На этой неделе белорусский ПЕН-центр и белорусская служба «Радио Свобода» и объявили список номинантов на премию имени Франтишка Алехновича — за лучшее произведение, написанное в заключении. В числе номинантов — политзаключенный Игорь Олиневич. Его мама, Валентина Олиневич, в интервью РФИ рассказывает о сыне, его аресте, суде и последствиях для всей семьи.
2 декабря оглашен список номинантов на премию имени Франтишка Алехновича – за лучшее произведение, написанное в заключении. Один из номинантов — Игорь Олиневич. 28 ноября исполнилось три года с момента его ареста. Международные правозащитные организации признали Олиневича политзаключенным.
27 мая 2011 года суд Заводского района Минска приговорил Игоря к 8 годам лишения свободы в колонии усиленного режима. Ему было предъявлено обвинение по части 2 статьи 339 УК РБ (хулиганство, совершенное группой лиц) и частей 2 и 3 статьи 218 УК (повреждение имущества общеопасным способом и в особо крупном размере).
Рассказывает мать Игоря Олиневича, Валентина Олиневич:
Валентина Олиневич: Игоря украли в центре Москвы люди в черном – как он написал в своей книге. Сказав «не волнуйся, парень, это мы вашим помогаем», его незаконно вывезли из России и на границе с Беларусью передали белорусским спецслужбам, после чего он оказался в СИЗО КГБ. Ему вообще никакого ордера на арест не предъявляли, его просто похитили. По сути, все это выглядело как пиратский захват на территории другого государства, в обход всех международных норм.
учшее произведение, написанное в заключении. В числе номинантов — политзаключенный Игорь Олиневич. Его мама, Валентина Олиневич, в интервью РФИ рассказывает о сыне, его аресте, суде и последствиях для всей семьи.
Когда привезли его в СИЗО КГБ, он даже не знал, где он находился. Потому что выглядело все так: шапку на голову – и в машину. И незаконно через границу. Всю ночь ему задавали вопросы, и только на следующий день, через сутки, ему предъявили обвинение в том, что он участвовал в нападении на тюрьму на улице Окрестино в Минске. Потом, кстати, именно это обвинение и было снято в суде. Потому что в это время его не было на территории Беларуси, он к тому моменту уехал в Россию.
В конечном итоге, официальное обвинение выглядело как поджог автомобиля около Посольства России 30 августа 2010 года, участие в поджоге казино «ШангриЛа», участие в поджоге Беларусбанка и участие в манифестации около Генерального штаба Беларуси против проведения белорусско-российских военных учений.
Когда его похитили, ему сказали: «Подписывайся сразу за все. Иначе — мы тебя отвезем в такое место, где ты признаешься в чем угодно».
Игорь – парень честный и порядочный. Нравственные основы для него превыше всего. В силу своего воспитания, усвоенных нравственных ценностей, он не стал лжесвидетельствовать против себя. И он сказал: «да, я участвовал в манифестации против российско-белорусских военных учений в 2009 году, но считаю, что это антимилитаристское шествие было сугубо мирным. Не считаю это преступлением». Что касается всего остального, он до сих пор своей вины не признает. И в суде, кстати, его вина доказана не была. Проводились экспертизы, в том числе генетическая, и они не подтвердили его участия. Но нашелся человек, который сказал, что, мол, да, Игорь участвовал во всех вменяемых ему преступлениях. И этого человека освободили в зале суда. Это был Максим Веткин. За сотрудничество со следствием ему была назначена мягкая мера наказания – ему дали 4 года исправительных работ.
RFI: По сути Игоря Олиневича посадили из-за лжесвидетельства?
Валентина Олиневич: Да. Из-за лжесвидетельства человека, который таким образом купил себе свободу. Мало того, этот Веткин оказался в одной камере в тюрьме с Алесем Михалевичем, бывшим претендентом на пост президента. И он Михалевичу обо всем этом рассказал. О том, что его били и принуждали лжесвидетельствовать против Олиневича. На самом суде Веткин называл разные имена, а в какой-то момент расплакался и сказал: «я вообще не знаю, что вы от меня хотите».
—Как вы думаете, почему Игоря посадили? Он ведь не был участником протестных оппозиционных акций. Что произошло? Хотели ли следственные органы таким образом просто поскорее закрыть дело, добившись обвинительного приговора? Или, возможно, власти были напуганы антимилитаристкой акцией? Игорю дали 8 лет.
Больше, чем экс-кандидату в президенты Николаю Статкевичу. Статкевичу – 6 лет, а Игорю – 8. Я думаю, во-первых, им надо было закрыть это дело. Потому что буквально сразу после того, как Игоря украли – тогда ситуация с Россией была очень плохая – но тут же пошло замирение. И тогдашний министр внутренних дел Кулешов отрапортовал, что пойманы все пять человек, принадлежащих к анархическому движению, и они все сознались в своем участии. То есть в первую очередь надо было закрыть дело.
Для меня до сих пор загадка: кому это было на руку и зачем это было сделано? Потому что на территории Посольства России были видеокамеры, на них видно было, кто был в момент преступления около Посольства. На записях с этих камер, которые, кстати, в суде показывали, было два здоровых мужика лет сорока, накачанных. Игорь – очень высокий, почти два метра ростом, А Веткин – наоборот малого роста. Облик совсем другой.
Были проведены экспертизы, и они не подтвердили участие Игоря. Там были обнаружены следы других людей. Но как следует все это не было отработано. Поэтому первое, что я думаю, — надо было закрыть дело.
Вторая причина – перед президентскими выборами власти хотели обезопасить себя от всех протестных движения. А антифашисты, движение, к которому принадлежал Игорь и от участия в котором никогда не отказывался, принадлежало к несистемной оппозиции.
Они всегда выходили под красно-черными флагами, и на Чернобыльский шлях. Это было левое либертарное движение «Автоном». Их идеология — анархизм, но значительно отличающийся от от идеологии тех террористических группировок, которых так боится Запад. Они выступают за самоорганизацию, самоуправление, проводили различные акции в магазинах, против продажи спиртного, чтобы народ не спаивали. Похоже, что поджог казино тоже был одной из таких акций.
Он по своим убеждениям скорее анархист-философ. Для него очень много значит Кропоткин, именем которого названы улицы и у нас в Минске, и во многих городах. И Игорь причисляет себя к этому движению. Но он не боевик и не террорист, ни в коем случае.
***
Ссылаясь на тюремный дневник сына, мама политзаключенного рассказывает, что Игорю предлагали сотрудничать с властями.
Валентина Олиневич: А не могли бы анархисты вместе с властью идти к светлому будущему? Предлагали ему создать организацию, чтобы работать и там, и там. Но, когда увидели, что он человек достаточно твердых убеждений – дело даже не в анархических идеях, дело в том, что просто у каждого человека есть нравственные убеждения, через которые нельзя переступать…. Наверно, какую-то серьезную опасность в нем почуяли…
Ну и последняя причина, по которой Игорь получил такой большой срок – то что это была нелегальная операция по его задержанию и вывозу из России, в ней участвовали и российские спецслужбы, для того, чтобы подальше его спрятать. В любом правовом обществе это был бы международный скандал, а у нас проглотили. На суде он об этом заявлял, но никто даже не обратил внимания. Подальше спрятать, на подольше спрятать, чтобы все забыли про него.
***
В момент когда арестовали Игоря, его мама Валентина Олиневич, наша сегодняшняя собеседница, кандидат наук, работала преподавателем в Белорусском государственном экономическом университете. В мае 2011 года она прошла по конкурсу и должна была работать доцентом кафедры экономики промышленных предприятий в течение пяти лет. Но с работой пришлось расстаться и ей, и ее мужу….
Валентина Олиневич: Отец Игоря был директором фирмы. Пришлось нам всем распрощаться со своими работами. Сначала мужу. Потому что пришли и сказали. Несмотря на то, что фирма, где он работал – частная. А в этом году и мне. Вопрос был поставлен ребром: или сын, или работа».
— От вас требовали публично отказаться от сына? Или публичного осуждения действий, которые вменили ему в вину?
Валентина Олиневич: Я задавала этот вопрос, спрашивала, надо ли мне осудить его на собрании. Мне сказали: «нет, или ты прекращаешь выступать, защищать и давать интервью о своем сыне». Хотя я понимала, что работаю в госучреждении, поэтому очень сдержанно давала интервью, никогда не осуждала власти, а говорила только то, что произошло с моим сыном и с моей семьей. Больше ничего.
У меня еще есть дочь, которая живет в Европе, и не может с тех пор приехать сюда. Потому что ее муж опасается, что она точно также окажется в застенках КГБ, как и Игорь. А у них двое маленьких детей. Или что с детьми что-то случится. Вот когда гендиректора Уралкалия Баумгертнера арестовали в Минске, моя дочь своим коллегам по работе сказала: «Теперь вы понимаете, почему я не могу поехать в Минск».
Люди, которые с этим не сталкиваются, видят хороший современный город и не понимают, что происходит у нас. Нашу семью это постигло…
***
Мировоззрение Игоря формировалось в 90-х годах, когда после крушения СССР стала широко доступна литература о советской истории и когда взгляды на эту историю менялись.
Валентина Олиневич: Игорь всегда, уже со школы интересовался историей и философией. Его детство и подростковая пора пришлись на начало 90-х. Мы слышали тогда разные взгляды на революцию, на Первую и Вторую мировые войны. На него это все произвело впечатление. Свой реферат и экзамен по истории он писал по Нестору Махно, о мифах и легендах, о его вкладе во время Гражданской войны. Он считал, что этого человека незаслуженно с грязью смешали, что в свое время анархистов использовали в Гражданской войне, а потом уничтожали и расстреливали.
Я понимала всю опасность еще тогда. Но он мне говорил: «Мама, я никогда уголовных никаких преступлений не совершал и не совершаю, а за инакомыслие у нас не сажают». Но, как оказалось, сажают.
***
В том, что за инакомыслие сажают, Игорь смог убедиться лично, еще будучи на последнем курсе Белорусского государственного университета информатики и радиоэлектроники. Многих его однокашников хотели отчислить из университета за участие в палаточном лагере после президентских выборов в 2006 году, рассказывает Валентина Олиневич. И сам Игорь тогда решил на год уехать, работать на круизном лайнере в районе Карибских островов.
По возвращении он защитил диплом, после чего работал на ведущем проектно-конструкторском предприятии Беларуси в области оптико-электронного приборостроения «Пеленг». Как рассказывает Валентина Олиневич, коллеги считали Игоря классным специалистом, он участвовал в проектировании белорусско-российского спутника. Руководство предприятия выдало Игорю хорошую характеритику, которую «подшили» к судебному делу, но она на решение суда никак не повлияла. Так же, как и доводы Игоря о том, что его занятость на работе физически исключала его участие в подготовке и совершении вменяемых ему в вину преступлений.
***
— Свой дневник политзаключенного Игорь Олиневич назвал «Еду в Магадан». Почему? В Беларуси нет таких регионов, которые по жесткости климатических условий были бы сопоставимы с Магаданом. Магадан – это российский город. Он вызывает страшные ассоциации со сталинским ГУЛАГом, со страшными историями, поломанными человеческими судьбами…
Я спрашивала у Игоря. Как раз говоря о том, что мне часто задают этот вопрос. Он сказал: неужели это надо объяснять? Потому что у нас повторяется то же самое, что было в 1937 году. Он видит очень много общего. Людей сажают, по сути, ни за что.