В отечественной исторической науке в качестве социальной базы российского анархического движения начала 20 века традиционно рассматривается мелкая буржуазия. Так, в работах советских времен типичным является мнение С.Н. Канева, который отмечал, что среди российских анархистов преобладали «мелкобуржуазное крестьянство, (…) мелкие частные собственники – кустари и ремесленники, а также часть интеллигенции» [1]. Подобные представления о «типичном анархисте» сохранились и после распада СССР и освобождения исторической науки от многих прежних догм, – например, энциклопедия «Политические партии России» сообщает: «Социальную основу анархистских организаций составляли преимущественно кустари, ремесленники, мелкие торговцы, но к движению примыкали также крестьяне, рабочие, интеллигенты» [2]. Парадоксальным образом те же самые авторы, переходя к изложению конкретных событий и фактов из истории российского анархизма, не обнаруживали среди его сторонников ни торговцев, ни кустарей, а были вынуждены рассказывать преимущественно об анархистах-рабочих.
Единственным точным методом определения «социальной основы анархических организаций» нам представляется чисто математический подсчет, статистическое определение «удельного веса» представителей тех или иных социальных слоев среди анархистов начала прошлого века. Автор настоящего доклада в течение многих лет занимается сбором и систематизацией биографических сведений об участниках анархического движения на территории Российской империи и СССР, используя как опубликованные, так и неопубликованные (архивные) источники. Полученные результаты опровергают устоявшиеся априорные представления, берущие начало еще в дореволюционной публицистике российских социал-демократов. По понятным причинам мы разбили эти результаты на три блока, соответствующих разным периодам истории России: 1) дореволюционный, с момента зарождения анархического движения в России в 1900 г. до 1916 г., 2) революция и Гражданская война 1917-1921 гг., 3) период с окончания Гражданской войны до физического уничтожения последних российских анархистов в конце 1930-х.

В период между 1900 и 1916 гг. нами выявлено более 2,4 тыс. анархистов; вид деятельности установлен для 1593 из них. Из этого числа большинство – 941 человек (59,1%) – оказались представителями рабочего класса (фабрично-заводские, транспортные и др. рабочие). Еще 72 человека (4,5%) принадлежали к низшим служащим (почтово-телеграфные работники, конторщики, приказчики, счетоводы, фельдшеры, народные учителя и т.п.), близким по своему социальному положению к пролетариату. Специально подчеркнем, что в названные нами 59% не входят ни бывшие рабочие из числа военнослужащих и т.н. профессиональных революционеров, ни дети рабочих, обучавшиеся в низших и средних учебных заведениях. В некоторых местностях доля фабрично-заводских и т.п. рабочих была еще выше, например, в Екатеринославе они составляли более 78% членов местной Федерации анархистов. По профессиональной принадлежности наиболее многочисленны среди рабочих-анархистов оказались слесари и токари (111 чел.), портные и швеи (47 чел.), типографы (40 чел.), пищевики (37 чел.), матросы гражданского флота (35 чел.), значительно также число железнодорожных рабочих, металлургов, сапожников, столяров и шахтеров.
Российскому анархическому движению никогда не удавалось достичь единства по вопросам тактики и организации. Во время Революции 1905-1907 гг. значительная часть анархистов, в т.ч. и принадлежавших к рабочим, считала своей задачей непосредственную борьбу против царского правительства и буржуазии, сосредоточившись на организации боевых актов и отказавшись от всякого участия в «нереволюционных» и «оппортунистических» движениях, в т.ч. профсоюзном. В то же время последователи П.А. Кропоткина и некоторых других анархических идеологов выступали за организацию рабочих и крестьянских союзов, в которых они видели «естественные органы прямой борьбы с капиталом» и зародыш будущего безвластного социалистического общества, и за «подготовку Всеобщей стачки обездоленных как в городах, так и в деревнях, которая (…) может явиться началом Социальной Революции» [3]. Сторонники этих взглядов, принявшие название «анархисты-синдикалисты», вели активную деятельность в рядах организованного рабочего движения, в т.ч. и в профсоюзах. Так, в Петербурге анархисты и близкие к ним «революционные синдикалисты» пользовались сильным влиянием в профсоюзах печатников, модельщиков, электротехников, литографов, металлистов; члены московских анархических групп «Бунтарь», «Свобода» и «Свободная коммуна» работали в «Союзе по обработке металлов» и профсоюзах архитектурно-строительных рабочих, водопроводчиков, печатников, парового отопления, руководили стачками рабочих Электрического, Газового, ряда литейных и механических заводов; в Харькове по инициативе анархистов был создан «Союз рабочих для защиты своих прав», в Риге – «Свободный рабочий союз» [4]. Участие анархистов в профсоюзах отмечается также в Баку, Варшаве, Николаеве, Петроково и других городах. Наиболее известной анархо-синдикалистской организацией этих времен стала одесская «Регистрация судовых команд» и ее преемник «Союз черноморских моряков», действовавшие в 1906-1918 и организовавшие в 1906-1907 несколько стачек матросов торгового флота и портовых рабочих [5]. В других регионах анархические организации нередко строились по производственному принципу, тем самым приобретая черты профсоюзных. Например, ядро «Екатеринославской федерации анархистов» в 1907 г. составляли «федерации анархистов-коммунистов» Трубного завода, железнодорожных мастерских, Брянского завода и межзаводская [6]; Белостокская группа анархистов-коммунистов в конце 1905 г. реорганизовалась в объединение федераций рабочих-ткачей, кожевников, портных и столяров [7]; Виленская федеративная группа состояла из организаций рабочих-кожевников, сапожников, мясников и портных [8]. Деятельность среди пролетариата рассматривалась как первоочередная даже теми анархистами, которые сами не принадлежали к рабочему классу. Характерен пример Киевской группы анархистов-коммунистов «Черное знамя», состоявшей преимущественно из студентов, но занимавшейся организационно-пропагандистской деятельностью среди рабочих завода «Арсенал», пищевиков, каретников, сахароваров и др. [8].
Помимо участия в профсоюзной деятельности, ведения агитации и пропаганды, создания рабочих кружков и т.п. традиционных форм участия в рабочем движении, отличительной особенностью российских анархистов и близких к ним эсеров-максималистов 1900-х и начала 1910-х годов стало широкое применение ими экономического террора. Во время стачек анархисты нередко устраивали акты саботажа и диверсий, уничтожая оборудование и готовую продукцию; самым известным примером подобной практики является серия диверсий, сопровождавших длительную забастовку черноморских моряков (ноябрь 1906 – июнь 1907 гг.), когда анархистами были взорваны несколько пароходов, а общий ущерб «Российского общества пароходства и торговли» превысил миллион рублей [9]. Нередко стачки сопровождались вооруженным захватом и передачей бастующим рабочим денег, продуктов и предметов первой необходимости, – наиболее часто подобные акции фиксировались в Северо-западной России, а также в Одессе. Однако самой распространенной формой экономического террора были покушения на владельцев предприятий, представителей фабрично-заводской администрации, а также штрейкбрехеров. Первый акт экономического террора российские анархисты совершили в августе 1904 г. в местечке Крынки Гродненской губернии, когда белостокский рабочий-анархист Н. Фарбер убил хозяина крупной сапожной мастерской А. Кагана [10]; последняя из известных в дореволюционной истории анархизма серия покушений имела место весной 1912 г., когда члены воссозданной Рижской группы анархистов-коммунистов совершили несколько нападений на инженеров и мастеров местных заводов и фабрик [11]. Отметим, что экономический террор применялся не только с целью воздействовать на администрацию предприятий, но и как средство мести «классовому врагу». Например, в мае 1906 г., после поражения забастовки московских транспортников, рабочий-анархист Зуев совершил убийство заведующего Миусским трамвайным парком инженера Кребса, а в апреле 1907 г. екатеринославские анархисты П. Аршинов и В. Бабешко застрелили начальника Александровских железнодорожных мастерских Василенко в ответ на массовые увольнения стачечников [12].
В годы Революции 1905-1907 гг. лозунги и особенно практика российских анархистов привлекли к ним симпатии значительной части рабочего класса, прежде всего его наиболее решительных и радикально настроенных слоев, позиция которых выражена, например, в известных словах руководителя восстания на броненосце «Потемкин» А.Н. Матюшенко: «Кто больше начальство бьет, тот лучше». Та же террористическая практика привела к жесточайшим репрессиям против участников анархического движения. Старые лидеры и новое поколение анархистов, появившихся накануне Первой мировой войны, сделали из полученных уроков необходимые выводы: в последние годы эпохи царизма анархисты по-прежнему участвовали в революционном рабочем движении, но использование террора стало явлением чрезвычайно редким.

Для второго рассматриваемого нами периода (1917-1921 гг.) были проанализированы биографии более чем 2,8 тыс. анархистов. Род занятий установлен для 2062 человек, из которых рабочих оказалось 886 (43,0%), низших служащих уже названных ранее категорий – 127 (6,2%). Падение относительного числа рабочих среди анархистов объясняется как распространением анархических идей среди крестьянства (доля крестьян-анархистов увеличилась с 6,5% до 16,3%), так и сокращением численности российского рабочего класса в условиях Гражданской войны и хозяйственной разрухи. По профессиональной принадлежности среди анархистов-рабочих этого периода больше всего оказалось слесарей и токарей (87 чел.), железнодорожных рабочих (45 чел.), металлургов (44 чел.), пищевиков (39 чел.); несколько меньше – работников водного транспорта, типографов, шахтеров, электриков.
В эти годы анархисты принимали участие во всех организациях рабочего класса – Советах, профсоюзах, фабрично-заводских комитетах, производственных и потребительских кооперативах и т.д. Судя по материалам Всероссийских съездов профессиональных союзов, проходивших в 1918-1920 гг., анархисты-синдикалисты пользовались заметным влиянием в профессиональных союзах металлистов, железнодорожников, текстильщиков, рабочих водного транспорта и докеров, пекарей, шахтеров, почтово-телеграфных служащих. Под руководством анархистов оказался целый ряд профсоюзов, в т.ч. «Московский союз пекарей», «Московский союз химиков и парфюмеров», «Союз черноморских моряков», «Петроградский союз почтовых и телеграфных работников», «Союз рабочих речного транспорта Поволжья», «Гуляй-польский союз рабочих металлистов, деревообделочников и других профессий», забайкальский «Союз горнопромышленных рабочих по выработке золота на кооперативных началах» и др. В ЦК «Всероссийского союза рабочих-металлистов» (ВСРМ), крупнейшего профобъединения страны, анархистов представляли А.К. Гастев и А.З. Гольцман. Избирались анархисты на руководящие должности и в местных отделах ВСРМ в Екатеринославской, Орловской, Харьковской губерниях и на Урале. Сторонники безвластия состояли также в Центральные комитеты «Всероссийского союза почтовых и телеграфных служащих» (Григорьев и Щербаков), «Всероссийского союза железнодорожников» (К.И. Ковалевич), «Всероссийского союза текстильщиков» (П.А. Аршинов) [13].
Значительная часть анархистов рассматривала профсоюзы как «отжившую, устаревшую форму» рабочего движения, противопоставляя им фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы). Анархисты различных направлений видели в этих новых для России органах тот инструмент, с помощью которого пролетариат сможет установить «подлинный рабочий контроль», а затем и наладить самостоятельное производство и распределение, реорганизовать всю хозяйственную жизнь страны в духе безгосударственного социализма. В этом духе делегаты-анархисты выступали на конференциях фабзавкомов Петрограда и окрестностей, состоявшихся в июне-декабре 1917 г., Первом Всероссийском съезде фабзавкомов в октябре 1917 г. и Первом Всероссийском съезде профсоюзов в январе 1918 г. Среди наиболее известных деятелей анархического движения, работавших в фабзавкомах и даже возглавлявших их, можно отметить К.В. Акашева и Г.П. Максимова (Петроград), В.П. Бекренева и М.С. Ходунова (Москва), М.А. Петровского (Одесса), Ю. Ротенберга (Харьков), И.П. Жука (Шлиссельбург), Б.К. Шатило (Кузбасс) и других активистов; петроградский анархо-синдикалист В.С. Шатов в конце 1917 был избран во всероссийский Центральный исполнительный совет фабзавкомов [14].
На рубеже 1917-1918 гг., когда старая государственная система разваливалась на глазах, а новая, большевистская, еще только складывалась, анархистам удалось приступить к практической реализации своей социально-экономической программы. Мы имеем в виду т.н. социализацию предприятий, т.е. их передачу в полное распоряжение трудовых коллективов. С точки зрения самих анархистов, это был лишь первый шаг, за которым должна была последовать реорганизация всей системы производства и распределения в масштабах целых регионов, а затем и страны. Социализация представлялась прямым воплощением в жизнь одного из главных лозунгов Октябрьской революции «Заводы – рабочим», но ее проведение всегда встречало противодействие со стороны советской власти, чья хозяйственная политика сначала ограничивалась системой рабочего контроля, а затем свелась к тотальному огосударствлению всей экономики. Несмотря на это противодействие, анархисты, опираясь на поддержку трудовых коллективов, провели социализацию Черноморского торгового флота (вместе с Одесским портом и судоремонтными заводами), заводов цементной и машиностроительной отрасли, а также предприятия сферы обслуживания (столовые, рестораны, гостиницы) в Кубано-Черноморской области, шахт Черемховского бассейна (Иркутская губерния), отдельных предприятий в других регионах, в т.ч. таких крупных, как Шлиссельбургский пороховой завод [15].
Эксперименты по социализации хозяйства оказались очень недолгими. Уже весной-летом 1918 г. анархисты снова оказались в подполье в Украине и Сибири, на Урале, в Поволжье и Кубано-Черноморском регионе, занятых войсками интервентов и белогвардейцев. В это же время начались преследования анархистов и со стороны советской власти. Несмотря на это, часть анархистов продолжала видеть в большевиках союзников по борьбе против буржуазного строя, оставаясь на работе в органах советской государственности. Другие вставали в оппозицию к большевистскому режиму, в т.ч. участвуя в экономических забастовках (Петроград, Брянск, Тула, Рязань и др.) [16] и создании нелегальных профсоюзов, примером которых является «Федерация рабочих-пищевиков», организованная московскими анархистами и эсерами-максималистами в начале 1920. Наконец, многие анархисты встали на путь открытой вооруженной борьбы против большевизма, прежде всего в рядах Махновского повстанческого движения, видную роль в котором играли такие выдающиеся деятели российского рабочего движения, как П.А. Аршинов, бывший член ЦК «Всероссийского союза текстильщиков», и П.А. Рыбин, бывший член Краевого бюро «Союза рабочих-металлистов Юга России».

Третий выделенный нами период истории анархического движения охватывает эпоху с 1922 г. до конца 1930-х гг. Из 1,1 тыс. известных нам анархистов этих лет установлена профессиональная принадлежность 543 человек. Среди них оказалось лишь 156 рабочих (28,8%), причем указать наиболее распространенные специальности пока не представляется возможным.
История российского анархизма 1920-30-х годов до сих пор остается мало изученной и фрагментарной. Тем не менее, мы располагаем сведениями о некоторых формированиях анархистов тех времен, в т.ч. и формированиях рабочих-анархистов. Нелегальные кружки и группы, состоявшие как из ветеранов движения, так и представителей нового поколения анархо-коммунистов и синдикалистов, действовали преимущественно в Москве, Ленинграде, Харькове, Одессе, Екатеринославе (Днепропетровске). В этих исторических центрах российского анархизма вплоть до начала 1930-х продолжалась агитация среди разных слоев населения, в т.ч. рабочих, предпринимались попытки издания нелегальной литературы, проводились стачки с экономическими требованиями [17]. По некоторым сведениям, одна из последних подпольных анархических групп действовала еще в 1937 г. среди рабочих Сталинградского тракторного завода [18].

Примечания.
1. Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма. – М. Изд-во «Мысль». 1974. С. 29.
2. Кривенький В.В. Анархисты. // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. – М. РОССПЭН. 1996. С. 31.
3. Резолюции Лондонских съездов анархистов-коммунистов 1904 и 1906 гг. – Анархисты. Документы и материалы. Том 1. 1883-1916 гг. – М. РОССПЕЭН. 1998. С. 68, 167-170.
4. Кривенький В.В. Анархисты-синдикалисты. // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. – М. РОССПЭН. 1996. С. 38-39; Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. Т. 1. – Париж. 1909. С. 55-57, 60-61; Горев Б.И. Аполитичные и антипарламентские группы (анархисты, максималисты, махаевцы) // Общественное движение в России в начале ХХ века. Т. 3. Кн. 5. – СПб. 1914. С. 23.
5. Новомирский Д. Анархическое движение в Одессе. // Михаилу Бакунину. 1876-1926: Очерки истории анархического движения в России. – М. Голос труда. 1926. С. 246-278; Савченко В. Анархисты-террористы в Одессе (1905-1913). – Одесса. Optimum. 2006. С. 120-123, 186-188, 190-193; Сухов А. Одесский порт в 1906 году. Воспоминания агитатора. // Кандальный звон. Издание Одесского отделения Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1926. № 5. С. 15-29.
6. Анархисты. Документы и материалы. 1917-1935. – М. РОССПЭН. 1998. Т. 1. С. 642-643.
7. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. Т. 1. – Париж. 1909. С. 19.
8. Анархизм. Из докладной записки Департамента Полиции в 1909 г. // Черная Звезда. М. 1995.
9. Анархисты. Документы и материалы. 1917-1935. – М. РОССПЭН. 1998. Т. 1. С. 316-317, 641; Савченко В. Анархисты-террористы в Одессе (1905-1913). – Одесса. Optimum. 2006. С. 120-121, 130-131.
10. Анархисты. Документы и материалы. 1917-1935. – М. РОССПЭН. 1998. Т. 1. С. 128-130.
11. См. биографии В.Я. Кревина, Я.Я. Крумина и др. рижских анархистов в книге: Политическая каторга и ссылка. Биографический справочник членов Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. – М. Издательство политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1929.
12. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. Т. 1. – Париж. 1909. С. 63; Аршинов П. Два побега. Из воспоминаний анархиста. 1906-1909 гг. – Париж. Издание «Дело труда». 1925. С. 18-21.
13-14. Кривенький В.В. Анархисты-синдикалисты. // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. – М. РОССПЭН. 1996. С. 38-39; Эврич П. Русские анархисты. 1905-1917. – М. ЗАО Центрполиграф. 2006. С. 154, 175; Мовчан О.М., Реінт О.П. Міжпартійна політична боротьба у профспілковому русі України (1917-1922) // Український історичний журнал. К. 1995. № 5. С. 11; Максимов Гр. Синдикалисты в русский революции. Б.г. Б.м.; Савченко В. Анархисты-террористы в Одессе (1905-1913). – Одесса. Optimum. 2006. С. 200-201; Штырбул А.А. Анархистское движение в Сибири в первой четверти 20 в.: Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: Теория и практика. – Омск. Изд-во ОПУ. 1996. Ч. 1. С. 146-147; Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. – М. БРЭ. 1993. С. 404; Анархисты. Документы и материалы. 1917-1935. – М. РОССПЭН. 1999. Т. 2. С. 39-41, 264-265.
15. Савченко В. Анархисты-террористы в Одессе (1905-1913). Одесса. Optimum. 2006. С. 214-215; Деготь В. Под знаменем большевизма. Записки подпольщика. – Издательство Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. М. 1933. С. 232, 255; Козлов А.И. Во имя революции. – Ростов. 1985. С. 104-107; Максимов Гр. Синдикалисты в русский революции. Б.г. Б.м.; Штырбул А.А. Анархистское движение в Сибири в первой четверти 20 в.: Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: Теория и практика. – Омск. Изд-во ОПУ. 1996. Ч. 1. С. 183-186.
16. См., напр.: Гражданская война и военная интервенция в СССР. – М. 1983. С. 34; Гонения на анархизм в Советской России. – Берлин. 1922. С. 50.
17. Разумов А. Памяти юности Лидии Чуковской // Звезда. Л. 1999. № 9. С. 117-136; Unknown Anarchists: Nicholas Lazarevitch // Kate Sharpley Library Bulletin. London, 1997. N 11; Собственноручные показания Белаша Виктора Федоровича. – В кн.: Яруцкий Л.Д. Махно и махновцы. – Мариуполь. 1995; Савченко В.А. Анархистское подполье в Одессе в 20-30-е гг. ХХ века. // Юго-Запад. Одессика. Одесса. 2009. Вып. 7. С. 108-135; Дубовик А.В. К истории анархического движения в Украине (1922-1938). // Юго-Запад. Одессика. Одесса. 2011. Вып. 12. С. 182-198; Рублев Д.И. История одной листовки и судьба анархиста Варшавского (из истории анархистского сопротивления тоталитаризму). // 30 октября. № 66. 2006; материалы научно-исследовательской группы «Сопротивление российских социалистов и анархистов после октября 1917 г.» при НИПЦ «Мемориал» (Москва).
18. Собственноручные показания Белаша Виктора Федоровича. – В кн.: Яруцкий Л.Д. Махно и махновцы. – Мариуполь. 1995.

Дубовик А.В. (Днепропетровск).

Источник.