянец Алессандро Дзагато в феврале 2013 года образовали исследовательскую группу по изучению политических и эстетических аспектов современных революционных движений, а сейчас занимаются изучением сапатистов. Первым опытом работы “в поле” стало недельное проживание в сапатистском поселении (сами сапатисты называют их улитками) Ла-Гарруча.

Всего подконтрольная сапатистам территория Чьяпаса делится на пять зон. В центре каждой зоны — своя “улитка”. Ла-Реалидад — недалеко от города Лас-Маргаритас, Овентик находится ближе к главному туристическому городу штата, Сан-Кристобаль-де-лас-Касас. Еще три: Ла-Гарруча, Морелия и Роберто Барриос. Каждой “улиткой” и сопредельной территорией управляет свое правительство — хунта. Все пять хунт объединены генеральным командованием. Расстояния между “улитками” — несколько десятков километров, которые за неимением транспорта путешественники и члены поселений часто вынуждены преодолевать пешком. Это, как отмечают наблюдатели, затягивает принятие коллективных решений.

С 2003 года сапатисты создали хунту хорошего правительства, которая есть в каждой “улитке”. Вся структура управления состоит из локального правительства, муниципальных органов и хунты, которая объединяет несколько муниципалитетов. На каждом уровне есть выбираемые представители по отраслям — мужчины или женщины, есть старейшина, который отвечает за территорию и демографию. Если они не справляются со своими обязанностями, то их переизбирают. Как правило, ротация происходит каждые два года, и обычно действующий старейшина предлагает нескольких кандидатов, а жители пишут на бумажке имя избранника. Но бывает, что на выборах участвуют сразу несколько человек, и тот, кто наберет больше, становится старейшиной, следующий — ответственным за коллективные работы и далее по списку должностей. Если кто-то рекомендует человека на какую-либо должность, отказываться от работы не принято. Единых правил нет, все зависит от желания и опыта жителей каждой конкретной деревни. Есть регламент, но он тоже меняется в зависимости от решения ассамблеи.

На муниципальном уровне работают советники, которые отвечают за образование, медицину и коллективные работы. Хунта следит за работой муниципалитета и ведет подсчет экономических ресурсов. Также существуют комиссии по охране, отвечающие за безопасность поселений и денежное обращение. Все решения на каждом уровне принимаются коллективными собраниями, пока решение не будет одобрено большинством. Право вето предусмотрено. Для общих решений старейшины выезжают в соседние “улитки”, и если они почувствуют, что не представляют мнения всей общины, они возвращаются для очередного обсуждения. Ассамблеи могут длиться несколько дней.

Правосудие вершит старейшина, либо в общине выбирают судью. Их задача выслушать обе стороны и найти решение, которое устроит обоих. Самое частое преступление — воровство, наказание — восстановление ущерба и дополнительное время на коллективных работах. Полиция и армия не приветствуются на территории общин. Если преступление тяжкое, например убийство, судья или старейшина могут принять решение сдать преступника властям, потому что в общинах нет тюрем или других институтов наказания.

Экономическая автономия обеспечивается коллективными работами. В общинах есть свои банки под определенные нужды, например экстренное лечение в городе. В поселениях развит обмен и дарение, но деньги также существуют — чаще всего индейцы продают свои изделия: вышитую одежду, сумки, украшения. Также производят и продают обувь, кофе и то, что выращивают на коллективных работах — будь то животные продукты или перец чили. О цене договариваются в коммуне, полученный доход могут использовать на развитие работ или для социальных проектов, строительства школ и садов. Каждый коллектив имеет свой собственный регламент, свои договоренности, в соответствии с которыми осуществляется распределение прибыли.

Образование, как и все остальное, разнится от автономии к автономии. Сапатистские школы занимаются по определенной системе, но в каждой коммуне устанавливают свои предметы, свое расписание. Детские сады есть в каждом поселении. Там присматривают за детьми младше пяти лет. Предметы в школах практически повторяют государственные, но их преподают другими методами. В автономных школах, в отличие от государственных, также уделяют много внимания сельскому хозяйству и животноводству, проводят много времени “в поле”. Обучение рассчитано на дальнейшую пользу для поселения, в котором растут дети.

“Что касается высшего образования, в Сан-Кристобале есть университет CIDECI, в который поступают молодые люди из сапатистских общин. Обычно они учатся на агрономов, механиков, изучают компьютерную графику и информационную безопасность”,— рассказывает мексиканка София Ольхович, которая присоединилась к сапатистам в 1994 году в 20-летнем возрасте, до этого изучала антропологию в Мехико (в Чьяпасе она проводила исследования и там прониклась идеями движения).

Индейцы, в том числе выпускники вузов, могут постоянно входить и выходить из сапатистской организации или других автономий. “Некоторые уходят, потому что не выдерживают: хотят денег, безопасности, не тратить время на общие проблемы или просто выпить”,— объясняет петербурженка Елена Корыхалова, которая уже несколько месяцев вместе с другом Олегом Мясоедовым снимает документальный фильм про сапатистов (они впервые столкнулись с представителями движения в декабре 2012 года во время “молчаливого марша”). “Миграция никак не запрещена, зачастую сама община отправляет кого-нибудь узнать, как выполняется та или иная работа, чтобы затем человек передал свои знания на пользу деревне”,— говорит Корыхалова. Молодежь, которая покидает общины, чаще всего возвращается обратно — не выдерживает городской среды. Однако если кто-то уходит без предупреждения, вернуться в поселение ему сложнее.

В поселениях есть свои клиники и “дома здоровья”. Заболевшие отправляются в правительственные больницы только в случае операции или серьезного заболевания. Право бесплатной медицины для индейцев в правительственных клиниках есть, но при наличии документа, удостоверяющего личность. Иметь его не запрещено, но не все его оформляют.

Сапатисты также получают помощь от сочувствующих организаций и членов альтерглобалистского движения. Связь с ними налажена благодаря главному публичному лицу САНО — субкоманданте Маркосу, который до сих пор остается военным руководителем. Но его роль, по словам исследователей, сильно преувеличена СМИ. “Как личность он, несомненно, харизматичен. Это не было частью изначального плана, но это особо и не мешает горизонтальности в принятии решений”,— рассказывает живущий в Чили уже 20 лет журналист Олег Ясинский, который стал первым переводчиком работ Маркоса на русский. “Симпатии иностранных интеллектуалов и мировой прессы к харизме Маркоса очень мало влияют на реальное решение вопросов внутри сапатистских общин,— говорит Ясинский.— Тексты пишет сам Маркос. Но все ключевые вопросы действительно обсуждаются и решаются не Маркосом, а ассамблеями, где его мнение авторитетно, но не бесспорно”.

Сегодня мексиканское телевидение плодит слухи: Маркос заболел, уехал, умер, это вообще несколько человек. “В этом и заключалась изначальная идея перед восстанием 1 января 1994 года. Как признает сам Маркос, из этого ничего не вышло. Отчасти маска была изобретена для того, чтобы избежать вождизма в движении. Но вышел слишком узнаваемый “вождь” в маске. Так сапатизму приходится бороться с сапатизмом”,— указывает Ясинский.

Международная поддержка имеет разные формы. Например, чилийка Наталья Аркос и итальянец Алессандро Дзагато стали участниками первого раунда проекта “Маленькая школа”, который проходил с 12 по 16 августа 2013 года. Сапатисты пригласили к себе более тысячи человек со всего мира, которым рассказали все подробности их жизни, начиная от устройства власти до прав женщин в общине. “В течение недели мы были гостями в семье коренных индейцев, разделяя с ними ежедневный труд. Работали на полях, обрабатывали маис, собирали лечебные растения в сельве, выпекали тортильяс и говорили о политике,— делятся исследователи.— Это совсем непросто — даже невозможно — попасть к сапатистам без их приглашения и подтверждения. Если вам все-таки разрешили остаться, не забывайте: это ровно на время выполнения вашего проекта. Вы можете быть международным волонтером или наблюдателем, работать в области здравоохранения, образования или прав человека и делиться навыками с жителями общин. Вы также можете учить языки майя и историю сапатистского движения, но посетитель есть посетитель. Сапатисты вынуждены быть осторожными, чтобы не стать частью большого туристического маршрута”. Тщательный отбор наблюдателей необходим также по причине неустойчивости взаимоотношений между САНО и правительством Мексики. Через каждый километр можно встретить правительственную военную базу, а если ты иностранец, легальное посещение сапатистских общин вообще не предусмотрено.

Жители общин, как отмечают Аркос и Дзагато, “интересуются каждым человеком, стремятся все разузнать, обменяться опытом”: “То, чему точно хотят научить сапатисты, это развивать различные формы автономии в контексте собственной жизни человека. Их цель — не просто быть своего рода исключением, но стать частью всемирного процесса трансформации”.

Другая форма информирования мира о проблемах движения — организация международного движения волонтеров, которые работают в Чьяпасе и являются наблюдателями. Их организует центр по правам человека “Фрай Бартоломе де лас Касас”. Главная задача наблюдателей, которых отбирает центр,— защищать индейские поселения своим непосредственным нахождением и фиксировать любые нарушения прав коренного населения. “У организации такая позиция: волонтер лишь наблюдатель. Его присутствие удерживает власти от неправомерных действий,— рассказывают Елена Корыхалова и Олег Мясоедов.— Иногда неправомерные действия совершаются и в присутствии добровольца. Тогда волонтер должен как можно точнее задокументировать происходящее. Волонтер не может предпринимать активных действий, так как он иностранец, это безопаснее для него и избавляет от ответственности за последствия. В худшем случае он своим неопытным посредничеством может усугубить конфликт, обозлить военных, и его за это могут депортировать”. В любом случае, последней инстанцией являются сапатисты, которые решают, как долго останется в поселении наблюдатель, и нужно ли его присутствие вообще.

“Сапатистский проект не уникальный, и даже не первый,— утверждает исследователь Центра судебно-правовой реформы Эльвина Ерофеева.— То, что пытались сделать сапатисты и Маркос, уже несколько десятков лет существует в Гватемале и в соседнем штате Оахаке, где поселения более развиты по социально-экономическим показателям”.

Схожие с сапатистами примеры можно найти в соседних штатах Мичоакане, Веракрусе, а также в Эквадоре, Гватемале, Перу. По словам сотрудника Учебно-научного мезоамериканского центра им. Ю. В. Кнорозова Ольги Раковой, большинство других стран Латинской Америки являются странами с очень сильной внутренней социальной напряженностью. “Очаги сопротивления, в том числе и этнического, есть практически везде, где есть коренное индейское население, живущее более или менее автономно, и где есть вызовы как со стороны государства, так и со стороны частных экономических и политических интересов. Во многих мексиканских штатах, в частности Мичоакан и Герреро, очень сильны индейские общины, мощное индейское движение с середины ХХ века существует в Перу, а также сложилось с 1980-х годов в Гватемале. Случаи индейского сопротивления есть и в Колумбии, и в Бразилии. В Чили есть индейцы мапуче, успешно борющиеся за свои права”,— отмечает Ракова.

Впрочем, несмотря на распространенность схожих движений в Латинской Америке, именно сапатисты стали всемирно узнаваемым брендом, а субкоманданте Маркос превратился в икону альтерглобалистского движения. Причем идеи жизни в замкнутых коммунах, основанных на принципах самоуправления и этическом кодексе, оказались настолько востребованы в глобальную эпоху, что сапатистское движение по праву можно считать братом-близнецом мирового глобализма. Таким же, как мировое движение за раскрытие информации вроде Anonymous или левацкое радикальное искусство. Недаром на новые проекты в рамках “Маленькой школы” сапатисты мечтают пригласить Джулиана Ассанжа и Надежду Толоконникову.

Кто такие сапатисты

Официальной датой рождения Сапатистской армии национального освобождения (САНО) считается 17 ноября 1983 года. Несколько студентов-метисов, вдохновленные кубинской революцией и идеалами социализма, организовали вылазку в горные районы сельвы и попытались создать свой партизанский отряд. Там они встретили группы индейцев, которые покинули обжитые земли высокогорья и учредили небольшие поселения в пять-шесть семей. Жители стали обеспечивать членов САНО необходимой провизией, взамен получая навыки по самозащите и охране своих новых территорий. Спустя несколько лет тесного взаимодействия индейцы и партизаны настолько притерлись друг к другу, что решили начать длительную борьбу за собственные права. Основу движения составляют представители этнических групп чоли, цоцили и цельтали.

Изначально крестьяне Чьяпаса искали защиты и покидали свои поселения по нескольким причинам. Во-первых, многих не устраивала авторитарная власть касиков — богатых влиятельных старейшин в иерархически устроенных традиционных общинах. Во-вторых, индейцы уходили под давлением скотоводов. Правительство с 1960-х годов проводило вырубку ценной древесины и освобождало территории под экстенсивное животноводство и пашни, чем непосредственно занимались владельцы латифундий и ранчо, выкупившие землю. Для защиты территорий богатые землевладельцы издавна держат полувоенные формирования — так называемые “Свободные боевые бригады Чьяпаса”, которые берут начало со времен Мексиканской революции 1910-1920-х. Бойцы бригад — неофициально их называют “Белая гвардия” — часто совершали набеги на поселения индейцев с целью разорения и присвоения территории. Именно террором со стороны “Белой гвардии” сапатисты объясняют наличие военного крыла своего движения.

Отдельным пунктом для недовольства индейских крестьян стало внесение поправок в 27-ю статью мексиканской конституции, регулирующую статус кооперативных и общинных земель. Статья объявляла все земли, воды и недра на территории Мексики национальной собственностью, а также декларировала необходимость раздела крупных латифундий и устанавливала принципы и процедуру проведения аграрной реформы. Тем самым нововведения предоставили возможность раздела и покупки территории, которая раньше де-факто находилась в собственности индейских поселений.

Сапатистское движение заявило о себе 1 января 1994 года — в момент вступления в силу Североамериканского соглашения о свободной торговле. Тогда индейцы участвовали в вооруженном восстании под руководством САНО, к которому сапатисты готовились почти десять лет. Старые винтовки и деревянные муляжи были основным оружием в руках бойцов САНО. Однако, воспользовавшись ситуацией в разгар новогодних праздников, повстанцы сумели занять несколько ключевых городов Чьяпаса и перекрыть все транспортные узлы на пару дней. В результате восстания со стороны сапатистов погибло по меньшей мере 145 человек, со стороны правительственных войск жертв не было. Через неделю сапатисты призвали власти к переговорам, а затем отошли вглубь территории штата.

Как создавались утопические поселения

“Власть” изучила попытки построения идеального общества в отдельно взятых коммунах.

В начале XIX века США стали форпостом возникновения утопических идейных общин. В 1804 году группа немецких колонистов под руководством лютеранского проповедника Георга Раппа организовала в штате Пенсильвания коммуну “Гармония” (с 1824 года — “Экономия”). Около 750 гармонитов отказались от личной собственности и создали общий материальный фонд. К началу 1820-х годов в коммуне проживало более 1 тыс. человек, она превратилась в успешное сельхозпредприятие, снабжавшее продукцией соседние штаты. Однако строгие религиозные правила (благочестие, смирение, труд, целомудрие и безбрачие) мешали привлечению молодых иммигрантов. С середины XIX века численный рост общины прекратился, в 1905 году коммуна окончательно распалась.

В 1824 году прибывший в США англичанин Роберт Оуэн выкупил у колонистов 8 тыс. га в штате Индиана и объявил о создании опытной коммуны “Новая Гармония”, устав которой основывался на принципах уравнительного коммунизма. Будущее общество Оуэн представлял в виде свободной федерации социалистических самоуправляющихся общин, основанных на общем владении собственностью и труде. В течение года в коммуне поселилось около 900 человек. В 1827 году “Новая Гармония” раскололась — наиболее состоятельные участники эксперимента выделились в отдельную общину. Оставшиеся так и не смогли наладить свои дела. В 1828 году “Новая Гармония” прекратила свое существование.

В 1880-х годах в России возникло религиозно-этическое общественное течение — толстовство, основанное на учении писателя и мыслителя Льва Толстого. Его сторонники объединялись в земледельческие коммуны и артели, исповедовали ненасильственный, безгосударственный образ жизни, равноправие, свободу убеждений и верований. Состав одной артели в среднем составлял около 50 человек. В 1897 году церковь официально объявила толстовство сектой, однако коммуны продолжали создаваться в России, Европе и США. В 1920-1930-х годах в СССР коммуны толстовцев были ликвидированы, а их участники репрессированы.

В начале XX века на территории современного Израиля появились трудовые общины — кибуцы, ставшие одним из наиболее успешных воплощений утопических проектов. В основе их организации лежат равенство членов общины, совместное владение имуществом и проживание, коллективное ведение хозяйства и распределение продуктов труда, самоуправление и солидарность. Большая часть кибуцев представляет собой независимые друг от друга сельскохозяйственные общины. В настоящее время в Израиле существует около 270 кибуцев, в которых проживает более 125 тыс. человек.

В 1970 году на волне европейских студенческих волнений группа молодых хиппи заняла старые пустые казармы и склады в одном из районов столицы Дании Копенгагена и образовала там анархо-коммунистическую общину Христиания. Через два года парламент Дании признал коммуну “социальным экспериментом”, в 1982 году правительство Дании признало Христианию “экспериментальным городом с широкими правами самоуправления”. В настоящее время в Христиании проживает около 1 тыс. человек, которые соблюдают собственные законы: запреты на автомобили, воровство, тяжелые наркотики, огнестрельное оружие и др. Главный орган общины — Общее собрание, в работе которого может участвовать любой ее житель.

Источник