Белорусы, чтобы спастись от нищенских зарплат в родной стране, массово уезжают на заработки в Россию. Некоторые из них возвращаются домой в гробах. Трагедия, о которой пойдёт речь, в данном материале, случилась ещё в декабре прошлого года. Сейчас в семьях погибших рабочих скорбят и вспоминают, о том, какая нужда вынудила их сыновей уехать на заработки далеко от дома и жить в заведомо опасных условиях. «Заработать на….смерть»,так назвал автор свою статью. Мы в свою очередь добавим: капитализм продолжает нас убивать…А также подчёркиваем о необходимости ликвидации хищной капиталистической системы. Ждать справедливого отношения к трудящимся при капитализме не стоит.РД
18 декабря все было, как обычно. Поужинали, легли спать. В нашем строительном вагончике жило семеро — все жители Беларуси, но некоторые — с украинским гражданством. Вроде из Гомеля. Наш барак был соединен коридором с другим вагончиком, где и находился выход на улицу. Но накануне утром оттуда россияне уехали домой. И именно в их вагончике начался ночью пожар.
Видно, как Юра волнуется, когда снова вспоминает ту жуткую ночь. Опять закуривает, руки подрагивают…
В декабре прошлого года российские информагентства сообщили о пожаре в Подмосковье: “Первое сообщение о возгорании на территории недостроенного кинокомплекса было передано около 03.00. Пожарные, прибыв на место происшествия, обнаружили, что огонь охватил небольшую территорию площадью около 80 кв. метров. Горели бытовки, в которых проживали строители. Один из рабочих с серьезными ожогами был доставлен в местную больницу. Когда пожар был локализован и потушен, на пепелище обнаружили тела еще 6 человек. По предварительным данным, погибшие — граждане Беларуси… Известно, что строительный объект, расположенный неподалеку от Красногорска, принадлежит режиссеру Федору Бондарчуку. Владелец концерна “Главкино” поручил строительство кинопавильонов на площади 33 тыс. кв. м. строительной компании “ЦентрСтрой”. Кинокомплекс Бондарчука должен быть готов уже в 2012 году”.
На то, чтобы выйти на след выжившего при пожаре белоруса и найти семьи погибших, ушло около месяца. В МИД Беларуси и белорусском посольстве в Москве такие сведения предоставлять отказались. В российской строительной организации, естественно, тоже ничего не выяснишь — “гастарбайтеры” работали нелегально. Но мы их нашли…
Юрий Микулич после пожара около двух недель находился в подмосковных больницах. Сначала — в Красногорске, затем в Подольском ожоговом центре. Недавно вернулся домой. Мой собеседник затягивается сигаретой и рассказывает:
— Сам я родом из Любанского района. Учился в ПТУ, специальность была неплохая — каменщик-плиточник. В Солигорске работал в строительном управлении, жизнь повернулась так, что в последнее время пришлось отбывать наказание. После освобождения вновь надо было искать работу. Кстати, на “шабашки” в Россию я начал ездить еще в 2003 году. В Москве принимал участие в строительстве сети магазинов, под Питером какой-то коровник строили… В среднем выходило около тысячи долларов в месяц. Где у нас заработаешь такие деньги? Если 3 миллиона в райцентре получишь — уже богатый человек. Не все же в Солигорске шахтерами в забое трудятся. А когда белорусский рубль рухнул, на Россию вообще поток белорусских строителей пошел. Молодежи много. Одна “шабашка” — примерно два месяца. Заработал две тысячи “зеленых” — и домой. Такие поездки были каждый год…
В свою предновогоднюю “шабашку” Юра отправлялся вместе со знакомыми из Солигорского района — Вячеславом Брилем и Вячеславом Бураком, с которыми и раньше пересекался на стройках России. Те уехали пораньше на разведку.
— Они в Питер еще летом отправились, но затем фирма перебросила их в Подмосковье на стройку павильонов “Главкино”, — продолжает Юра. — Позвонили, коротко сказали: “Приезжай, все нормально”. В конце осени я был уже там. Переговорил с начальником строительного управления, прорабом, инженером… Контракт подписать, конечно, никто не предлагал, но об оплате договорились: 300 рублей (около 10 долларов) за отделку квадратного метра. Однако объемы у нас были большие, квадратура получалась нормальная. 15-го — аванс, в конце месяца — все остальное. Отдельно давали на питание, продукты покупали сами. Деньги почти все сразу же высылали домой, оставляя только на мелкие расходы. День был ненормированный, так что работали, пока было светло.
Белорусы хотели уехать из Красногорска 15 декабря. Получить аванс — и домой. Но начальство попросило задержаться на пару дней: мол, надо кое-что доделать в срочном порядке, возможно, павильоны “Главкино” откроют еще до Нового года, а на открытие по приглашению Федора Бондарчука обещал приехать президент России Дмитрий Медведев.
— Это была роковая ошибка, — вздыхает Юрий Микулич. — Хотя, как говорят, знал бы прикуп… 18 декабря все было, как обычно. Поужинали, легли спать. В нашем строительном вагончике жило семеро — все жители Беларуси, но некоторые — с украинским гражданством. Вроде из Гомеля. Наш барак был соединен коридором с другим вагончиком, где и находился выход на улицу. Но накануне утром оттуда россияне уехали домой. И именно в их вагончике начался ночью пожар.
Видно, как Юра волнуется, когда снова вспоминает ту жуткую ночь. Опять закуривает, руки подрагивают…
— Я проснулся, когда почувствовал запах дыма. Кто-то закричал: “Пожар! Горим!” Все было в дыму. Рванул дверь в соседний вагончик — огнем отбросило назад. Чтобы добраться до выхода, надо было пробежать метров пять. Упал на пол, набрал кислорода… Закрыл глаза и побежал через огонь. Остальные не побежали. Может быть, побоялись. В дыму и огне вообще ничего было не разобрать. Когда выбежал на улицу, в шоковом состоянии еще пробовал выломать решетки на окнах. Их сделали, чтобы ничего не воровали. Вагончики горели, как факелы. Там был утеплитель (типа пенопласта), все вспыхнуло мгновенно. К тому же первая пожарная приехала вообще без воды, и поэтому ждали прибытия второй. В это время выскочили люди из других вагончиков. Они просто смотрели, как “догорает костер”. Никто не знал, как помочь тем, кто остался внутри. Затем приехала “скорая”, меня забрали в реанимацию, где я уже и потерял сознание. Ожоги рук, лица, дыхательных путей… Я чудом выжил. Наверное, это судьба.
В больнице белоруса навещали не только следователи, но и представители строительной организации. Купили одежду, дали 20 тысяч российских рублей (меньше 700 долларов) компенсации.
“На большее рассчитывать, наверное, не приходится, — говорит Юра. — Мы же — нелегалы, в суд не подашь. Но больше на “шабашки” не поеду. С меня хватило…”
Деревня Большой Рожан находится в Солигорском районе. Именно отсюда отправился на свои последние заработки в Россию 31-летний Вячеслав Бриль. Дом, где живут его родители, односельчане мне показывают сразу.
Родители Славы — Вера Анатольевна и Степан Иванович — оказываются дома. Они уже пенсионеры. Казалось бы, живи и радуйся внукам…
— Мама больная, она после инсульта, — рассказывает мне брат Вячеслава, Сергей. — Все сидит возле фотографии Славика и плачет.
На столе в зале фото Вячеслава с черной лентой, рюмка водки, хлеб, мед, свеча, пара сигарет. Возле стола на диване сидит заплаканная Вера Анатольевна.
— 7 февраля Славке будет 32 года, — она говорит о сыне в настоящем времени. — У нас пятеро детей было, но 15 лет назад тоже трагически погиб старший сын Саша. Разбился на мотоцикле. Остался младшенький и две дочки. Как все это матери пережить?..
Степан Иванович успокаивает супругу и рассказывает мне:
— Славка в школе на пятерки не учился, но и двойки не приносил. У него, может быть, к учебе не было таких уж способностей, но зато в хозяйстве все умел. И за конем походить, и корове накосить… В технике хорошо разбирался, закончил курсы трактористов. Работал в ЖКХ в Красной Слободе, крановщиком, бульдозеристом на рудниках в Солигорске. Затем на какую-то фирму устроился. Но что такое 1,5—2 миллиона для города? Трудно найти работу с хорошей зарплатой, чтобы достойно обеспечивать семью. С женой у сына не сложилось, разошлись, а вот в 6-летней дочурке он просто души не чаял. Постоянно говорил: “В доску разобьюсь, а дочке денег заработаю”.
— Понабирает ей всего, когда приедет к нам, — добавляет Вера Анатольевна. — Я говорю: “Славка, она все поразбрасывает”, а он: “Мама, пусть ест. Это моя дочка, и мне для нее ничего не жалко”. Он приезжал после заработков и одевал дочку с ног до головы. И внучку нашу, довольную, в гости привозил. Та прямо светилась от радости, говорила: “Баба, ты моя любочка, я тебя так люблю! И папку люблю, он мне в России денег заработал, одежду купил, и сейчас я самая красивая…”
Последний раз родители видели сына летом, перед его отъездом в Санкт-Петербург. Позже он позвонил, сообщил, что переехал в Подмосковье. А затем был звонок из милиции: “По предварительным данным, ваш сын трагически погиб в Подмосковье. Нужно ехать на опознание…”
— Сергей с зятем отправились в Россию, — вспоминает Степан Иванович. — Рассказывали затем, что опознать было сложно. У Славы полностью сгорели руки и часть головы. Некоторые строители в том же морге вообще лежали без голов. Чтобы опознать, делали экспертизу. Привезли сюда на машине, которую заказали в Солигорске. Россияне дали денег на похороны, но только за перевоз тела пришлось заплатить около 6 миллионов рублей. Похоронили, друзья и одноклассники несли сына на руках до самого кладбища. 21 января будет сорок дней, как его не стало.
…На кладбище могилка Вячеслава Бриля самая свежая. Вера Анатольевна аккуратно поправляет ленточки, смахивая со щеки снег и слезы. “Мы скоро встретимся с тобой, сыночек, — снова плачет она. — Господи, как тяжело!..”
Солигорский район.
Алесь Сивый
P/S Капитализм убивает повсюду и повсеместно, данная трагедия это не единичный случай, когда труд рабочих сопряжён с риском. Некоторым людям приходится рисковать ибо некуда деваться, надо зарабатывать деньги на своё существование. В подтверждении наших слов предлагаем вашему вниманию один документальный фильм снятый для канала «Аль Джазира» из серии «Working Man’s Death», поветствующей о странах с самыми нечеловеческими условиями труда в XXI веке. Наряду с Нигерией, Индонезией и Пакистаном, в этот список попал Донбасс.
В фильме показана работа подпольных шахтеров в снежной долине, угледобыча в самодельной шахтёнке, а также домашний быт шахтеров.
«В этом фильме всего несколько слов, он рисует образы мужчин, которые ежедневно рискуют своей жизнью, чтобы выжить.
— Я не стремлюсь стать богатым, получать прибыль, — говорит один шахтер. — Я делаю это, чтобы выжить, ни больше, ни меньше.
Эти люди ходят в ад и обратно день за днем, год за годом, чтобы прокормить свои семьи.»