В последние десять лет Япония переживает настоящий бум субкультур и движений левого толка. Альтернативные городские пространства и сквоттерство, анархизм, акции прямого действия, самое крупное за последние пятьдесят лет политическое протестное движение (против использования ядерной энергетики). Целые районы в Токио становятся центрами активизма, туда стекаются те японцы, которые больше не хотят жить по расписанным заранее лекалам «школа-университет-черный костюм».

Символом самого процесса стало движение «Сирото-но ран» («Любительский бунт»), условным лидером которого принято считать Мацумото Хадзимэ. Если вы начинаете говорить с японцем о каком-либо виде политического протеста, самоорганизации, политически активного искусства, название этого движения всплывает тут же. Мацумото — владелец одного из комиссионных магазинов для бедных, объединение которых и стало основой «Сирото-но ран». Еще в начале 2000-ых годов Мацумото и его друзья взяли курс на то, чтобы максимально отвоевать у города публичное пространство. Улицы и площади токийского района Коэндзи, где они живут и работают, стали их штаб-квартирой. «Любители бунта» выступали против войны в Ираке, бойкотировали закон, ограничивающий продажу электротоваров (запрет на продажу товаров без маркера PSE), жарили барбекю прямо у станций метро, проводили бесплатные концерты, кормили бездомных. Естественно, они привлекли и внимание полиции. Для того, чтобы приобрести официальный статус, Мацумото даже выдвигался в мэры округа Сугинами (пригород в западном Токио). История организации задокументирована в самодельном фильме «Сирото-но ран».

Именно «Сирото» можно назвать ответственными за волну протеста против ядерной энергии после аварии на Фукусиме. Почти сразу после инцидента, в апреле 2011 года, им удалось собрать более 15 тысяч человек на демонстрацию, причем использовался для этого в основном интернет и социальные сети. Сыграло свою роль и то, что опыт проведения ярких и действенных мероприятий у Мацумото и его друзей уже был большой.

Другим примером альтернативного автономного пространства является Irregular Rhythm Asylum (неслучайное сокращение — IRA) — небольшой магазин в токийском районе Синдзюку, созданный для пропаганды и развития анархистских идей молодым активистом Кэем (Нарита Кэйсукэ). Кэй продает новые и букинистические издания книг левой тематики (у него одна из лучших во всем Токио подборок англоязычной литературы на эту тему), аудио-записи независимых панк-групп, плакаты, атрибутику. На жизнь Кэй зарабатывает веб-дизайном, так как магазин его, конечно, существенной прибыли не приносит. Принципиально некоммерческими остаются многочисленные программы, которые Кэй сотоварищи проводит в своем магазине: будь то лекции и показы тематических фильмов, курсы по вегетарианской практике, DiY-семинары.

Для ответа на вопрос о том, когда Кэй решил организовать IRA, он так же ссылается на движение против войны в Ираке. Именно тогда самые разные люди, объединенные общим недовольством, впервые встретили друг друга и поняли, что их интересы простираются дальше противостояния агрессивной внешней политике США. Опираясь на богатую традицию левого сопротивления в Японии, — а это, в первую очередь, анархисты начала прошлого века и мощное движение против японо-американского военного союза в 1960-ые годы, — они пытаются расширить поле, в котором обычные граждане могут влиять на политическую повестку дня. Сейчас Кэй и другие его товарищи поддерживают антиядерную повестку, проводят мероприятия против проведения олимпийских игр в Токио в 2020 году и постепенно налаживают связи с аналогичными коллективами по всему миру. Кстати, в последнее время они говорили, что очень хотят завести контакты с левыми активистами из России.

Вызывает удивление, что все это происходит в той самой Японии, в отношении которой до сих пор действуют стереотипы о дихотомии «традиций» и «современности». На самом же деле, японская ситуация развивается ровно по намеченному Марселем Гоше конфликту между политическим и политикой, т.е. между организацией и деятельностью автономных сообществ и властью, которая принимает «большие решения». Став демократией не так давно, Япония, тем не менее, с удивительной точностью воспроизвела основные конфликты и парадоксы демократической модели развития. Гоше пишет об этом так:

“Либеральная демократия в том виде, как она была сформулирована в XX веке, имеет две связанные друг с другом, но отличающиеся друг от друга стороны: ее задача — соединить защиту частных и публичных свобод с преобразованием этих сингулярных свобод в коллективную силу, в самоуправление целого. Если очевидно, что это самоуправление должно осуществляться с уважением индивидуальных прав, потому что оно создано для того, чтобы их выражать, то так же очевидно, что оно представляет собой совершенно особенную высшую власть, поскольку частные свободы обретают в ней свою завершенность. Так вот эта вторая сторона демократии самоустранилась в пользу первой. Как можно меньше общественной власти ради еще большей частной свободы — вот новый идеал»[1].

Либерально-демократическая партия Японии, с 1955 года практически бессменно побеждавшая на выборах и недавно вернувшаяся к власти после короткого периода доминирования Демократической партии Японии, последовательно занималась строительством общества именно по такой модели. Несмотря на все культурные различия, в вопросе о неприкосновенности частной собственности Япония все-таки близка к либералам благодаря тому, что сама пережила период бурного развития торговли и урбанизации еще в 18 веке. Но благодаря актуализации удобно отобранных «традиций» более широкое представление о политических правах и возможности их реализации были принесены в жертву концепции гомогенности общества.

Как мне рассказывала об этом работник одного из хостелов в городе Кобэ, в современной Японии по-прежнему актуальна старая поговорка о том, что выпирающий гвоздь забивают молотком. Тот, кто не хочет продолжать славную традицию и класть свою жизнь на алтарь той или иной японской фирмы, или идти по одному из четко описанных альтернативных путей (например, пополнить ряды мафии-якудза), с трудом находит себе место в обществе. А даже самый необычный и индивидуалистичный из японцев все равно испытывает гораздо большую потребность в принадлежности к коллективу, чем европеец. Автономные сообщества, не состоящие в совсем уж маргинальной сфере, дают им эту возможность. Вместе с тем, они ставят человека перед необходимостью вовлечения в политическое и ведения активной деятельности по преобразованию общественной жизни.