Власть боится и переживает. Не смотря на апатию и страх общества, не смотря на то, что после освобождения политзаключенных на не разгоняемый (!) нелегальный (!) митинг приходит всего 400-500 человек — власть трясется, а высшие чины рисуют в голове у себя картины украинского майдана, коктейлей Молотова и неминуемого падения этой самой власти. Падение, которое элиты хотят отсрочить всеми силами. Как попыткой подкинуть пряник различным слоям общества (от консюмеристской части общества до оппозиционной), так и угрозой применить кнут там, где власть посчитает нужным. Параллельно с процессом освобождения политзаключенных и налаживания связей с Европой делаются заявления о том, что майдан в Беларуси будет задавлен в самом зародыше, закупаются водометы и щиты с электрошокерами.

Но так же и очевидно то, что общество еще не готово на радикальный протест. Митинги, собираемые бывшим политзаключенным Статкевичем крайне малочисленны, на них, не смотря на отсутствие репрессий, чувствуется атмосфера предыдущих пяти лет перманентных репрессий, которые сковали белорусское общество. Смена настроений в обществе не может произойти мгновенно. Тем более самая идея площади в глазах белорусского общества оказалась дискредитированной — от нее уже нет таких ожиданий, как были в 2010 году. Сейчас крайне маловероятно повторение в Беларуси событий, подобных украинскому майдану.

Что же так испугало белорусские власти? Что заставляет их так переживать, если со стороны никакого видимого конфликта даже и не назревает?

Вопрос панической боязни власти перед призраком либеральных протестов кроется в самой сути этой власти, ее нынешнем положении. После обвала российской экономики и стремительном падении российского рубля белорусские элиты и, в первую очередь, семья Лукашенко осознали, что перспективы у их правления совершенно не радужные. Что толкает власти на параноидальный страх перед любым протестом, перед любой силой, что может инициировать радикальные перемены.

Что же в сложившейся ситуации делать анархистам? Ни в коем случае не может быть ответом уход от политической жизни, не смотря на апатию. Не смотря на отсутствие видимого потенциала у предвыборных митингов — полное игнорирование было бы равнозначно добровольному уходу из политической жизни.

Но, при этом, нужно смотреть на вещи реально. Крайне сомнительно, что митинги 10 и 11 октября будут иметь какое-то судьбоносное влияние на дальнейшую политическую жизнь Беларуси. Скорее всего, основные баталии возникнут позже, после обострения экономических проблем в Беларуси и обострении политической борьбы в России.

В этой ситуации крайне разумным шагом было бы участие в массовых акциях 10 и 11 октября, но, при этом, со сведенными к минимуму рисками для неизвестных репрессивным органам активистов. По старой традиции любые массовые акции оппозиции будут сопровождаться вереницей людей в штатском, добросовестно документирующим все на видео. Не стоит забывать и о том, что возможен и брутальный вариант разгона и массовые аресты. В этих условиях крайне недальновидно было бы для людей неизвестных силовикам окунаться в гущу событий, чтобы, впоследствии, оказаться на сутках после заранее обреченного на провал митинга. Но люди известные в милицейских сводках могут довольно эффективно провести агитацию среди людей, раздать агитматериал, продемонстрировать свою позицию относительно выборов в принципе.

При этом апатия на этих выборах ни в коем случае не должна восприниматься революционерами как окончательный провал любых попыток на радикальные перемены в белорусском обществе. Возможно, именно потому, что сейчас власти настолько серьезно подготовлены против каких-либо потенциальных протестов — потом может привести к некоторой демобилизации усилий, которая и даст возможность протесту на основании экономических причин взорваться с удвоенной силой.

И поэтому, вполне вероятно, перед нами штиль, но штиль перед бурей.