Все мы счастливы видеть Виктора Сержа на свободе и в то же время опечалены тем, что пришлось освобождать его из советских застенков. Нас всех удручает тот факт, что в стране последней великой революции революционеры вновь оказались в тюрьмах, а трудящиеся массы — под ярмом угнетения и эксплуатации. Мы все опечалены триумфом вероломного и лицемерного бонапартизма в великой стране Востока.
Но хватит плакать на развалинах храма. Важнее понять смысл событий, извлечь уроки и наметить позитивную программу действий. Организовав собрание 31 октября мы не просто выразили нашу общую радость от встречи с Виктором Сержем и свое желание способствовать освобождению тех, кто все еще томится в застенках. Мы также ставим перед собой более широкие цели. Товарищи, необходимо извлечь уроки из единственного в своем роде эксперимента, который осуществила великая социальная борьба наших дней. Мы должны, невзирая на разницу во взглядах, извлечь эти уроки ради предстоящей освободительной борьбы трудящихся масс.
Прежде чем критиковать русскую революцию, я хотел бы затронуть проблему ответственности западного пролетариата за судьбу русской революции. Русский пролетариат отважно вступил в борьбу за социализм, за строительство нового общества и он по праву остается беспримерным образцом творческой инициативы и героизма. Он сделал больше, чем кто-либо мог от него ожидать. Однако, триумф социализма в России, по единодушному мнению революционеров, был возможен лишь в случае социальной революции в Западной Европе. Эта революция (увы!) так и не произошла, хотя она и соответствовала бы интересам западного пролетариата, прогресса и свободы и стала бы проявлением международной солидарности по отношению к русской революции. Надо смотреть правде в лицо: западный пролетариат за последние 22 года сделал меньше, чем мир вправе был от него ожидать. Упадок русской революции и крайне опасный подъем фашизма в Европе — расплата за слабость западного пролетариата.
Бессмертная Роза Люксембург, которая еще в 1918 г. указывала на растущую опасность бюрократического вырождения русской революции, настаивала на ответственности западного пролетариата и предвидела опасность общего упадка Европы. Мне кажется, сегодня необходимо напомнить об этом, это будет в интересах как СССР, так и Европы.
Второй урок, который мы должны извлечь, относится специфическим формам вырождения русской революции и утверждения в СССР контрреволюции. Это основная часть проблемы, рассмотрим ее подробно. В стране, которую упорно называют бесклассовой, мы на самом деле имеем дело с оригинальной метаморфозой, видоизменением классов. Над рабочими и крестьянами и в противовес им вырос новый господствующий класс, который является хозяином всех средств производства, господствует над пролетариатом, свел все общественные организации к корпоративно-иерархической основе и захватил полную власть в государстве.
Этот новый привилегированный класс состоит из всякого рода коммунистических ответственных работников и беспартийных специалистов. Несомненно, мы видим здесь совершенно новое социологическое явление, оригинальный продукт русской революции и ее вырождения, явление, о котором стоит хорошо поразмыслить. Зачастую можно услышать мнение, что в России мы имеем дело с реакцией, а не с контрреволюцией, такой подход объясняется желанием сохранить определение контрреволюции за реставрацией. Это или ошибка или софизм. Реставрация, как показывает опыт упадка революций во Франции и в Англии, никогда не была началом контрреволюции, наоборот, она являлась кульминационным пунктом триумфа контрреволюции.
Достаточно, впрочем, проверить социальный механизм и теоретическую концепцию новой системы в России, чтобы убедиться в том, что этот механизм основан на замысле диктатуры избранного меньшинства над отсталым большинством пролетариата; это механизм диктатуры партии над классом, более того, диктатуры единственной партии. Сталинская реакция, сталинские ужасы — всего лишь самое крайнее и самое гнусное проявление этой концепции, которая отрицает как право трудящихся на свободу и демократию, так и их право на хлеб. История русской революции также показывает нам, что эта система установилась задолго до сталинской диктатуры, а именно — в самый критический момент русской революции, в 1920-1921 гг. Как раз в это время потерпела крах попытка трудящихся масс организовать на заводах коллективистскую организацию производства, бюрократы взяли руководство в свои руки и приступили к организации производства.
Рудименты социалистической организации производства (слабые и робкие) были ликвидированы. Система бюрократического государственного капитализма праздновала свой триумф. Этот крайне важный социальный факт впоследствии предопределил антипролетарскую эволюцию политической структуры страны. Этот поворот был вызван, с одной стороны, поражением Кронштадтского восстания и всеобщей забастовки в Ленинграде и других городах, с другой стороны, Новой Экономической Политикой, так называемым НЭПом, который представлял собой не что иное, как проявление союза бюрократии с богатыми слоями деревни, союза государственного капитализма и капитализма частного.
Трудящиеся массы лишились своих демократических прав в стране и в партии тогда же, когда потеряли заводы и власть. С этого времени трудящиеся СССР ежедневно подвергаются vae victis! В это время Сталин не просто занимает пост генерального секретаря, но и добивается принятия съездами (начиная с X-го), решений, призванных облегчить ему проведение всей последующей политики. На эту дату, по моему мнению, и приходится термидор русской революции, о котором столько говорят сегодня. Все, что происходит затем, это, с социальной точки зрения, не более чем эволюция, движение вниз по лестнице, со ступени на ступень.
Пятилетний план не замедлил это падение. Он сделал Россию индустриальной и аграрной империей и обеспечил национальную независимость страны. Он отодвинул нависшую над страной опасность стать вторым Китаем. Пятилетний план также означал победу государственного капитализма над капитализмом частным и бюрократических элементов над буржуазными. Но для трудящихся масс пятилетний план лишь усугубил их рабство и эксплуатацию. Сегодня в России уже существует бонапартизм, своего рода пожизненное консульство. Это — режим «лорда-протектора».
Все теории бюрократического господства над пролетариатом во имя его же собственных интересов, столь быстро распространившиеся в СССР и в Коминтерне после 1920-1921 гг., глубоко противоречат фундаментальному принципу социализма, согласно которому освобождение трудящихся может быть лишь делом самих трудящихся; они противоречат гимну, который гений французского рабочего класса подарил мировому пролетариату: «никто не даст нам избавленья — ни бог, ни царь и не герой». Если поначалу, в 1920-1921 гг., иллюзии относительно диктатуры партии над классом, казалось, можно было оправдать, то развитие событий отвергло их как на практике, так и в теории.
Опыт русской революции доказывает, что если массы сами не в состояние спасти революцию, никто не спасет ее за них. Русская революция также говорит нам, что революция должна идти до конца и принести социальное освобождение всем трудящимся, включая самые угнетенные слои, иначе она обречена на вырождение, она приведет к общественному строю, при котором новое привилегированное меньшинство будет царить над трудовым большинством. «Добровольные защитники» превращаются в новых эксплуататоров. Современные революции должны осуществить социалистические преобразования до конца, иначе они выродятся в антисоциалистические и антипролетарские контрреволюции.
Наблюдения за последние годы моего пребывания в России привели меня к умозаключению, что в СССР рабочие и колхозные крестьяне в результате осуществления пятилетнего плана полностью осознали настоящее лицо своего социального врага — советской бюрократии. В их сознание зреет воля к борьбе. Не исключено, что ближайшая социальная революция вновь произойдет в России. Россия может стать родиной революций ХХ века, подобно тому, как Франция была родиной революций XIX в.
Существует еще одна проблема, к решению которой необходимо приступить: на кого в России должен опереться западный пролетариат? Объективный анализ показывает нам, что необходимо опереться на угнетенные трудящиеся массы СССР, а не на господствующий бюрократический класс. Помощь советской бюрократии в борьбе демократических сил и борьбе западного пролетариата всегда сомнительная, временная и часто ведет к поражению (как в Китае в 1926-1927 гг. и в Германии до Гитлера). Это не означает, что следует отказываться от всякого политического или военного вмешательства советской бюрократии в борьбу, которую ведет западный пролетариат (например, в Испании), однако, принимая эту помощь, западное рабочее и демократическое движение должно также сохранить способность к критическому суждению, чтобы не оказаться пешкой в дипломатической игре между советской бюрократией и международной реакцией. Timeo Danaos et dona ferentes. [Бойтесь данайцев, дары приносящих].
Последний вопрос, который встает перед нами: что делать? Какова наша программа действий? Во-первых, у себя, по отношению к нашей собственной буржуазии, во-вторых, что должен препринять западный пролетариат для защиты наших товарищей, заключенных в советских тюрьмах? Опыт двадцати последних лет доказывает нам, что европейский капитализм миновал кульминационную точку своего развития и вошел в естественный период упадка. Противопоставлять наихудшей форме капитализма — фашизму, его более мягкую форму — реформистский капитализм, в данных условиях означало бы заниматься исторически обреченным трудом.
Не следует питать надежду спастись (обратимся к классическим примерам античного упадка), перейдя от свирепости Нерона к режиму Марка Аврелия; последний представляет собой лишь более мягкую форму той же агонии. Подлинный выход, единственная реальная задача, решить которую предстоит пролетариату — это социалистическое преобразование общества, осуществление, с учетом требований нашей эпохи, программы братьев Гракхов и Спартака. Европейский пролетариат должен за предстоящие десять-двадцать лет наверстать то, что утратил за двадцать лет. Без этого Европа обречена на упадок, подобный упадку античного мира, или, скорее, обречена разделить судьбу Италии и Германии в XVI-XIX вв.
Мировой исторический опыт, а также исторический опыт Европы последних десятилетий, доказывают, что всякое общество, где значительно усилилась классовая борьба, обречено «на революционное преобразование или же на взаимное истребление классов».
Западный пролетариат, а вместе с ним и все западное общество переживают сейчас самые решающие годы за все свое существование. В такой момент объединение всех творческих и прогрессивных сил перед лицом реакции и тирании как на Западе, так и на Востоке особенное необходимо.
Русский пролетариат рассчитывает на помощь Запада, на сыновей героической Коммуны, на пролетариат Парижа и Франции, на всех, кто способствовал освобождению Виктора Сержа. В советских концлагерях, в тюрьмах и в ссылках по-прежнему находится множество революционеров — русских и иностранных. Мы должны помнить о них. Необходимо сделать все, что в наших силах, чтобы спасти их…
Хочу вам напомнить, что после многих лет в тюрьмах и ссылках в Советской России , меня особенно волнует судьба моих югославских товарищей, рабочих-металлургов Дедича и Хаберлинга. Один из них остался в страшных казематах Соловецких островов (Северный ледовитый океан), двое других [так в тексте] находятся в далекой Сибири. Но меня также беспокоит судьба сотен товарищей, рядом с которыми я провел столько лет в тюрьме и в ссылке. Все они ожидают помощи от пролетарского и демократического движения Западной Европы.
Я присоединяюсь к недавно высказанному предложению объединить силы социалистов, коммунистов-диссидентов, синдикалистов и всех людей доброй воли, сторонников демократии и прогресса ради общей деятельности по защите заключенных в СССР. Тридцати тысяч трудящихся Ленинграда, высланных вместе с семьями в Сибирь после убийства Кирова и недавней казни «шестнадцати» достаточно, чтобы объяснить необходимость этой деятельности.
Освобождение Виктора Сержа — первый наш успех в этой борьбе. Это — символическое событие, вот почему мы так этому рады.
Антэ Цилига. "Революсьон пролетарьен" 25 ноября 1936г.
Об авторе. Антэ Цилига (1898-1992) — один из руководителей Хорватской и Югославской Компартий; был представителем ЮКП в Коминтерне в Москве. В 1929 г., как и большинство югославского коммунистического руководства, выступил на стороне Левой Оппозиции.
Арестован в 1930 г.; провел три года в тюрьме и два с половиной года в сибирской ссылке; затем выслан из СССР. В тюрьме он разочаровался в троцкизме и перешел на сторону левого коммунизма. В дальнейшем стал социал-демократом.