Много было сказано о событиях в Украине, написаны заявления, анализы и статьи. Само же РД со времен горячих событиях зимнего Майдана обходило стороной украинскую тему, ограничиваясь репостами близких нам публицистов и организаций. Причина была в том, что ситуация на Украине развивалась именно по тому самому сценарию, в котором у анархистов либо не было вариантов, либо те варианты, которые были и которые можно было использовать, были попросту проигнорированы.

Эта статья не является попыткой создания какого-либо заявления или манифеста, под которым может подписаться большое количество людей и организаций. Эта статья отражает нашу и только нашу позицию на события в Украине.

События на Юго-Востоке, вокруг которых не утихают споры до сих пор, хронологически произошли после бегства Януковича и были вызваны ростом силы Майдана. Идеологической основой для будущих сепаратистов (а мы далеки от версии о том, что на Юго-Востоке воюют исключительно российские наемники) послужили консеративно-реакционные воззрения («Не нужен нам бардак! Не нужны революции!»), сочувствие «Беркуту», пророссийская риторика, страх перед свершившейся революцией, сближением с Евросоюзом и потерей «своего» президента. Все это было смешано вместе с раздуванием истерии вокруг Правого сектора, «фашисткого переворота» и «Майдана», которому приписывали и реальные, и нереальные грехи. Если посмотреть на митинги Антимайдана до активных событий и объявления о создании ДНР и ЛНР, то можно заметить настоящую фантасмагорию из сумасшедших сталинистов, имперцев, сторонников всемирного заговора из КОБ, мошенников из МММ, пророссийских фашистов и нацистов. Митингующие являлись, в основном, представителями старшего поколения и мелкого криминала. Если судить по интервью и отзывах людей из Донецка и Луганска, то финансовую и материальную поддержку (если не проявили первоначальную инициативу) оказали представители проигравших кланов — семья Януковича, Партия Регионов, тесно с ними связанные олигархи и силовики. Последние играли крайне важную роль, в том числе и бойцы печально известного «Беркута», и являлись для реакционно-консервативной части общества примером борьбы с революцией и «майданутыми». На том этапе «протесты», если их можно так назвать, по большей части являлись даже не пророссийскими протестами, а протестами контрреволюционными, попыткой вернуть «все как было», разогнать Майдан и привести Януковича снова во власть.

Когда стало очевидно, что Янукович не собирается возвращаться, когда в Крым ввели российские войска, до лидеров и спонсоров Антимайдана начало доходить, что патрона необходимо менять. Путина они видели как реставратора старых порядков и человека, который возродит былую мощь силовиков в регионе (ведь именно на юго-востоке Украины, совсем неподалеку от Донецкой области, произошли трагические события во Врадиевке, именно там менты с бандитами создали свою мафию). В том числе сыграла свою сущенственную роль симпатия по отношению к имперским проектам и Советскому Союзу, которая потом и заменила контрреволюционные штампы штампами о возрождении русского народа и «Русской Весне».

Именно в этот момент движение Антимайдана начинает радикализироваться. Митинги переходят к действию, к прямым нападениям на Майдан (Харьков, Одесса) и кровавым столкновениям с украинскими националистами. Все чаще на митингах слышны призывы повторить крымский сценарий и ввести российские войска. Видимо, в этот момент сыграла свою роль российская агентура и силовики региона. Они начали, где-то в виде спецопераций, где-то при помощи масс, захватывать административные здания одно за другим и провозглашать независимые республики. Ныне известные боевые командиры ДНР и ЛНР, которые в массе своей являются бывшими сотрудниками спецслужб и криминальными авторитетами, (примечательно, что некоторые из них уже имели опыт участия в создании таких же непризнанных пророссийских республик: Гиркин участвовал в Приднестровье) появились именно в этот момент. После этого общий тон антимайдановских медиа начинает коренным образом менятся: вместо охранительной фразеологии все чаще используется бунтарская и патриотическая, боевики ДНР и ЛНР называются в них ополченцами и сепаратистами, борющимися с властью киевской хунты на своей земле. Используется советский миф о победе над фашизмом, великодержавная риторика, распределяются государственные должности, и ДНР с ЛНР мгновенно обрастает необходимой для государства бюрократией. При этом усиливается клерикальный акцент, все больше говорится о православии и его роли в русском возрождении, движение окончательно очерчивает себя как военизированное, фундаменталистское и консервативное. Можно сказать, что мечты новых правых о консервативной «революции» воплотились в реальность при помощи ДНР и ЛНР. Новые образования на своих территориях вводят практически военное положение, преследуют за проукраинскую позицию, пресс-служба Гиркина говорит, что сотрудники полиции ДНР будут ровняться на своих коллег из России.

Еще один немаловажный момент — это то, что ДНР и ЛНР как образования самими организаторами признавались как промежуточный вариант на пути вхождения в Россию. В самых лучших традициях популизма агитаторы от ДНР и ЛНР обещали жителям Донецка и Луганска московские зарплаты и высокий уровень жизни, на что многие жители и клюнули. Хотя, стоит отметить, шахтеры из Донецка крайне скептически отнеслись к этой инициативе и не спроста — по мнению некоторых наблюдателей, в том числе членам профоюзов, в РФ не будет места их угольным шахтам. Все эти популисткие заявления о скором вхождении в РФ, которому не суждено было воплотиться в жизнь, и стали причиной падения популярности проекта «Новороссия».

В процесс в самом начале попытались вклиниться сталинисты из Боротьбы, однако их позиция не была воспринята — тотальное большинство из поддержавших проекты Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики были далеки от настоящих левых идей и левой традиции, даже от красно-коричневой трактовки «левых» из Боротьбы, тем более клерикальный характер ДНР входил в противоречие с атеизмом сталинистов.

Также можно заметить, что в некоторых антимайдановских и новоросских медиа действительно были призывы разобраться с нечистыми на руку олигархами и призывы к национализации. Однако, в данном случае они либо трактовались исключительно в национальном ключе (нельзя же считать призыв НСДАП забрать деньги у еврейских олигархов — примером классовой сознательности?), а национализация сама по себе, в принципе, не является примером классовой сознательности, хотя и о ней говорилось в заявлениях лишь вскользь и, по сути, она подразумевала под собой лишь экспоприацию украинской государственной собственности.

Таким образом, любые размышления об Антимайдане как о протесте сколько-либо освободительном, революционном, лишены какого-либо смысла. Это консервативная контрреволюция, оппонирующая не столько киевской власти, сколько тем процессам, которые помогли сместить предыдущую элиту. Никакая поддержка такого рода «протеста» не может быть последовательной для анархиста, и чаще всего поддержка оказывается только потому, что на юго-востоке Украины антимайдановцы называют себя ополченцами и заявляют о своей готовности сражаться за свободу. На практике Антимайдан всегда носил охранительный, реакционный характер. А для нас его поддержка является печальным примером того, как часть анархического сообщества показывает свою неспособность критически относиться к информации и анализировать поступающие сигналы от общества (ссылка и ссылка).

Вторая сторона конфликта представлена добровольческими батальонами и Национальной гвардией, силами МВД и спецслужб. Крайне интересный факт: добровольческие батальоны впитали в себя всю наиболее пассионарную часть участников протестов на Майдане. Они (созданные вне Нацгвардии, но подчиненные либо МВД, либо Министерству обороны) и Нацгвардия, находясь по одну сторону баррикад, имеют совершенно различные корни, и, как можно судить уже из названия, — туда попали именно добровольцы, тогда как в Нацгвардию и в армию попадают в том числе и по призыву. «Донбасс», «Азов», «Киев», «Айдар» и прочие уже заранее заручились поддержкой той или иной политической силы и занимались поиском спонсора, которым чаще всего выступал тот или иной олигарх, и, на данный момент, имеют гораздо большую автономию от государства, чем армейские или милицейские батальоны. Самая парадоксальная ситуация сложилась в «Азове»: батальон, имеющий в своем составе милицейский полк, созданный ультраправыми при патронажем ультраправых и использующий Черное Солнце как символику, спонсируется еврейским олигархом Коломойским, который свою национальность не скрывает. Формированием батальонов и их экипировкой занимаются они сами, собирая средства, помимо спонсоров, также при помощи концертов и фондов помощи. Идеология добровольческих батальонов варьируется от либерально-демократической, как в случае с Семенченко из «Донбасса», до откровенно ультраправой у «Азова». Есть и те, кто, фактически, являются представителями политических партий — батальон «Украина», сформированный политиком Олегом Ляшко. Общее настроение в добровольческих батальонах можно охарактеризовать как протестное: неоднократно из различных батальонов в интервью люди высказываются о продолжении Майдана, стоит лишь закончится АТО, о том, что коррупция и олигархи так и остались у власти и что в Киеве пришло время наводить порядок.

Нацгвардия же, как более широкое формирование, была создана несколько раньше, практически сразу после оккупирования Крыма, и данный проект, судя по всему, ставил перед собой две цели: канализировать пассионарных участников Майдана, подчинить их своим бывшим оппонентам — милиции и спецслужбам, и, тем самым, деморализовать. С другой стороны, Киев крайне нуждался в солдатах на случай конфликта или даже оккупации, а степень лояльности солдат и внутренних войск вызывало сомнения. Если сначала в Нацгвардию отправляли добровольно — люди сами приходили записываться в военкоматы, партии и политические движения отправляли с гордостью своих активистов проходить обучение, то в последующем патриотический энтузиазм спал, а вместо него пришли законодательные акты о мобилизации. Это вызвало активные протесты со стороны родственников призывников, воспринятые остальным обществом, не смотря на волну национализма, довольно нейтрально. Понять протестующих крайне просто — в то время, пока менты и спецслужбы отсиживаются в тепле, повестки приходят в деревни и села, в которых люди живут, чаще всего, за счет своего труда на полях. Если мужчин заберут, то для деревни это будет означать и бедность, и смерти родных. При этом все чаще появляются сообщения о недостаточной экипировке бойцов Нацгвардии, устаревшем оборудовании и сливах информации генералами и военным начальством российской стороне. Все чаще звучат мысли о том, что в зоне АТО должны сражаться добровольцы или сотрудники силовых ведомств, но никак не обычные граждане Украины. Однако медиа стараются факты таких протестов либо замалчивать, либо выдавать их под видом пророссийских.

В связи с неутихающими спорами вокруг участия антифашистов и анархистов на стороне Нацгвардии и добровольческих батальонов, мы считаем необходимым дать краткий комментарий по этому вопросу. В тех случаях, когда мотивацией участников подобных формирований была территориальная целостность Украины, когда они ставили перед собой цель — защитить Украину как государство, мы не можем их поддержать, так как выступаем против любых государств и их целостности. Остается лишь с горечью констатировать отход многих участников украинского движения от анархических позиций в угоду националистической истерии и общественным настроениям. Мотивацию же тех участников АТО, которые решили таким образом противостоять контрреволюционным и имперским движениям на юго-востоке, можно хотя бы понять. Однако они этим шагом совершают одну из самых распространенных в истории анархизма ошибок — идут на союзы с государственными армиями и авторитарными политическими силами. Очевидно, что государство и политические силы не слепые и замечают, что в их структурах сражаются люди, отрицающие всякую власть. Скорее всего, в связи с тем, что прямой возожмности устранить политических оппонентов у Киева нет, он будет делать точечные удары по оппозиционным лидерам и, так же, будет пытаться провокациями натравить участников добровольческих батальонов друг на друга, как только война начнет подходить к концу. К тому же, не смотря на отсутствие серьезной военной машины в руках Киева — таковой обладает ЕС и НАТО, а если судить по примеру Боснии, то это не будет какой-то значительной проблемой для этих блоков ввести «миротворческие» войска в Киев в случае нового Майдана и беспорядков. В данной ситуации сложно найти какую-то практику, которая бы избавила активистов от значительных проблем со стороны украинского государства. Однако, уже сейчас крайне необходимо искать такие варианты, чтобы направить штыки против вчерашних командиров и развернуть кампанию против своих же штабов. Доводить войну до победы в рядах Нацгвардии и добровольческих батальонов не просто будет противоречить антиэтатистким принципам, а может грозить анархистам повторением сценария с Александром Музычкой. Не смотря на более значительные силы, стоящие за Правым Сектором, он все равно не смог ничего предпринять против такого открытого государственного террора.

В отличие от заявления против войны, подписанного многими российскими, белорусскими и украинскими DIY коллективами, мы не считаем, что бросать оружие и разоружаться будет лучшим выходом. Также мы не считаем, что попытка оставить все как есть и посодействовать договорам между двумя этими силами — лучшая идея. Гораздо рациональнее призвать всех участников конфликта, по обе стороны баррикад, перевести огонь с фронта — на огонь по штабам. Чем-то подобным уже занимались большевики во время Первой мировой — возможно, это снизило бы градус истерии с обеих сторон. К тому же, вместо разоружения, есть еще варианты с собственными партизанскими отрядами, не подчиняющимися ни одной из сторон, дезертирством вместе с оружием и много других, которые не выглядят как поддержание статус-кво и созданной, как российским империализмом, так и украинским неолиберализмом ситуации.

Нам кажется, что в данной ситуации нет однозначного ответа на вопрос как анархистам выйти из этого кризиса не побежденными и растоптанными, а набравшимися сил и опыта. Однако, очевидно, что осознавшим проблематику данного конфликта, в первую очередь, необходимо, не смотря на личные и некоторые идейные расхождения, попытаться связаться, завязать контакты и начать координировать свою деятельность. И ставить именно вопрос не об остановке войны как таковой, а о попытке перевести войну в русло новой революции и нового Майдана, если не на данный момент — так после завершения АТО. Постараться выбить движение и батальоны из под «опеки» СБУ и милиции, хотя бы отчасти. Саккумулировать в своем окружении самых протестных и пассионарных участников АТО, насколько это в принципе возможно с их силами, и избежать репрессий насколько это возможно. У тех же, кто сейчас оказался на стороне ДНР или на территории ДНР-ЛНР, есть возможность оказать сопротивление остаткам антимайдана, получить необходимый опыт, экипировку и оружие, а так же связаться с теми, кто сейчас находится по другую сторону фронта, и скоординировать свою деятельность с ними.

В заключение, можно сказать, что нынешняя неспособность анархического движения выработать общий подход и адекватный ответ на подобные кризисы вызваны более глубинными причинами, чем национализм или общение с ультраправыми. Еще во время Майдана неоднократно отмечалась неспособность анархистов повлиять на процессы происходящие в обществе в «бурное» время. Причин много — как и некоторая инфантильность участников движения, так и отсутствие должной подготовки к таким событиям. Украинский кризис в очередной раз ставит перед нами сложные вопросы, ответы на которые нужно искать сейчас — и не просто теоретические ответы, а ответы практические. Без способности выработать собственную линию и реализовать ее анархисты и анархические принципы навсегда останутся на задворках исторических событий.