Первое проявление анархического движения в Екатеринославе относится к 1904 г., когда в городе появилась махаевская «группа рабочего заговора», носившая название «Партия борьбы с мелкой собственностью и всякой властью». Группа эта просуществовала всего два месяца и в августе того же года была разгромлена(1). Деятельность махаевцев свелась к серии краж, пропагандой они практически не занимались. Во всяком случае, когда в мае 1905 г. в Екатеринослав прибыл член белостокской «Интернациональной группы Борьба» рабочий Фишель Штейнберг («Самуил»)(2), он обнаружил, что рабочие массы совершенно не знали об их (анархистов. — А.Д. и А.Д.) существовании. Тем не менее происходившие в это время революционные события подготовили рабочих к восприятию бескомпромиссной программы анархистов. В июне из Белостока приехали два пропагандиста, начавшие регулярно (два раза в неделю) проводить в заводском поселке Амур массовки, на которых присутствовало по 100—200 человек, в том числе рабочие из Екатеринослава, а также из других заводских поселков (Кайдаки, Чечеловка, Нижнеднепровск). Вскоре рабочие из Амурской организации ПСР объявили себя анархо-коммунистами, к ним присоединились некоторые рабочие и ремесленники из города — бывшие с.-р. и, отчасти, с.-д. Так было положено начало «Группе екатеринославских рабочих анархистов-коммунистов», которая поначалу занималась исключительно пропагандистской деятельностью, причем в довольно тяжелых условиях: без денег, литературы, типографии.
Осенью 1905 г. администрация крупнейших амурских заводов, «Эзау» и машиностроительного, в ответ на стачку объявила локаут, было уволено около тысячи рабочих. Анархисты не остались в стороне: 4 октября в квартиру директора машиностроительного завода Германна была брошена бомба. Покушение оказалось во всех отношениях удачным — кроме убитого на месте Германна, в доме никого не было, террорист остался нераскрытым. На следующий день группа выпустила «Извещение», а еще через несколько дней — листовки «Ко всем рабочим» и «К рабочим машиностроительного завода», встреченные рабочими, по свидетельству «Екатеринославского анархиста», с большой симпатией. Директор завода «Эзау» Пинслин, на которого также готовилось покушение, принял меры предосторожности, но все же через полгода был ранен также в результате взрыва бомбы.
В январе 1906 г. на конференции «безмотивников» в Кишиневе была создана «Русская террористическая летучая группа анархистов», состоявшая из наиболее видных террористов нескольких городов западных и южных губерний, наметивших осуществление ряда крупных покушений в России и за границей. «Летучая группа», остро нуждавшаяся в деньгах, отправилась в Екатеринослав для добывания средств.
В результате с конца января началась эпидемия экспроприаций, отнявшая все силы группы; массовки, соответственно, прекратились. Обычно практиковалась рассылка так называемых мандатов (требование денег, заверенное печатью «Группы анархистов-коммунистов»). Получив «мандат», жертва предпочитала выдать требуемые небольшие суммы, так как отказ мог обернуться крупным ущербом: например, в посудный магазин Вайсмана была брошена бомба (посетителям и служащим дали несколько секунд, чтобы выбежать перед взрывом), и убыток составил несколько тысяч рублей(3). Бывали случаи, когда требуемой по «мандату» суммы сразу получить не удавалось: например, 27 февраля в контору одного из небольших амурских заводов явился экспроприатор, напомнивший о «мандате» на 500 рублей. В кассе оказалось только 256, и анархист потребовал, чтобы к его следующему приходу были приготовлены недостающие деньги и 25 рублей штрафа (!). Требование его было выполнено, а в полицию хозяин обратился только спустя несколько недель(4).
Но нередко совершались и открытые нападения. Так, в 1907 г. двадцатилетняя Анна Дранова была осуждена к каторжным работам за принадлежность к анархистам-коммунистам и «разбойное нападение на казенную винную лавку и похищение из нее 377 руб. 3 коп.» 14 февраля 1906 г.(5) Как правило, захваченные таким образом суммы были значительно меньше: 2 марта при ограблении аптеки Розенберга взято 40 рублей, 29 марта при налете на аптеку Левого — 32 рубля(6). Для предотвращения экспроприаций на всех перекрестках города были выставлены солдатские патрули, но результатов эта мера не принесла.
Сейчас невозможно определить, сколько экспроприаций было совершено группой в этот период: не все акты становились известными полиции, а часть налетов, совершенных от имени анархо-коммунистов, не имела к ним отношения. «Екатеринославский анархист» приводит несколько таких фактов, ставших известными группе, сообщая, что анархисты иногда заступались за ограбленных мелких ремесленников и лавочников. В одном случае дело дошло даже до перестрелки между анархистом, случайно оказавшимся свидетелем ограбления, и группой экспроприаторов (как выяснилось — безработными социал-демократами).
В начале февраля анархист Олик Чернецкий ранил мастера Каменского завода и бросил две бомбы в Каменский полицейский участок. С этого момента террористическая деятельность группы возобновилась. Следующее покушение было совершено спонтанно: 2 марта рабочий Вячеслав Виноградов увидел на улице прапорщика Каистрова, который избивал солдата, не отдавшего честь. Виноградов выстрелил в офицера, ранил его, но был арестован и 10 марта 1906 г. приговорен к пятнадцати годам каторги(7).
Не имея денег, оружия, типографии, малочисленная группа оказалась в тяжелом положении. В апреле группа получила партию револьверов и не только возобновила экспроприации, но и организовала новые кружки в Нижне-Днепровске. В это время к группе примкнули видные впоследствии террористы — Павел Гольдман и Семен Трубицин, которые ранили в Нижне-Днепровске жандармского вахмистра Коваленко и шпиона Суслова.
18 апреля совершена очередная крупная экспроприация — захвачено 6500 рублей у сборщика монополий в окрестностях города. Часть захваченных денег (мелкие монеты) была тут же роздана местным крестьянам, на остальные в мае была организована типография.
Не прекратила группа и террористическую деятельность, что очень скоро отразилось на массовой работе. 27 апреля Олик Чернецкий в одиночку напал в Каменске на трех городовых, «прославившихся» пытками анархистов, убил одного и тяжело ранил двух других. Через день он едва не был арестован на конспиративной квартире во время случайного обыска, но успел скрыться, тяжело ранив помощника пристава и командира казачьей сотни.
3 мая Гольдман, Трубицин и Зубарь узнали, что в полночь через Нижне-Днепровск пройдет «министерский поезд», и отправились к железной дороге с намерением взорвать его. (В действительности, судя по телеграмме ЕГЖУ в департамент полиции(8), проехать должна была комиссия во главе с начальником дороги.) «Министр» опаздывал, и террористы решили бросить бомбы в вагон первого класса показавшегося курьерского поезда, так как «в нем ездят не рабочие, а одна буржуазия». Зубарь бросил бомбу, но поезд не остановился. Жертв среди пассажиров, к счастью, не было, путь также остался в исправности — урон от взрыва выразился лишь в повреждении одной из стен вагона. При взрыве Гольдман получил ранение в ногу и вынужден был лечь в больницу, где его и арестовали в конце мая. Эта акция в духе «безмотивного террора» вызвала большой резонанс в обществе (по свидетельству «Екатеринославского анархиста», проект взрыва вагона первого класса незадолго до этого обсуждался группой и был отвергнут почти всеми ее членами).
Следующее крупное боевое предприятие группа осуществила 11 мая. Зубарь и оставшийся неизвестным анархист установили две бомбы с часовым механизмом около казачьих казарм на Амуре. Первая бомба была небольшой и становилась в расчете на то, что после ее взрыва казаки выбегут на улицу искать террористов. Однако казаки, услыхав взрыв, напротив, спрятались в казармах, и когда через пять минут взорвалась вторая, восьмикилограммовая бомба, пострадавших не оказалось, была лишь разнесена в щепки ограда казарм.
После этих взрывов власти, и без того встревоженные усилившейся активностью анархистов, приняли ответные меры и обрушили на заводской поселок Амур жестокие репрессии.
В то же время не прекращались и боевые акции: если январь — апрель 1906 г. были «эрой экспроприации», то май — август стали «эрой террора». За это лето были убиты: организатор охранного отделения на Амуре Мальченко, начальник стражников Морозов, три околоточных надзирателя и свыше десяти городовых и стражников; убито и ранено двенадцать предателей и доносчиков (впрочем, некоторые из них таковыми не являлись). Среди актов «экономического террора» выделяются убийства начальника тяги Федорова и мастера нижне-днепровских железнодорожных мастерских Пчельникова, жестоко преследовавших забастовщиков, а также покушения на упомянутого выше директора завода «Эзау» Пинслина и владельца пекарни кадета Козловского. Характерны обстоятельства покушения на Федорова (грозившего на собраниях рабочих, что «мясо стачечников будет валяться на улицах»): днем в центре Амура к нему подошел один из террористов, сказал, что его семья голодает, и попросил «хоть какой-нибудь работы». Федоров отказал и тут же был убит двумя стоявшими рядом анархистами. Подобная «театрализация» покушений отмечалась в середине 1906 г. в Екатеринославе и других городах губернии (Бахмут, Юзовка и др.). Почти все свои террористические акты группа сопровождала выпуском листков, в которых сообщала о произведенном покушении и грозила смертью «директорам заводов, мастерам, полицейским и шпионам».
За лето отмечено также десять случаев разоружения стражников и городовых в поселках Чечеловка и Амур.
Состояние властей к августу было близко к панике: губернатор Екатеринослава 5 августа сообщал директору департамента полиции: «Агентура среди анархо-террористов ничтожна, внешнее наблюдение в предместьях города и на Амуре отсутствует, можно рассчитывать на целый ряд покушений и убийств, предотвратить которые полиция не может»(9). Рабочее население Екатеринослава относилось к анархистам с большим сочувствием; «Екатеринославский анархист» привел популярное среди рабочих летом 1906 г. высказывание: «Социал-демократы столько лет работают, все ничего сделать не могут; анархисты только что появились, а уже столько сделали», — имея в виду результаты экономического и антиполицейского террора. Показательны обстоятельства экспроприации 17 августа в лесопильне Копылова: нападение на несших портфель с деньгами сторожей совершено днем, во дворе предприятия, полном работников, но никто из них не попытался помешать нападению, а прибывшим вскоре полицейским рабочие заявили, что лиц и одежды анархистов не разглядели(10). «Екатеринославский анархист» сообщает даже, что в августе во время перестрелки с полицией при удачных выстрелах анархистов жители рабочей окраины аплодировали.
В результате чины полиции массово стали покидать службу, а те, что остались в рабочих поселках, бездействовали. Так, когда в одном из домов на Амуре в конце июля случайно взорвалась хранившаяся там бомба, составление протокола и обыск произвели только 5 августа после прибытия из города полиции под охраной сорока казаков.
Утром 5 августа восемь членов группы во главе с Семеном Трубициным явились в земскую больницу, где на лечении находился арестованный за попытку взрыва «министерского поезда» Павел Гольдман, обезоружили охранявшего его городового и увезли Гольдмана(11). Через несколько часов дом, в котором его поместили, окружила полиция. По версии «Екатеринославского анархиста», Гольдман, отстреливаясь, убил двух стражников; губернатор же в телеграмме в департамент полиции утверждал, что один из стражников получил тяжелое ранение из-за неосторожного обращения с оружием(12). Оба источника сходятся в том, что Гольдман, видя безвыходность положения, застрелился. Анархисты заподозрили в его выдаче некую Козлову и 12 августа ее убили. Однако, судя по все той же телеграмме губернатора в департамент полиции, дом, в котором находился анархист, указал отвозивший его извозчик, оперативно обнаруженный в ходе следствия(13).
В сентябре, узнанный полицией, был убит прямо на улице, без суда и следствия, основатель группы Фишель Штейнберг. В октябре анархисты убили двух городовых, а в начале ноября погибли еще три члена группы. Янек Гаинский, Яков Коноплев, Олик Чернецкий и Эдек Черепинский возвращались в город с револьверами, но без патронов. Неожиданно на пристани начался обыск; последним оставшимся патроном террористы ранили стражника, в возникшей суматохе Черепинский скрылся, но трое остальных были арестованы и 11 ноября расстреляны(14).
В эти же дни были приговорены к смертной казни за экспроприацию 18 апреля пять рабочих, из которых, по утверждению «Екатеринославского анархиста», был только один анархист — Степан Таможников. Члены революционных партий были взволнованы приговором, по инициативе рабочих — членов ПСР для освобождения осужденных была составлена группа из двадцати эсеров, максималистов и анархистов. 13 ноября эта сборная дружина напала на конвой, сопровождавший осужденных к месту казни. Пять конвоиров были убиты, из нападавших легко ранен один, арестанты бежали. (На следующий день Таможников был обнаружен полицией, и 10 февраля 1907 г. его повесили.)
Прологом к новой кампании террора, захлестнувшего город в 1907 г., стал взрыв 23 декабря полицейского участка в рабочем поселке Амур, в результате которого погибли три казачьих офицера и околоточный надзиратель. Взрыв организовал только что приехавший из Средней Азии Петр Аршинов («Марин»). Он же восстановил типографию, в которой в самом конце декабря было отпечатано 6000 экземпляров листовки «Павел Гольдман».
К январю 1907 г. «Группа екатеринославских рабочих анархистов-коммунистов» как единая организация фактически прекратила существование в результате описанных выше провалов.
Примечания
1 Лидер группы махаевцев К.Эрделевский позже стал одним из лидеров одесских «безмотивников» и выступил организатором печально знаменитого взрыва в кофейне Либмана в декабре 1905 г.
2 А не «Самдил» — эта ошибка кочует по работам отечественных историков.
3 Вестник Юга. 1906. 26 февраля.
4 Государственный архив Днепропетровской области (ГАДО). Ф. 11. Оп. 1. Д. 473. Л. 87.
5 Там же. Ф. 113. Оп. 1. Д. 75/76. Л. 11.
6 Там же. Ф. 11. Оп. 1. Д. 473. Л. 91, 93.
7 См.: Очерк // Буревестник. 1907. 6/7; Современная летопись // Былое. 1906. 4. Виноградов (он же — Степан Клиенко) бежал с каторги в 1907 г. и длительное время находился на нелегальном положении в России. Весной 1911 г. с помощью Дмитрия Богрова он эмигрировал в США (См.: Показания Д.Богрова // Столыпин: Жизнь и смерть за царя. М., 1991).
8 ГАДО. Ф. 11. Оп. 1. Д. 467. Ч.1. Л. 229.
9 Там же. Д. 532. Л. 18.
10 Там же. Л. 54.
11 Там же. Л. 16.
12 Там же. Л. 31.
13 Там же.
14 Очерк // Вестник Юга. 1906. 13 февраля.