Бурные события десятого ноября, за которыми пристально – кто с энтузиазмом, кто с молчаливым одобрением, а кто со страхом и отвращением – следили все на британских островах, открыли новый лист в истории массового протестного движения туманного Альбиона. Ещё со времён железного оскала тэтчеризма, загрызшего социальное государство и физически истребившего рабочее движение, заодно со всем вековым промышленным комплексом Британии, разбитый на голову рабочий класс до сих пор не смел шелохнуться. Его быстро заменил общеевропейский прекариат, послушно принимающий самые отвратительные трудовые условия ради скудного и нестабильного заработка, а опустевшие улицы и площади городов были заняты извращённым урбанизмом пост-модерна, в котором как рыбы в воде шныряли живущие в кредит потребители и мессии гниющих останков гигантов шестидесятых: зелёные, меньшинства, пацифисты и язычники «эры водолея». Вернувшиеся к власти в 97-м лейбористы уже открыто признавали что трудовой партией они не являются, и продолжили неолиберальное зверство тэтчеризма, правда уже под видом гламура. Дошло до того, что Блэр объявил конец производственных циклов – подразумевая бесконечный рост и расширение капитализма. Бывший троцкист навсегда подсел на иглу своих хозяев из лондонского сити.
Но тут грянула депрессия, вся идеология прошедшего цикла полетела к чертям, и на волне промежуточного недоразумения к власти вернулись консерваторы во главе в Блэром номер 2 – Дэвидом Камероном. Правда у него ещё есть двойник – шестёрка, Ник Клег из партии либералов. Последний при создании правящей коалиции продался с потрохами, и партию свою продал тоже с потрохами.
Истинное лицо правительства из двадцати миллиардеров проявилось почти сразу. В октябре вся страна слушала по бибиси все гнусные подробности нового бюджета. Депрессия неожиданно выперла на передний план бюджетный дефицит, под предлогом которого казначей-упырёк Осборн объявил об урезаниях практически всего, что можно урезать. Об этом можно говорить долго, в том числе и о грамотности урезания расходов в период депрессии, когда любое сокращение спроса прочно закрутит кран инвестиций и погрузит экономику в стремительную нисходящую спираль. Однако, оставим эти рассуждения экономистам. Одна из урезанных статей – расходы на образование. Размер урезания – 40%. Даже путинскому режиму такое не снилось. Мало того, так в догонку вышел доклад Брауна – очередного правящего упыря, бывшего директора затопившей весь Мексиканский залив нефтью фирмы «Бритиш Петролиум» – где бодро повествуется о том, что с существующих тарифов на высшее образование надо снять крышку, и позволить возрасти в три раза. Это составит где-то 9000 фунтов в год против нынешних 3000. Такая сумма – средняя зарплата прекариата, или же половина среднего годового дохода британского офисного планктона. Казалось бы – конец, учиться будут только мажоры. Ан нет, хитрые финансисты всё предусмотрели, и продолжат нести образование массам. Практика студенческих ссуд налажена еще с тех пор как при лейбористах появились тарифы (начинали они со скромной тысячи). Почему бы её не развить? Студенты смогут по ссуде брать все 9000, за четыре года магистратуры накручивая 36000 чистого долга. Это не считая ещё таких пустяков как дорожающее пропитание и бесконтрольные жилищниые платы. Умные люди уже подсчитали, что зарабатывающий среднюю зарплату выпускник будет должен кредиторам по гроб жизни. Власть кредиторов над должниками будет безграничной – и это при падающих доходах и растущей безработице.
Однако миллиардеры из Вестминстера недооценили взрывной потенциал подвластного им прекариата и нищего студенчества. Индивидуализованные и атомизированные нищеброды почти избавились от реакционных псевдоколлективистских настроений прошлых поколений пролетариата. Теперь соседушки, семья, родные и прочие элементы псевдоколлектива пролетарской среды просто исчезли из сознания нового поколения. Замкнутых патриархальных коллективов больше нет, поздний капитализм их спустил в канализацию истории, заменив их в сознании молодых пролетариев единым человеческим коллективом. Старики любят трунить над интернет-зависимостью, айфонами и прочими штучками. Но с их помощью наш единый коллектив получил окончательное оформление. С соседушками мы лясы не точим – я например даже не знаю своих соседей. У нас есть доступ как ко всему человеческому коллективу, так и к любой его части.
Итак, пришло время повернуть орудия нашего коллектива против классовых врагов. Мы чихали на истерику телевизионных моралистов о злобной толпе, о «хулиганствующем меньшинстве», о некой необходимости мирного пути, какой якобы был у засаленных Ганди и МЛК. Студенты не стали ждать – не прошло и месяца с тех пор, как прозвучал новый бюджет, а национальный профсоюз студентов созвал десятки тысяч своих челнов в Лондон на марш против всего вышеописанного. Профбоссы, разумеется, устроили всё чин чином – легальное шествие, список одобренных лозунгов, официальные розовенькие транспаранты, итд., в лучших традициях замшелой социал-демократии. Впрочем, похвалить их надо. Оганизовались они быстро и оперативно. Из каждого университета страны были отправлены по два-три автобуса нагруженных яростными активистами. Скинуться заставили, но немного. Плакатов хватило на всех. Честь и хвала.
Из моего училища в Лондон ехать 12 часов. Погрузились вечером девятого, приехали рано утром десятого. Спали мало, всю дорогу обменивались марксистскими шутками, сочиняли стишки, пели интернационал и «Белла Чао», в лицо называли нашего профбосса буржуазным соглашателем – разумеется в духе добропорядочного, но едкого британского юмора. В Лондоне нас принял в своё здание профсоюз одного из столичных ВУЗов, судя по всему один из более радикальных. К полудню пошли на место сбора. Тогда ещё утверждали, что придёт 20000. Позже узнали, что было свыше 50000. Когда идёшь в шествии, видишь только товарищей и спины идущих спереди.
Собирались долго. Наша группа начала скандировать различные лозунги – от официальных до спонтанно неприличных. Растущая толпа их постепенно подхватывала. Когда все были в сборе (хотя можно ли так выразиться о такой толпе?), мы двинулись. Шествие прошло по всему центру, мимо всех основных зданий власти. Шли и мимо Вестминстера, где шестёрка Клегг как раз отбивался от назойливых оппонентских депутатов. Ему было трудно – ведь хозяин уехал на визит в Китай, оставив свою шестёрку отдуваться. Ехидная лейбористка Харриет Хармон сыпала соль на рану – «расскажите-ка нам о том, что там с вашим обещанием насчёт бесплатного образования. Оповестите уважаемых депутатов». Либералы во главе с Клеггом набрали рекорд голосов и вошли в правительство именно благодаря голосам студентов, поверивших в это обещание. Клегг явно до сих пор не знает, как распутать сгущающийся клубок противоречий. «Вот лучше вы явитесь протестующим на улице студентам, и расскажите им о своей политике по образованию. А то никто этого ещё не слышал». Справедливо замечено. Но лейбористы теперь играют роль Моськи, единственная обязанность которой – лаять. Они не собираются нам рассказывать о своей политике. Более того, протестующие студенты в это время пели стишки о том, как предателя Клегга следует посадить на костёр вместе с Камероном. А Камерон, тем временем, после братания с правителями в поднебесной, беседовал в аудитории с пекинскими студентами. Благодаря моментальной передачи информации, мы вскоре узнали о том, что один студент задал Камерону самый злободневный вопрос, а именно что-то насчёт образования и тарифов. Камерон засмущался, и что-то невнятно буркнул о том, что тарифы для заграничных студентов останутся на месте. «Китайцы с нами!» – слышалось всюду.
Шествие длилось три часа. Ближе к концу в небе уже виднелись полицейские вертолёты. В самом конце нас ожидала платформа с экраном и усилителями, откуда вещали ветераны профсоюзного движения. Однако оставим профбоссов. Конечная точка оказалась почти рядом с национальным штабом партии консерваторов. Он располагается по адресу ул. Миллбанк, д.30. Лично я этого не знал, и поэтому увидев отколовшихся от колонны людей, которые, используя несколько входов, стремительно исчезали внутри, я подумал о бездельном «чёрном блоке» и погромах нейтрального имущества (если так можно выразиться). Но были люди осведомлённее меня. Оказалось, что там целое логово тёмных сил. Лейбористы вели оттуда победную выборную кампанию в 1997, а затем расположили там и штаб. Но заоблачная аренда вынудила их съехать. Там же одно время располагался региональный отдел ООН, прежде чем съехал по аналогичным причинам. Но аренды до сих пор не гнушаются и центральное бюро статистики, и ряд правительственных комитетов и ведомств, и министерство юстиции.
Вслед за первой атакой, в которой пострадали некоторые стёкла, и которая быстро привлекла полицейский отряд, последовала вторая. Многотысячная толпа заняла весь двор нагло блестящего на солнце модернистского здания и со двора здания повалил дым – зажглись костры. Вооружившись щитами и дубинками, полиция попыталась сформировать преграду у входа, а из шумной толпы в них летели камни и палки. Строй вскоре разбился, и толпа налегла на запертое здание. Стёкла фойе полетели под напором атакующих и грудой обрушились на пол. Люди ринулись внутрь, заняв всё фойе. Многие побежали вверх, и вскоре появились на крыше. С крыши свесились транспаранты, и водрузились чёрно-красные знамёна. Число людей на крыше росло, вскоре достигнув как минимум сотни. Оставшимся внизу вскоре стало известно, что внутрь штаба никто не проник, ибо те заперлись. Толпа дружно и одобрительно кричала в поддержку товарищей на крыше. Погром в фойе продолжался, и стекол не осталось. Проход был свободен, но лифт отключили, а внутри менты всё ещё мешали проходу по лестнице. Однако и от них вскоре избавились, и толпа на крыше тут же получила пополнение.
В процессе стычек толпа действовала организованно, пуская в ход тактику «стены», формируя единый фронт, тесня полицию и не отдавая никого на растерзание. Индивидуальные стычки лишь привели бы к арестам, а в этот раз аресты были минимальны, и то происходили уже потом внутри здания, где затерявшиеся группы и одиночки шныряли до самого вечера. Однако толпа не проявила достаточного радикализма, и действия ограничились вышеописанным. Реального захвата не было, и после прибытия полицейских подкреплений толпа стала таять. К восьми часам вечера полиции удалось взять оставшихся людей в оцепление. За этим я наблюдал уже дома по телевизору, ибо ушёл раньше, когда стало ясно что более ничего важного не случится.
Несмотря на ограниченность, лёд тронулся. Во-первых, такого масштаба демонстрации с классовым мотивом не было уже лет десять. В самом профсоюзе влияние обретают радикальные элементы. Во-вторых, резонанс и момент были крайне благоприятны. В-третьих, сама осада логова консерваторов – незаконченная, но радикальная акция с конкретными политическими целями, эффективной тактикой и должной поддержкой в среде студентов и общества. Вопреки поспешному отмежеванию профсоюзного генсека Арона Портера (о котором мы узнали моментально – и что послужит неизбежному падению власти профсоюзной верхушки) и журналистской истерике о «меньшинстве хулиганов», в осаде в той или иной степени участвовали все присутствующие, сам социальный срез которых указывает на присутствие массы пролетарских студентов и их поддержку наиболее активных участников осады. От демонстрации никто не откалывался, и ни одна отдельно взятая группа это не организовывала. Параноидальные обвинения журналистами Solidarity Federation, снарядившей на шествие колонну «радикальных рабочих и студентов» явно глупы. По их словам: «Разумеется, многие наши активисты – особенно те, которые учатся в ВУЗах, – присутствовали на демонстрации, но нам никак не выпадает честь организаторов осады здания. Стоит лишь взглянуть на ролики с места событий, чтобы убедиться в том, что в спонтанной акции участвовали все студенты. Просто глупо сваливать стихийные действия толпы на так называемое ядро хулиганов… даже при великом желании мы бы не смогли управлять многотысячной толпой. На самом деле господ сильно напугало то, что красно-чёрные маски терялись в море открытых лиц обычных студентов.»
Другой источник пишет следующее: «С самого начала было ясно, что демонстрация не вписывалась в профсоюзную рутину. Люди не боялись барьеров, смещая их и занимая всю улицу. Многие ушли с обозначенного маршрута, организовывая стихийные пикеты… Участников самой осады невозможно отнести к какой-либо отдельной группе, организации или заговору… там были тысячи обычных студентов, борющихся в одном строю впервые. Такой союз масс повторится снова и снова по всей стране в течении ближайших месяцев… слова генсека лишь подчёркивают его истинную принадлежность, а роль верхушки указывает на их слабость перед массами… пока массы студентов бились с полицией, так называемые вожаки сидели в телестудии, обсуждая политику… там им и место… дни вожаков и подчинённых сочтены… мы знаем свою силу… и функционеры профсоюзов с их лейбористскими друзьями ну никак не её источник.» (2)
Итак, оно свершилось: профсоюзы уже на свалке истории, а наша сила – в едином коллективе, без фракций и без вожаков. Классовое сознание растёт, и в отличии былых подъёмов, мы не разделены реакционным патриархальным коллективизмом, а объединены единым индивидуалистским коллективизмом, новым всеобщим коллективизмом, коллективизмом, лишённым всяких патриархальных и семейных уз (ведь большинство людей уже давно не живут в классических семьях), движимым лишь хитростью и индивидуальными и, следовательно, всё более революционно-коллективистскими соображениями тотально атомизированного прекариата. Вот она, диалектика пост-модерна и гибнущего капитализма. Спасибо его гнусным идеологам, ведь они заложили тезис. Теперь перед нашими глазами из его утробы рождается антитезис.
Но тут ещё не конец. События на Миллбанке всколыхнули всех, кого они могли всколыхнуть. Все видели как надо действовать. Народ видел, куда нужно бить. Власть видела, что спуска ей не будет. Волна уже покатилась. Сразу же после событий на Миллбанке, в манчестерском университете произошёл стихийный захват административного корпуса с требованиями обнародования административных счетов. После экстренного совета, созванного младшими функционерами профсоюза, 80 человек пошли на захват. Студенты заняли часть здания финансовой администрации пока там же шло заседание директоров. Охрана заперла всех внутри, но вскоре у входа начал собираться народ, и толпа колебалась от 15 человек до 50 в течении всего дня. Студентам передали, что они могут послать делегацию из трёх человек к директорам. Такое реакционное предложение было отвергнуто, так как по понятным причинам необходимо было прилюдное совещание. Тут же стало ясно, что директора не собираются идти на уступки. Они лишь дали письменный ответ, который, по словам студентов, «не стоит потраченной на него бумаги». К вечеру студенты узнали, что все директора смылись через чёрный ход. Оставалось лишь разойтись, но участники остались довольны и назвали это «не концом, а началом». Уже назначены новые собрания.
Несколько дней спустя, начался захват в университете Сассекса. 170 человек создали освобождённое пространство в одном из залов училища, куда им поставляют пищу и где проводятся собрания и семинары. Участники сознательно считают осаду на Миллбанке исходной точкой. Требования перечислены на специально созданном сайте. Среди них как и обычные экономические требования против политики по образованию, так и политические требования по амнистии всех задержанных участников осады, заявления о международной солидарности и призыв к всеобщей студенческой забастовке 24-го ноября.
Помимо этого, уже произошла масса мелких протестов по всему Лондону. За развитием событий советую следить на либкоме.