Клиффорд Харпер (родился 13 июля 1949 года в Лондоне) – художник, иллюстратор и анархист. Активист сквоттерского движения и движения коммун в 1960-70х годах. Начиная с 1970-х, работает как для анархических, радикальных изданий и проектов (London Anarchist Bookfair, Respect for Animals, Black Flag, AnarchyComix) так и для мэйнстримных (The Financial Times, The Daily Telegraph, The Independent, The Times, New Scientist, The Sunday Times Magazine, Ogilvy & Mather, Vogue, Radio Times, BBCWorldwide) и многих других – полный список огромен.
Как долго ты рисуешь для пропаганды анархизма?
Моей первой работой был плакат в защиту призывников, уклонявшихся от войны во Вьетнаме, которые столкнулись с насильственным вывозом в 1968 году.
Ты начал, используя гравюру по дереву и техники печатания и постепенно внедрил рисование (в стиле гравюры по дереву) в свои методы работы? Или ты всегда сочетал баланс рисования и печатных техник вместе?
Нет, я начал с простых способов рисования – перьевая ручка, карандаш, чернила и т.д. Все мои работы созданы для офсетной печати. Я никогда не занимался гравюрой по дереву.
Как ты считаешь, какими преимуществами и недостатками обладает твой более традиционный стиль по сравнению с такими «современными» жанрами как карикатура?
Я не знаю.
Ты преображаешь свой стиль ради собственного удовольствия, когда изменяешься сам с художественной точки зрения, или ты меняешь его, чтобы соответствовать перемещениям политических представлений и трендов в искусстве?
Я определенно не учитываю сдвиги трендов или убеждений. Наоборот, моя политическая позиция постоянна насколько это возможно и она всегда была такой. Что касается «трендов в искусстве», как видно из моих работ в целом, я использую различные стили рисования и живописи – примерно с периода от 1880 до 1950 года, периода модернистов, избегая абстрактности. Также в этот период искусство и анархизм были тесно связаны. Я пытаюсь сохранить эту близкую связь и использовать создание изображений для авангардной политики.
Кто оказал наибольшее влияние на твои работы?
Франс Мазерель, Феликс Валлотон, Эрик Гилл, Хуан Грис, Фернан Леже, Жорж Брак, Ман Рэй, немецкие экспрессионисты и другие.
Ты создаёшь свои анархистские произведения больше для искусства или скорее для политики? Когда ты впервые в жизни заинтересовался этим?
Почти все мои работы анархические. Искусство и политика для меня, настолько тесно переплетены, что являются практически неразличимыми. Если говорить о «впервые в жизни», то я стал анархистом, когда мне было 14 лет, если не раньше, так что трудно вспомнить, был ли тогда разрыв между ними двумя или каково было моё отношение к искусству. Определенно в 1963 году искусство для меня представлялось связанным с нонконформизмом, богемностью и восстанием.
Несмотря на то, что большинство твоих работы нарисованы, а не вырезаны или напечатаны как предполагает их внешний вид, ты стремишься работать в черно-белой иллюстрации (или предпочитаешь 3 цвета), как будто бы это произведение печати. Это служит усилению общего эффекта или ты чувствуешь, что изображение в один цвет важно для твоей работы?
Я начал работать в отделе искусства печатного цеха, изучая навыки графического изображения, компонуя и склеивая торговые каталоги производителей – очень аккуратный и щепетильный труд. Наиболее «творческой» работой было рисование линий и элементов оформления страниц между колонками шрифта. Для этого я применял перьевую ручку Rotring Rapidograph и с тех пор практически ничего не использую кроме неё.
Когда в 1968 году я проснулся, настроился и исчез [1], я принес эти навыки с собой в анархическую и андеграунд сцену. В те дни доступ к печатной продукции был ограничен, цвета и полутона для нас являлись дефицитной роскошью, так что была важна способность производить хорошие черно-белые, или «линейные» изображение – такие как в конце 19го века. Эти ограничения являлись определяющими для развития моих способностей и продолжают быть ими – наше наиболее значительное испытание проявляется через наши ограничения и наш крупнейший триумф заключается в принятии их.
Ты преднамеренно создаёшь свои работы выглядящими «революционно», в жанре активистского искусства? Или сходство между твоими и подобными работами (такими как правительственные плакаты Первой мировой войны) чистое совпадение?
Время от времени, но только когда об этом просят. В текущий момент, например, я работаю над плакатом для Amnesty International о текущих репрессиях в России и они хотят современное изображение в «революционном» стиле. Конечно, во всём этом советском стиле нет ничего революционного, это всего лишь тяжелый китч, но ирония приятна. Насмешка, кстати, играет большую роль в моей работе – вся она может быть рассмотрена как ироничная. Что касается правительственных военных плакатов, то я не знаю, что ты имеешь в виду. Ты подшучиваешь надо мной?
Как ты считаешь, твои работы сильны сами по себе или ты создаёшь их по-большей части как иллюстрации к тексту, чтобы разбить написанное легким разнообразием для глаз?
Это очень сложный вопрос. Давай поговорим об этом.
В своей работе ты нацелен на достижение определенной аудитории или стремишься быть доступным для всех?
Значение «аудитории» и идентификации её и с ней, является абсолютно центральным для того что я делаю. Большинство моих работ предназначено для национальных газет и журналов. Журналом с крупнейшим тиражом в мире является Readers Digest. В Великобритании журнал с наибольшим тиражом — Radio Times, а одна из наиболее крупнотиражных газет – The Guardian. Я создал сотни изображений для них, так что мои работы достигли миллионов людей и я очень тщательно отношусь к тому что и как делаю. Порой у меня есть возможность произвести открыто анархическое изображение и эта возможность является объяснением почему я занимаюсь этим.
Также моей основной областью работы является Guardian, а они осознают, что я анархист и позволяют мне делать своё дело в пределах разумного. Но в основном, то что я стараюсь делать это задать общий смысл изображений, который должен образоваться внутри собственного разума читателя.
Ты бы хотел создавать иллюстрации и работать для политических изданий (также как другие), больше чем для прочих более стандартных тем?
За немногими редкими оговорками политические издания, или люди, которые их выпускают – хуже всех в плане работы с ними и анархисты не исключение. Они обычно являются сочетанием обывателя и пропагандиста, которое подпитывается страхом над контролем и желанием контролировать искусство. Мне кажется, это сексуальная особенность, в первую очередь непосредственно у мужчин. Парадоксально – работать с «капиталистическими» или «буржуазными» изданиями, как правило, приятней. Они лишь хотят, чтобы ты делал то что делаешь лучше всего, а благоразумный арт-директор или выпускающий редактор знает, что свобода является лучшей атмосферой для работы. Также помогает то, что они платят мне — как сказала Эмма Гольдман: «Анархистов подкупить проще, чем всех остальных людей – тебе нужно лишь предложить им деньги…»
В чем ты видишь главное предназначение своей работы – иллюстрировать, обучать, делать что-либо другое?
Помогать людям получать удовольствие.
Пробовал ли ты использовать другие методы живописи, а затем возвратился к своему стилю в духе гравюры по дереву? Если так, то что побудило тебя вернуться к жанрам и стилям о которых говорилось выше и которые ты мог бы использовать?
Я использую цвет, когда работа требует этого, особенно если нахожусь в настрое на кубизм. Когда я начал рисовать, то использовал разновидность метода пуантилизма, но это было крайне скучно. Я опробовал части разных стилей, но в большей степени привержен монохромии.
Твои работы глубоко детализированы и очевидно требуют от тебя большого количество времени и внимания. Является ли это в какой-то степени умышленным контрастом с настойчивой неотложностью с которой воспринимается анархизм, активизм, глубокие политические и социальные изменения, изображаемые тобой?
Анархия наступит только как результат тщательных, тяжелых, сосредоточенных усилий. Люди придут к анархическому обществу только, когда оно будет ясно обозначенным и желанным, когда они поймут что это такое и как достичь этого. Они должны захотеть его, а широкие массы людей не желают изменений, они хотят лучшей жизни. Здесь и сейчас, анархизм воспринимается чаще всего как сфера действий толпы отчужденных возмутителей спокойствия, не проработавших ни дня в своей жизни. В прошлом анархическое движение состояло из огромного количества подготовленных мужчин и женщин, имеющих представление о строительстве нового мира. Я один из них.
Ты создаёшь свои работы с возможностью более глубокого прочтения, если этого пожелает зритель или они являются исключительно фактографическими и призваны нести ясное послание?
Очень интересный вопрос.
Станешь ли ты продолжать заниматься политическим искусством, если тебя перестанут публиковать?
Я всегда буду публиковаться.
Что из твоей работы приносит тебе наибольшее удовлетворение?
Создание в срок именно того рисунка, который нужен. Получение оплаты. Письма поклонников. Создавать чистые и светлые рисунки. Способствовать чему-либо полезному для мира. Развивать свои способности. Контролировать своё время. Сочетать искусство и анархизм.
[1] Фраза доктора Тимоти Лири, превратившаяся в девиз контркультуры 60-х (а также сторонников употребления психоактивных веществ): «Turn on, tune in, drop out» (рус. «Просыпайся, настраивайся, исчезай»)