В связи с последними событиями на Украине в обществе и анархистско-антифашистской среде возобновились дискуссии относительно УПА, ее идеологии и взглядах. Для одних это предатели и коллаборационисты, для других герои, сражавшиеся за украинскую независимость. Но есть и еще одно мнение, которое активно распространяет «Автономный Опiр», что УПА эволюционировала в сторону идеи бесклассового общества, интернационализма, общественной собственности на средства производства и против эксплуатации человека человеком, диктатуры, империализма и шовинизма. Мы предлагаем читателям ознакомиться с книгой одного из основателя и популяризатора данной концепции М. Инсарова «Мы, украинские революционеры и повстанцы…», и его ответом на критику этой книги. Несмотря на то, то статья была написана несколько лет назад, многие ее положения остаются актуальными до сих пор, в виду стремительной эволюции многих националистов к идеологии, близкой анархо-коммунизму, а оценки и прогнозы развития левого движения,  данные Инсаровым, к сожалению, полностью подтвердились во время украинской революции.

Мы бы не стали ворошить вопросы прошлого, т.к. не считаем их очень актуальными и важными для развития современного антиавторитарного движения, но как мы видим, для многих флаг УПА уже является неким символом, мешающим объективно воспринимать тех, кто его поднял. Мы же считаем, что не так важен цвет флага, гораздо важнее кто за ним встал. РД.

Жульничество + невежество + реакционность (ответ Шахину)

Два с половиной года назад «рецензия» Шахина на написанную мной книгу про УПА  дала мне много веселых минут, достаточно редко встречающихся в моей жизни.

Отвечать Шахину, однако же, я счел излишним, решив, что для людей с головой на плечах, и так все понятно, а распинаться для людей, которым голову заменяет поставленный на службу иррациональным страхам марксистский цитатник, смысла нет.

Однако оказалось, что некоторый общественный смысл в публичном ответе Шахину есть. Лично для меня это скучно и неинтересно, но я давно уже привык подчинять свои личные чувства пользе дела. Надо — так надо.

Спорить с Шахиным – занятие, бесплодное, аки сухая смоковница. У него нет ни элементарного знания фактов, ни продуманной и последовательной системы аргументов (те аргументы, которые он приводит, естественны лишь для криптоанархиста, но в устах верного и верующего ленинца звучат как не выражение продуманной позиции, а как первое, что пришло в голову для отстаивания разделяемой на бессознательном иррациональном уровне веры, — «ультра-левый» характер аргументации Шахина будет доказан дальше). Есть лишь иррациональный страх перед жупелом «украинского фашизма», и иррациональный и не осознаваемый до конца русский шовинизм, приобретающий тем более истеричную форму, что вступает в противоречие с усвоенными на сознательном уровне марксистскими взглядами. В итоге конфликт сознания и бессознательного разрешается тем, что рациональная по форме марксистская аргументация всего лишь выступает служанкой бессознательного русского патриотизма, сам же носитель всех этих противоречий, чувствуя, что дело обстоит неладно, стремится заглушить сомнения нечистой теоретической совести истерической бранью в адрес оппонента. Объяснять причины всего этого – не мое дело, я не психоаналитик.

В рецензии Шахина просто нет (вообще нет!) фактов, которые он приводил бы в доказательство своего мнения. Он, просто-напросто, не знает тему. А свое незнание компенсирует обилием крепких слов («итак, суммируем: жульничество+невежество+реакционность. Вот что несет в себе книга Инсарова»), абстрактными рассуждениями (о которых речь пойдет дальше) и даже теоретической рационализацией собственного принципиального невежества с помощью слов Ленина:

«В свое время Ленин очень хорошо высказался о подобных методах. Фактов, говорил он, можно понадергать сколько угодно, и обосновать при помощи такого надергивания все что угодно. Чтобы это был научный метод, а не притягивание за уши понравившихся фактов, факты надо брать во всей совокупности, анализировать их большие массивы. Это верно и в отношении идеологий и систем взглядов. Факты, в данном случае высказывания людей, надо брать в совокупности, в системе. А как называется метод, когда автор надергал благоприятных для себя цитат и думает, что всех побил? Начетничество. Именно этим и занимался в своей книге Инсаров: подбирал приятные глазу цитаты без попыток проникнуть в общественную реальность через анализ текстов».

Во-первых, казалось бы, чего проще: пусть Шахин, если и не рассмотрит «факты во всей совокупности», то хотя бы притянет за уши понравившиеся ему факты, и побьет Инсарова благоприятными для Шахина и приятными для его глаза цитатами.

Так и намеков на это нет. Нет никаких признаков того, что Шахин не то чтобы рассмотрел «факты во всей совокупности», пытаясь «проникнуть в общественную реальность через анализ текстов», но даже просто знает какие-то факты сверх тех, какие приведены в книге Инсарова, а также кроме «фактов» из книжек «советских»борзописцев.

Шахин не знает историю людей, организационных структур, идейной эволюции, внутренних разногласий и внутренней борьбы украинского национализма того периода. Студенту, который написал бы курсовую или дипломную работу в стиле шахинской рецензии – без знания реальной истории, но с голословными рассуждениями, — Юрий Владимирович в своей ипостаси не марксистского публициста, а преподавателя вуза был бы вынужден поставить жирную двойку.

По правде сказать, Инсаров, наверное, тоже знает историю ОУН-УПА-УГВР в недостаточной степени (занятия этой историей не были не только единственным, но и главным делом в его жизни). С ним имело бы смысл спорить, опираясь на более глубокое знание этой истории. Из такого спора могло бы даже получиться что-то весьма полезное для приближения к более полной правде-истине.

Но у Шахина нет не то что более глубокого, а вообще никакого знания этой истории. Есть самодовольное незнание, компенсируемое истерическими криками.

Во-вторых, у Инсарова есть не просто надерганнные факты, как считает Шахин, а целостная концепция, объясняющая эти факты.

Инсаров, вообще говоря, заинтересовался темой УПА достаточно поздно, после того, как весной 2003г. ему случайно попала в руки брошюра Петра Полтавы «Кто такие бандеровцы и за что они борются?» Прочитав ее, я был ею чрезвычайно поражен –до такой степени левизна идей Полтавы не вязалась с советским образом бандеровщины как фашистского буржуазного национализма, образа, на котором я, как и Шахин, был когда-то воспитан по «советским» книжкам… Поскольку я всегда был твердо уверен, что теория должна объяснять реальные противоречия, а не служить оправданием для их игнорирования, то для объяснения этого противоречия пришлось изучать вопрос глубже.

Концепция, предложенная в моей книге для объяснения заинтересовавшей меня загадки УПА, состоит в том, что УВО-ОУН изначально была фашистской организацией (чего я никоим образом не отрицаю), однако из-за истребления сталинизмом КПЗУ (или для Шахина утверждение об этом преступлении сталинизма — тоже свидетельство «выражено антисоветского характера книги») и из-за капитулянтства перед польскими оккупантами буржуазных и мелкобуржуазных западноукраинских партий, ОУН осталась единственным прибежищем для тех, кто хотел бороться, что привлекло в нее плебейско-пролетарские по социальному происхождению и потенциально левые по устремлениям элементы. В 1941г. придя в соприкосновение с реальными –очень левыми! — настроениями народа на подсоветской Украине, эти элементы и действительно стали стремительно леветь, и этот процесс полевения привел к тому, что на Третьем Великом Зборе (съезде) ОУН 21-25 августа 1943г. она окончательно отказалась от интегрального национализма, став организацией революционной мелкобуржуазной демократии. Не больше (я не говорю нигде, что Горновый и Полтава стали коммунистами-интернационалистами, хотя и считаю, что двигались они именно в эту сторону), но и не меньше.

Чтобы опровергнуть эту концепцию, недостаточно голословной брани. Нужно привести факты, не укладывающиеся в эту концепцию и ставящие ее под вопрос, или же выдвинуть свою концепцию, объясняющую идейную эволюцию ОУН-УПА-УГВР справа налево.

Никаких фактов у Шахина нет, а «пресловутый поворот 1943г.» он именует «углублением фашизации ОУН». Когда ОУН выступала с позиций интегрального национализма, вождизма и элитаризма, когда она прославляла «новый порядок» в Европе, сотрудничала с абвером и т.д. и т.п. – фашизация была еще не очень глубокой… а вот когда бывшие интегральные националисты начали бороться за бесклассовое общество, общественную собственность и политическую демократию, когда вместо лозунга «Украина для украинцев» стал отстаиваться пункт «Украина для всех, кто живет и работает здесь», когда Ярослав Старух написал статью «Упырь фашизма» — вот тогда-то фашизация ОУН и углубилась! Совсем как у Сталина: по мере уничтожения эксплуататорских классов их сопротивление обостряется. По этой «логике», если бы ОУН-УПА-УГВР успела бы дойти до идеологии крестьянских антибольшевистских восстаний 1918-1921гг. («Власть Советам, а не партиям!»), до коммунизма советов или анархо-коммунизма – вот тогда бы ее фашизация и достигла бы максимально мыслимого предела.

Поскольку спорить с Шахиным по интерпретации фактов смысла нет – фактов он не знает и знать не хочет, перейдем к рассмотрению его теоретических утверждений:

Шахин пишет:

«Так, если автор полагает, что в 1940-е годы в Галиции бушевала буржуазная революция, то надо было бы сперва это доказать. Как минимум, нужно было показать, что в Галиции к тому времени не сложилось буржуазное общество, имелись пережитки феодальных отношений, которые вступали в конфликт с восходящими буржуазными отношениями, и потому-то региону требовалась буржуазная революция. Инсаров себя подобными тонкостями не утруждает. Он просто постулирует свой тезис. Как говорится, хотите — верьте, хотите — нет.

На самом деле верить ему нельзя, потому что даже из школьного учебника можно узнать, что рубежом между капитализмом и феодализмом для Галиции является 1848 год (тысяча восемьсот сорок восьмой!), когда была отменена феодальная зависимость крестьян в Австрийской империи, владевшей теми землями. Феодальная политическая надстройка Австрийского государства была сметена в Галиции революционными событиями 1918-1919 годов. Правда, украинская буржуазная государственность тогда действительно не сформировалась, но торжество капитализма на западе Украины можно считать окончательным. Таким образом, концепция бандеровского движения, как проявления буржуазной революции рушится».

Мольеровский Журден, сам того не зная, говорил прозой. Шахин, хотя и сотрудничает на сайте «Московия», сам того не зная, выступает сторонником галичанской исключительности. Это в безбожной Франции — най її шляк трафить! — для утверждения капитализма потребовались 4 революции, террор Робеспьера, войны Наполеона, и куча всяких прочих ужасов и безобразий, а в нашей благословенной Галичине – слава Йсу! — стоило Его Величеству Цесарю подписать одну бумагу в 1848г., и сразу не стало феодализма, наступил капитализм.

Инсаров, которого Шахин, не взирая на его болгарскую фамилию, почему-то считает украинцем, обидевшись за Россию, оскорбляемую прокравшимся на сайт «Московии» австрийским шпионом Шахиным (любому доброму русскому патриоту в XIX веке было известно, что вся «Украина» — это австрийская интрига), может ответить: а чем наш православный царь хуже вашего еретического цесаря, и почему не считать, что капитализм полностью восторжествовал в Российской Империи после аналогичного росчерка пера Александра II в 1861г?

А если так, скажем мы уже серьезно, почему все русские марксисты подчеркивали засилье феодальных пережитков в Российской Империи и утверждали, что назревающая в Российской Империи революция будет иметь буржуазный по своему объективному экономическому содержанию характер? Уж не были ли все русские марксисты, с Лениным включительно, буржуазными политиками и даже – сказать страшно! — фашистами (так считают некоторые анархисты). И не правы ли были столь любимые Инсаровым и не любимые марксистами революционеры-народники и особенно эсеры-максималисты, которые выступали за немедленное осуществление социалистической революции?

Это – допустимая и обсуждаемая точка зрения, но ее надо продумать и высказать прямо и честно, чтобы она не возникала как не додуманный самим автором, но логически неизбежный вывод из его «притянутых за уши» рассуждений в полемике с книгой, оскорбившей его святые русско-патриотические чувства.

Шахин продолжает:

«Прежде чем утверждать наличие плебейского крыла со своей особой программой, нужно было провести анализ классовой структуры Галиции, доказать, что пролетариата и развитого антагонизма классов там не было, ибо лишь на подобной базе возможно появление недифференцированных плебейских движений. Инсаров же тезис о плебейском движении просто постулирует и безо всяких оснований сравнивает Марата и Робеспьера с Бандерой и Стецько.

Выяснив наличие или отсутствие предпосылок для буржуазной революции, определив социальную структуру Галиции, добросовестный автор затем должен бы был проанализировать социальную базу ОУН-УПА и в особенности ее «левого» крыла. Казалось бы это очевидно, но Инсаров и пальцем не пошевельнул ради этого. Спрашивается, как нужно после этого относиться к его концепции «левого» крыла УПА как плебейского лагеря буржуазно-демократической революции?».

Вообще-то в книге Инсарова все это есть. Но есть в сжатой и лаконичной форме, а Шахин столь ленив и нелюбопытен («мы ленивы и нелюбопытны», — эти слова либерального консерватора Пушкина применимы не только к его родному классу обуржуазивающегося дворянства, но и к большинству современных левых, прости господи, «активистов») , что ему хочется, чтобы ему все разжевали и в рот положили.

Вообще говоря, в работах классиков исторического материализма по политической истории («Классовая борьба во Франции» и «18 брюмера» Маркса, «Крестьянская война в Германии» и «Революция и контрреволюция в Германии» Энгельса, «История русской революции» Троцкого) нет наукообразного описания социальной структуры со статистическим подсчетом на сотнях страниц числа пролетариев, полупролетариев и мелкой буржуазии. Есть глубокое понимание соотношения классов и их борьбы, понимание ее не в статике, а в динамике. И вышеназванные шедевры Маркса и Энгельса, написанные в начале 1850-х годов по горячим следам революции 1848-1849гг. (как и шедевры Герцена о ней же!), куда более полезны для понимания этой революции, чем вороха диссертаций, где разжевывалось, пережевывалось и статистически доказывалось то, что Маркс и Энгельс поняли и без всякой статистики.

Инсаров не писал диссертацию на степень доктора исторических наук, поэтому он лишь сжато упомянул и не стал рассусоливать о том, что, как он понадеялся, известно любому марксисту и даже любому преподавателю истории в вузе: Галичина до 1939г. была отсталым аграрным регионом, без собственной обрабатывающей промышленности, регионом, где большинство населения составляли крестьяне, а бОльшая часть земли принадлежала польским помещикам, что имело своим результатом крестьянское безземелье и вынужденную трудовую эмиграцию. Это – по поводу отсутствия анализа социальной структуры Галичины в книге Инсарова.

Что касается социальной структуры УПА, то пусть Шахин возьмет любой список кратких биографий активистов и лидеров ОУН-УПА-УГВР (хотя бы в цитируемых Инсаровым книгах О. Панченко): резко преобладали получившие образование крестьянские сыновья – как и во всех национал-освободительных революциях в «Третьем мире» в XX веке. А то, что рядовыми бойцами были преимущественно крестьяне, было в ту эпоху известно любому НКВДшнику.

Вот как характеризовал социальный состав УПА участник движения:

«Крестьяне составляют наибольшую прослойку в Повстанческой Армии… Одну четверть общего количества повстанцев составляют рабочие. В процентах можно привести такие цифры: крестьян — 60%, рабочих — 25%, интеллигенции — 15%» (С.Хмель “Українська партизанка (з крайових матеріалів)” lib.oun-upa.info/khmel/part_1.html)

При этом следует добавить, что в Галичине богатых крестьян практически не было, поэтому там в УПА шли только бедняки и середняки (по словам С. Хмеля, в примерно одинаковой пропорции), на Волыни же, по словам того же С. Хмеля, в рядах УПА воевали в небольшом количестве и кулаки, но не они делали там погоду…

Но вернемся к вопросу, победил ли капитализм в Галичине в 1848г. В чем реальная проблема с определением того, восторжествовал ли уже капитализм или не восторжествовал, и с каким обществом мы имеем дело?

Маркс подчеркивал разницу между формальным и реальным господством капитала (М. Н. Покровский характеризовал те же самые две эпохи как эпоху торгового капитала и эпоху промышленного капитала). Реальное господство капитала – это когда капитал переделал все общество по образу и подобию своему, экспроприировал средства производства у трудящихся, превратил их в наемных работников, ввел промышленное производство как господствующее и т.п. Предшествующее ему формальное господство капитала – капитал подчиняет себе и эксплуатирует в своих интересах трудящихся посредством налогов, ростовщичества, перекупщичества и т.п., но технический базис общества пока еще сохраняется прежний и трудящиеся остаются формально независимыми мелкими производителями, не отделенными еще от средств производства.

Переход от формального к реальному господству капитала – это и есть эпоха буржуазных революций, эпоха буржуазной модернизации, если угодно. Она занимает в разных странах десятилетия, а то и столетия, росчерком пера цесаря капитализм не вводится. Эпоха буржуазных революций состоит из периодов революционной активности масс – т.е. революций в политическом смысле – и из куда более длительных, к сожалению, периодов реакции, которая, однако, вынуждена доделывать буржуазное дело буржуазных революций. Буржуазную модернизацию Германии интенсивно проводил Бисмарк, а доделали ее Гитлер и Сталин, совместными усилиями уничтожившие прусское юнкерство.

Отмена крепостного права в 1848г. была не завершением буржуазной модернизации Галичины, а лишь ее началом. Не стала завершением буржуазной модернизации на Западной Украине и ликвидация «феодальной политической надстройки Австрийского государства» в ходе революционных событий 1918-1919гг. Ведь, как должно быть известно каждому профессору и как известно каждому школьнику, революционные события на Западной Украине в 1918-1919гг. завершились польской оккупацией, при которой помещики сохранили землю, а национальный гнет принял куда более острые формы, чем в патриархальной Австро-Венгрии. И доведут до конца буржуазную модернизацию Западной Украины только Сталин с Хрущевым.

Тема буржуазной революции в узком (собственно политическая революция) и в широком (эпоха буржуазной модернизации в целом) – очень важная, ею увлекается существующая в России госкаповская группа Марксистская рабочая партия (marxistparty.ru), но Шахин даже не видит реальную проблему, отождествляя, вопреки всей марксистской традиции, отмену крепостного права с утверждением – полным и окончательным – капитализма как господствующего способа производства.

Следующий пример шахинской «логики»:

«Но невежество Инсарова в вопросах фашизма простирается гораздо глубже. Он не знает о фашизме самого главного. Гитлер в свое время очень четко сформулировал суть фашизма: соединение национального вопроса с социальным при безусловном главенстве национального. Вот это самое главное в фашизме. Фашизм придает особое значение социальному вопросу. С точки зрения фашиста его надо решить, чтобы предотвратить раскол нации на классы. Это была своего рода защитная реакция национализма на марксизм, позволяющая перехватить эффективное оружие у смертельного врага. Кроме того, следует учесть, что фашисты не были консерваторами по методам борьбы. Они активно привлекали на свою сторону массы, опирались на их движение и открыто заявляли о себе, как о революционерах. Нередко они даже символически подчеркивали свою революционность».

Здесь Шахин допускает грубейшую логическую ошибку (очень зря отменили преподавание логики в школе, которое было при Иосифе Виссарионовиче!).

Правило логики таково. Если А есть Б (субъект есть предикат), из этого НЕ следует, что Б есть А. Кошка – это животное, но не всякое животное – кошка.

Фашизм, как и ЛЮБОЕ буржуазное движение, соединял «национальный и социальный вопрос». Из этого не следует, что ЛЮБОЕ буржуазное (и небуржуазное) движение, соединявшее эти вопросы, было фашистским.

ВСЕ буржуазные революции соединяли «национальный и социальный вопросы», чистили общество от феодализма и создавали современную буржуазную нацию. Из этого не следует, что все буржуазные революции – это фашизм, а все буржуазные революционеры — фашисты.

Или Шахин все же считает, что фашистами были якобинцы и мадзинисты, ирландские фении и индусские национал-революционеры? Более того, или он все же считает, что фашистами были революционные социалисты Пизакане, Ботев и Конноли, погибшие в героической попытке решить и социальный вопрос угнетения и эксплуатации, и национальный вопрос национального неравенства и национального порабощения путем всеохватывающей революции? И считает ли Шахин, что все национал-освободительные и антиколониальные революции 20 века, тоже ведь пытавшиеся (и не сумевшие!) решить «социальный и национальный вопросы», были фашистскими движениями, а давившие эти движения колонизаторы были доблестными антифашистами?

Тогда пусть Шахин скажет прямо и честно об этом.

Некоторые анархисты и вправду считают, что любой капитализм есть фашизм, и что все националисты всех времен и народов (те же Сен-Жюст и Мадзини, например) были фашистами. Но у этих анархистов это хотя бы сознательно продуманная позиция, тогда как у Шахина — не сделанный автором логически неизбежный вывод из его утверждения.

О фашизме и его взаимоотношениях с идеями ОУН-УПА-УГВР следует сказать подробнее.

Шахин почему-то думает, что «представления Инсарова о фашизме, мягко говоря, туманны» и что Инсаров «судя по всему, «Майн кампф» никогда в руках не держал».

Инсаров «Майн кампф» в руках не только держал, но даже и прочитал от корки до корки. Но это – чисто личный факт его биографии, не имеющий общественного значения.

Что более важно, Инсаров «имел представление» о фашизме еще в 1993г. Каким было это «представление», можно судить по первым статьям Инсарова 1993г. «Есть ли фашизм в России?» и «Кто кричит: «Держите вора?»» (revsoc.org/archives/5509#more-5509), написанным еще в эту древнюю и доисторическую эпоху. Чем занимался Шахин в то время и какое у него тогда было «представление о фашизме», Инсаров не знает.

И, кстати сказать, приводимая Шахиным аналогия УПА со штурмовиками Рема, приводимая Шахиным, известна Инсарову с того же 1993г. по статье ныне покойного левого активиста (покойного не как физическое тело, а как левый активист!) Бугеры «Социал-фашизм». Бугера, даже в свой лучший период, имел ту особенность, что, как и Шахин, исходил не из анализа реальной действительности, а из милых его сердцу схем, сверх того, он так и не освободился от оунофобии киевской русско-фашистской среды, с которой тесно общался на заре своей политической юности.

Но речь не о Бугере, а о фашизме. Вот что пишет Шахин по поводу аналогии УПА и СА Рема:

«Известно, что в гитлеровской НСДАП после ее прихода к власти образовалось недовольное крыло. Оно объединяло мелкобуржуазные слои, группировавшиеся вокруг штурмовиков Эрнста Рема. Они требовали полной реализации социальной программы НСДАП (25 пунктов). Но в ответ на свои требования получили от вождей курс на поддержку крупного капитала. Радикальное мелкобуржуазное крыло, всерьез воспринявшее демагогию Гитлера, было недовольно таким поворотом. Штурмовики выдвинули лозунг «второй революции» (прямо как «левое» крыло УПА, это надо знать всем невеждам!) и начали предпринимать самочинные действия по его реализации. Однако Гитлер продолжил сближение с крупным капиталом. «Поэтому в ночь на 30 июня 1934 г. силами эсесовских отрядов был арестован и в полном составе истреблен весь руководящий состав штурмовых отрядов во главе с Ремом». Эти события известны как «ночь длинных ножей».

Здесь точно отражена вся суть конфликта ОУН(Б) и УГВР. Некоторые, мелкобуржуазные слои, вовлеченные в движение украинскими фашистами, всерьез подумали, что борьба за украинское фашистское государство будет сопровождаться социальными преобразованиями и на этой почве вступили в конфликт со своими лидерами. Разница лишь в том, что своим «ремовцам» Бандера не мог устроить такую же чистку по причине действия ОУН(Б) в эмиграции. Вот имей он государственную власть…»

Метод аналогии весьма плодотворен в науке. Но, чтобы он был плодотворен, надо, наряду со сходством сравниваемых объектов не забывать и об их различии.

Бросающееся в глаза различие состоит в том, что ремовские штурмовики были разгромлены в «ночь длинных ножей», а Кук и Полтава в 1951г. исключили Бандеру из ОУН. И им, последним остававшимся на боевом посту реальным руководителям реального движения (к которому Бандера отношения не имел!) за это ничего не было! Борьба правого и левого направлений националистических движений кончилась в Германии и на Западной Украине противоположным образом.

Объясняется это различие тем немаловажным обстоятельством, что Германия была мощной империалистической державой, боровшейся за мировую гегемонию, а Западная Украина являлась отсталым захолустьем отсталой межвоенной Польши.

Крупный капитал Германии сумел подчинить себе и использовать в своих целях протест мелкобуржуазных и трудовых слоев, разоряемых самим крупным капиталом (не в последнюю очередь ему это удалось из-за того, что немецкие коммунисты — как ленинистско-сталинистского, так и левокоммунистического направлений — из-за свойственной им всем зацикленности на промышленном пролетариате не смогли дотянуться до разоряемых крупным капиталом слоев, не принадлежавших к промышленному пролетариату).

На Западной Украине до 1 сентября 1939г. своя собственная украинская буржуазия, конечно же, была. (До какой степени убежденность Коновальца и Мельника в необходимости «провідної верстви» — правящего слоя, объяснялся влиянием на них представителя этого «правящего слоя» и их общего тестя, банкира Степана Федака, — вопрос интересный, но его мы оставляем другим исследователям).

Однако даже в свой лучший период западноукраинская буржуазия явно не дотягивала до рурских магнатов угля и стали. После же 1 сентября 1939г. она была уничтожена как класс сталинским режимом (вот именно за это мы данный режим ни в коей мере не обвиняем — как не обвиняли его за это и бойцы и лидеры ОУН-УПА-УГВР!). После этого все представители нового правящего класса – государственной буржуазии – общались с ОУН-УПА-УГВР лишь языком свинца, а УПА явилась по социальному составу исключительно плебейским движением, где крестьяне были массовой социальной базой, а интеллигенты (в основном крестьянские сыновья – интеллигенты в первом поколении) – ядром актива и руководства.

Эта-та динамика классовой борьбы и определила сдвиг влево и победу (пусть уже чисто символическую, поскольку окончательный разрыв ОУН-УПА-УГВР с Бандерой произошел лишь на самом излете движения, когда война уже была проиграна) плебейски-революционного направления над буржуазно-революционным направлением.

Вообще говоря, слабостью западноукраинской буржуазии, ее неспособностью поставить под свой контроль народный протест объясняется и то обстоятельство, что уже в 1930-е годы ОУН дрейфовала постепенно от правофашистских к левофашистским идеям. В духе левого фашизма ремовско-штрассеровского толка написана, в общем и целом, работа М. Сциборского «Нациократия» (1935г.) с ее резкой критикой примазывающихся к национализму паразитарно-капиталистических групп и с ее похвалой революции 1917-1921гг. за уничтожение старых эксплуататорских классов:

«Стремление коммунизма ликвидировать нетрудовые, паразитические классы само по себе не может вызвать возражений. В самом деле, у кого могут пробуждать симпатии непроизводительные, эксплуататорские элементы, которыми пронизан социальный строй современной капиталистической демократии?… В украинской действительности роль этих социальных паразитов, к счастью, уже неактуальна, потому что они с корнем вырваны во время революции» (Сциборский пишет здесь, ясное дело, не о Западной Украине, а об УССР).

М. Сциборский, однако же, не доходил до требования уничтожения частной собственности и создания бесклассового общества, и после раскола ОУН в 1939-1940гг. остался в более правом, мельниковском крыле. Но в ОУН(б) левофашистская идеология возобладала на II съезде в 1941гг., имевшим место еще до того, как сдвиг 1941-1943гг. привел к полному выходу сражающейся ОУН-УПА-УГВР за рамки какого-либо, в том числе и левого, фашизма вообще.

До какой степени можно проводить аналогию позиций ОУН-УПА-УГВР не с левым фашизмом Рема и Штрассеров, но со взглядами не имевших отношения к НСДАП и враждебных ей немецких «национал-большевистских» групп вроде “социал-революционных” националистов во главе с Карлом Паэтелем (он опубликовал после назначения Гитлера канцлером манифест с призывом к социалистической революции против “наступившей чернейшей реакции”), вопрос любопытный, но требующий большего, чем у меня сейчас есть, знания взглядов Эрнста Никиша (социалист-неолассальянец до Первой мировой войны, руководитель Аугсбургского Рабочего Совета в 1918 году, автор одной из деклараций Баварской Советской республики, при Гитлере 8 лет провел в казематах Моабита, участвовал в восстании берлинских рабочих в 1953 году), Карла Паэтеля и их единомышленников. В любом случае фактом является то, что немецкие национал-большевики остались маргинальным течением, чуждым как для нацистов, так и для левых, тогда как ОУН-УПА-УГВР дала пример самого мощной и продолжительной вооруженной борьбы против госкапиталистического спрута.

В чем принципиальная разница ОУН-УПА-УГВР с фашизмом в идеологии?

Как и все национал-освободительные движения, ОУН-УПА-УГВР исходила из националистических предпосылок и выступала за единство нации как высшую ценность. В этом состоит ее поверхностное сходство с фашизмом, для которого единство нации тоже было высшей целью.

Однако за внешним сходством скрывается глубокая классовая противоположность.

Как фашизм предполагал обеспечить «единство нации», преодоление раскалывающей нацию классовой борьбы и антагонизма классовых интересов?

Он предполагал достичь этой цели посредством беспощадного подавления самостоятельной активности низов, жесткого подчинения их верхам, интеграции их в оставшуюся неизменной эксплуататорскую систему сочетанием террора, социальных уступок и идеологического охмурения об общности национальных интересов у эксплуататоров и эксплуатируемых.

Как хотела преодолеть раскалывающую нацию классовую борьбу ОУН-УПА-УГВР? Она хотела уничтожить классовую борьбу, уничтожив классы, создав бесклассовое общество на основе общественной собственности и политической демократии. Идеологию ОУН-УПА-УГВР можно и нужно критиковать за непоследовательность многих положений (Петро Полтава был сторонником парламентской демократии, а не власти общих собраний, про возможность которой он не писал вообще), но очевидно, что с фашизмом она не имеет ничего общего. А вот с идеологией революционно-демократических и национал-освободительных движений в Азии, Африке и Латинской Америке в 20 веке – сходство полнейшее.

Есть очень интересная статья «Быть националистом», написанная современным автором ya-yaruna (ya-yaruna.livejournal.com):

«Наша позиция — пусть не будет капиталистов вообще. Мы не будем выбирать [между капиталистами — украинцами и капиталистами-неукраинцами]. Угнетатели должны быть устранены независимо от их национальности….Даже если над каждым домом в Украине будет висеть красно-черный флаг, но при этом останется хоть один неимущий ребенок-сирота, если останутся богатые и бедные граждане, про победу национализма не может быть и речи… никто не имеет права на эксплуатацию, на обогащение за чужой счет и узурпацию власти. Настоящая националистическая революция — это уничтожение эксплуатации человека человеком, уничтожение деления на богатых и бедных, это установление власти нации, а не отдельных людей… Вы будете продолжать называть нас «леваками», «предателями» своей псевдонациональной идеи, но мы продолжим стоять на своем. Мы — социал-националисты! Идея нации — это идея суверенитета народа, которая может осуществиться только в социально справедливом, бескласовом обществе. Национализм отказывает каким-либо эксплуататорам в праве на существование»

(ya-yaruna.livejournal.com/29959.html).

Как видим, логика здесь та же, что была у пришедших к левым идеям Полтавы, Горнового и их товарищей: мы — националисты, мы понимаем, что единство нации, суверенитет народа невозможны в обществе, расколотом на классы и именно поэтому мы боремся за бесклассовое общество.

С точки зрения большинства леваков приход к коммунизму, исходя из именно такой «национальной» логики, достаточно странен и необычен, однако, как правильно писал Ленин, к коммунизму приходят разными путями, и не обязательно, чтобы все эти пути были привычными для леваков. Если нашими товарищами могут становиться бывшие сталинисты, почему ими не могут становиться бывшие «интегральные националисты»?

И более того. Если сторонники такой логики, признав необходимость установления бесклассового общества и признав необходимость уничтожения государства, замены его прямой демократией, общественным самоуправлением, признают тем самым уничтожение нации в ее современном буржуазном смысле как нации-государства и приход ей на смену безгосударственных самоорганизованных этносов, если при этом принадлежность к этносу будет определяться не биологически, а социокультурно, и если, сверх того, сторонники данного подхода будут согласны с тем, что этнические культуры и их носители – этносы, могут взаимодействовать и сотрудничать друг с другом, обогащая друг друга, но оставаясь при этом сами собой, если сторонники такого подхода будут согласны, что при коммунизме будет существовать бесклассовое человечество как общность общностей, коллективное «мы», состоящее из множества коллективных «мы», чем, собственно, плох этот подход?

Коммунизм – это не однородная масса бесцветных космополитических роботов, а братство несходного, расцвет множества дополняющих друг друга и создающих всю цветущую сложность мира культур. А, сверх того, для явного большинства народа этническая культура куда важнее, чем культура меньшинств. И если, согласно новолевым теориям, последние имеют право на существование, почему не могут иметь их этнические народные культуры?

Но это была уже полемика не с Шахиным, а с новолевой и анационал-анархистской средой, к которой правильный марксист-ленинец и латентный русский патриот Шахин отношения не имеет…

Чтобы он не обиделся, пора к нему вернуться.

Шахин пишет:

«У заблуждений Инсарова есть серьезные теоретические истоки. Он не понимает, что социальное движение может быть реакционным, даже если оно выступает за национальное освобождение. Он в силу национальной ограниченности не может мыслить глобально и поставить бандеровщину в мировой контекст. Он действует по примитивному шаблону, механически перенося на ХХ столетие особенности ХІХ века. Известно, что в период восходящего развития капитализма в Европе национализм соединялся с демократическими ценностями и играл в истории в целом прогрессивную роль. Но в эпоху зрелого капитализма, в эпоху империализма национализм в Европе, а с недавних пор и во всем мире стал реакционной силой».

Опять доктринерское ультра-левое обоснование (тем более плохое, что не продуманное до конца, а высосанное из пальца в полемических целях) правой русско-шовинистической позиции позиции.

Что такое «зрелый капитализм» и где заканчивается Европа?

С точки зрения не географической, а политической под Европой обыкновенно понимается западноевропейский империалистический центр мирового капитализма. Очень условно и относительно можно сказать, что там к концу XIX века буржуазная модернизация была завершена, хотя даже Франция конца XIX века – это мелкобуржуазная страна, а в Германии буржуазная революция, как известно, не была доделана до конца, сохранялось засилье юнкерства и прусской бюрократии, и буржуазную модернизацию Германии доделают лишь Гитлер и Сталин.

Восточная Европа (Австро-Венгерская и Российская Империи, балканские государства того времени), с одной стороны, Иберийский полуостров, с другой, были тогда странами полупериферийного капитализма, где буржуазная модернизация еще только начиналась, где преобладало отсталое сельское хозяйство, где доминировало помещичье землевладение (кроме Сербии и Болгарии, где землевладение было мелкокрестьянским), а современная промышленность представляла собой островки в крестьянском море. В этом смысле (а также в смысле наличия национального вопроса, несформированности современных буржуазных наций, существования сильного национального гнета и неравенства) эти страны не имели принципиальных отличий от стран Азии и Латинской Америки.

Если брать мировой контекст, о котором говорит Шахин, то основное содержание истории 20 века – это буржуазное преобразование периферии и полупериферии, переход там от формального к реальному господству капитала. И борьба УПА ничем не отличается от борьбы каких-нибудь кенийских или алжирских повстанцев –точнее, отличается только тем, что была направлена не против нелюбимых Шахиным английского и французского, а против любимого им до бессознательных глубин русско-патриотической, хотя и впавшей в госкаповский грех, души – «советского» империализма (см. в его «рецензии» перл «оставим в стороне выражено антисоветский характер книги. Он доставляет много неприятных моментов…» — как будто писал верный член КПУ, а не автор хорошей книги об идейном наследии сталинизма в левом движении Украины).

Можно, конечно, вообще считать, что капитализм был не прогрессом, а регрессом в истории человечества (так считает некоторая часть анархистов). Это, во всяком случае, честно и, во всяком случае, обсуждаемо. Но тогда нужно прямо и честно заявить об этом, и, додумав все до конца, отказаться от марксистского понимания прогресса вообще. Если Шахин сделает это, то полку части анархистов прибудет, и, хотя мы, по правде сказать, не считаем Шахина ценным приобретением для анархистского движения, но все же испытаем истинно-сатанинскую радость, что непроизвольно поспособствовали распространению одной из ветвей анархистского мировоззрения и вечной погибели впавшей в анархистскую ересь марксистской души.

Можно считать, как делает ИКТ, что весь мировой капитализм с 1914г. находится в сплошном упадке. Это противоречит фактам и логике, но тоже честно. Но тогда надо сотрудничать как раз с ИКТ, а не с любимой Шахиным «Лотта комуниста», которая как раз подчеркивает факт буржуазного прогресса, буржуазной модернизации ранее докапиталистической периферии в XX-начале XXI веков.

Если бы Шахин принимал свои логические возражения против концепции Инсарова всерьез, быть бы ему в рядах ультралевых анациональных сект типа КРАС-МАТ или молдавской, прости господи, РРП (или как ее уж там сейчас).

С этими сектами его и вправду объединяет исключительно доктринерский характер его марксизма, его левизны, неспособность и нежелание понять действительную революционную борьбу масс – борьбу, которая никогда не бывает «правильной» с точки зрения любой доктрины («жизнь всегда богаче теории», — правильно подчеркивал Бакунин).

Но эти анациональные доктринерские секты принимают, по крайней мере, свои доктрины всерьез. У Шахина же вся его недодуманная аргументация в ультралевом духе (то, что она именно в ультралевом духе, он и сам не понимает, считая себя ортодоксальным ленинистом) служит, собственно, одной цели – разоблачить «выражено антисоветский характер книги» (умилительное выражение, взято прямо из агитпропа брежневских времен!) Инсарова, защитить милые сердцу иллюзии (если они противоречат фактам – тем хуже для фактов!) и оправдать свою приверженность к «безусловной защите СССР», приверженность, причины которой у человека, считающего, что в СССР был государственный капитализм, могут иметь только психопатологический характер.

И кстати, с чего это Шахин взял, что «Инсаров, как известно [Кому известно? – спросит Инсаров, который, по правде сказать, сам не знает, какова его «личная национальная принадлежность»] является украинцем», и какое дело Шахину до «личной национальной принадлежности» Здорова? Если бы Инсаров был украинцем, написал бы он свою книгу и писал бы свои статьи на украинском, а не на русском языке. А вот Здоров, несмотря на то, что Шахин считает его по «личной национальной принадлежности» русским, написал «Украинский Жовтень» на весьма хорошем украинском языке.

Сам Инсаров, если этот его личный биографический факт вообще имеет какое-то значение, говоря о своей национальной принадлежности, всегда подчеркнуто называет себя «русско-украинским интернационалистом», принадлежащим, в силу стечения личных обстоятельств, двум культурам сразу – и культуре Андрея Платонова, и культуре Мыколы Хвыльового.

Или Шахин снова говорит прозой, и сам, того не осознавая, разделяет самые тупые предрассудки самого тупого зоологического национализма, и для него украинский поэт Юрий Клен (урожденный Освальд Буркгардт) – немец, великий украинский поэт и коммунист Мыкола Хвыльовый (урожденный Николай Фитилев) – русский, а гений венгерской литературы и герой венгерской революции 1848-1849гг. Шандор Петефи (урожденный Александр Петрович)- словак? Тогда поздравляем, в полку националистов, определяющих национальную принадлежность по крови, прибыло.

И, кстати, неужели Шахин и вправду всерьез считает, что каждый коммунист имеет право бороться лишь с национализмом в его собственной нации (определяемой к тому же чисто биологически!), и что, следовательно, против нацизма могли бороться лишь истинно арийские коммунисты, а бороться с сионизмом имеют право лишь еврейские коммунисты, но никоим образом не арабские пролетарии?

Я – не психоаналитик, но очень склонен считать, что психологической подосновой умилительного в марксистском интернационалисте Шахине иррационального русского патриотизма является обыкновенный страх русскоязычного городского мещанства Юго-Восточной Украины (как уж говорила незабвенная тетя Мотя из Курска в пьесе Миколы Кулиша «Мина Мазайло», «лучше быть изнасилованной, чем украинизированной») перед жупелом украинского фашизма.

Шахин пишет:

«Ведь Инсаров призывает восторгаться УПА, вдохновляться ее примером в борьбе за бесклассовое общество, сейчас – во время наступления украинского фашизма. Это уже настоящее преступление. Успехи партии «Свобода» на фоне широкого разочарования в буржуазной демократии и слабости коммунистических сил не могут не вызывать тревогу. И здесь выходит Инсаров: давайте объясним массам, что надо держать равнение на какое-то там крыло УПА. Без разницы, что Инсаров не считает его фашистским. Он апеллирует к движению, включенному в украинский фашистский пантеон и включенному вполне заслуженно, а это значит много больше, чем все его субъективные представления. Какого же рода революционера можно воспитать на фашистских образцах? Явно, что не пролетарского»

О современном украинском фашизме и перспективах борьбы с ним мы и скажем в заключение.

Как писал Инсаров в статье «Социальная революция против демократии и фашизма», «сила фашизма в том, что он дает иллюзорные и ложные ответы на вполне реальные и мучительные вопросы. Ограбленным и униженным людям фашисты говорят: во всех ваших бедах виноваты евреи и кавказцы. Если мы станем доказывать, что евреи и кавказцы – прекрасные люди и ни в чем не виноваты, боль не перестанет болеть и вопрос: «А кто виноват?» – останется во всей силе» (http://revsoc.org/archives/3996).

Именно поэтому борьба против фашизма как самоцель обречена всегда на провал.

Ограбленным и обездоленным массам, массам, которым невыносимо жить при каждодневных ужасах либерального капитализма, массам, желающим бороться, массам, которым фашизм обещает борьбу, победу и власть, утверждения о том, что фашизм плох, потому что он плох и негуманен, всегда будут справедливо казаться рассуждениями сытых и довольных барчуков-либерастов, очень неплохо живущих и при нынешних порядках. А революция – это дело именно обездоленных народных масс, а не гуманных левых интеллектуалов.

Сила фашизма – всегда результат слабости революционного движения. По меньшей мере в двух странах Восточной Европы в межвоенный период фашизм (именно фашизм, насколько мы знаем, а не революционная демократия в духе ОУН-УПА-УГВР) привлек к себе весь (почти весь, осторожнее говоря) потенциал классового протеста и приобрел народный и пролетарский характер. Речь идет о Румынии и Венгрии, и о таких организациях, как соответственно «Железная гвардия» во главе с Кодряну и «Скрещенные стрелы» во главе с Салаши.

Левая альтернатива в Румынии и Венгрии была парализована как полицейскими репрессиями, так и никчемно-интеллигентским характером городских и по преимуществу инонациональных (в смысле – еврейских; для особо непонятливых подчеркну, что утверждение о вызванном многовековой историей трагическом взаимном непонимании еврейских ремесленников и интеллигентов и румынских, венгерских, украинских и пр. крестьян не является антисемитизмом) леваков, в упор не понимавших и не желавших понимать реальные беды обездоленного крестьянства (есть трагический роман Иона Ребряну «Восстание» о грандиозном крестьянском бунте в Румынии в 1907г. Показанный в романе городской социалист – ремесленник-еврей – относится к крестьянам с абсолютно не осознаваемыми, но тем более сильными предубеждением и страхом).

А нищета в обществе была чудовищная, и полицейские репрессии вкупе с политиканской коррупцией парламентаризма толкали на самые радикальные пути борьбы. В итоге весь потенциально социально-революционный потенциал ушел в фашизм.

И ничего хорошего от этого не было. Не было ничего хорошего не только для левых интеллигентов (они-то ничего другого своей никчемностью и не заслужили, их мне абсолютно не жалко), но и для рабочих и крестьянских парней, пошедших в «Железную гвардию» и в «Скрещенные стрелы».

В изданном в 2008г. под редакцией С. Кара-Мурзы сборнике «Коммунизм и фашизм» есть несколько очень интересных статей о румынском и венгерском фашизме межвоенного периода. Вот что говорится во входящей сборник статье Дмитрия Жукова «Европейский фашизм у власти» о венгерских «Скрещенных стрелах»:

«…Что предлагала венграм эта партия? Впечатление производила, прежде всего, личная честность ее вождя. Второе место занимала защита обездоленных классов, поскольку левые оказались бессильными и заключили союз с самыми реакционными элементами венгерского общества. Отличительной чертой венгерских национал-социалистических движений было не только то, что они предлагали программу социальных реформ вплоть до революции левой ориентации в порядке конкуренции с сильными левыми партиями, но и то, что за отсутствием чего-либо подобного на левом фланге, они превратились фактически в главных защитников такой программы…

Двумя ключевыми элементами идеологии «Скрещенных стрел» были социализм и национализм. Салаши писал на эти темы большие теоретические работы и дал движению оригинальную идеологию. Что касается социализма, то особенно примечателен следующий отрывок: «В то время как крестьянский социализм эгоцентричен и наибольшее удовлетворение ему может дать социализация земли, рабочий социализм охватывает все, интересы всего народа, благо всей нации. Рабочий социализм это национал-социализм… В борьбе хунгаристского движения во имя Родины и Нации рабочий занимает свое истинное место в обществе… главная сила национал-социалистического хунгаристского движения заключается в том, что оно считает равными всех, кто работает ради нации руками или мозгами…» (kniga-1-kommari.narod.ru/kara_kniga-2.html)

То, что у салашистов (по крайней мере, у их немалой части) это было не демагогией, но искренним убеждением, доказывается тем фактом, что, придя к власти осенью 1944г., когда война очевидным образом была проиграна, они стали проводить, во всяком случае, аграрную реформу – отбирать землю у помещиков и давать ее крестьянам.

И то, что весь скопившейся в Венгрии социально-революционный потенциал ушел тогда в салашизм, вина не пошедших в «Скрещенные стрелы» рабочих парней, надеявшихся в союзе с Гитлером стать хозяевами на производстве и в обществе, но вина (и беда!) венгерских левых того времени.

История может повториться, если левые останутся замкнутой сектантской средой, зацикленной на своих страхах и комплексах, не знающей народных настроений, повторяющей замшелые догмы из «советских» учебников, а равным образом догмы современных лево-либеральных идеологов, буржуазных защитников прав меньшинств, спонсируемых капиталистическими фондами, если на призывы ориентироваться на работу в народных низах они будут отвечать «мы — последователи франкфуртской школы, и пролетариат на хую вертели» (реальный ответ, имевший место в Киеве1 мая 2010г.) — вместо того, чтобы во все глаза смотреть на реальный мир, открытый настежь бешенству ветров, и в силу всего этого окажутся абсолютно неспособны достучаться до огромного потенциала народной ненависти и народного гнева, порождаемых кошмаром жизни при обыкновенном, нефашистском и даже антифашистском капитализме.

…Не очень давно два наших товарища шли по Крещатику, и случайно услышали политическую дискуссию нескольких украинских националистов среднего и пожилого возраста. Все спорящие, кстати сказать, производили куда более пролетарски-плебейское на внешний вид впечатление, чем левацкая среда.

Один из спорящих доказывал необходимость объединения всех противников Януковича – Тимошенко, Ющенко, Яценюка и Тягнибока. Сначала вместе скинем Януковича, потом разберемся.

Ему отвечал рабочий мужик лет 30-35 в черной рубашке (которая была для него не символической фашистской униформой, а обычной одеждой) и с сумкой через плечо.

— Все они – воры, Тимошенко, Ющенко, Яценюк и даже Тягнибок! Все они разбогатели за счет грабежа народа! Жить невыносимо, на ту зарплату, которую я получаю, прокормить семью невозможно! Народ должен восстать, выйти на улицу, смести всю эту банду и выдвинуть из своей среды Национального Лидера, который засадит всех воров в тюрьму и железной рукой наведет порядок!

Да, он был фашистом по своим взглядам, этот рабочий-чернорубашечник. А вот подлинной, из повседневных унижений рождающейся классовой ненависти, воли к борьбе, ни перед чем не останавливающейся невыносимой страсти переделать поганую жизнь до основания было у него куда больше, чем у правильных и политкорректных левых интеллигентов. И приди он в социально-революционное движение – цены бы ему не было. И без таких, как он, социально-революционное движение победить не сможет. Оно – их дело, а не дело вузовской профессуры.

А он (и такие, как он) не могут быть переубеждены гладкими гуманистическими фразами. Хотите диктатуры – сами устанавливайте свою диктатуру, диктатуру своего класса, диктатуру общих собраний трудящихся! Хотите порядка – сами берите власть в свои руки – сами наводите порядок! Так, и только так.

И если мы не сумеем объяснить все это ему (и таким, как он), плохо при «национальном лидере» будет не только нам (в этом случае мы ничего другого и не заслуживаем), но и ему и таким, как он…

Далеко не весь украинский национализм современности выступает за выдвижение «национального лидера», который будет наводить порядок.

Очевидный сдвиг влево происходит сейчас – в меньших масштабах и с меньшим пока трагизмом, чем в эпоху ОУН-УПА-УГВР – среди части «революционных националистов», в том числе, например, т.н. «автономных националистов». Люди, многие из которых еще несколько лет назад были ортодоксальными гитлеристами, начинают сдвигаться в сторону борьбы за бесклассовое и безгосударственное общество, против «национального единства» грабителей с ограбленными, начинают выступать за социальное равенство, прямую демократию и даже за мировую революцию.

Да, они сохраняют многое множество неправильных взглядов по вопросу этноса и по ряду других вопросов. Да, их в этом надо переубеждать. Надо общаться с ними, давать им свои знания и – кстати, это тоже очень важно! — учиться у них тому, что они знают и умеют лучше нас в области практики.

Но они – куда более здоровая, способная к развитию и – очень важно! – плебейски-пролетарская по социальному составу – среда, чем многие левацкие тру- марксистские и тру-анархистские группы, зацикленные на омертвевших догматах, и чем вся новолевая интеллигентская среда с приматом борьбы за права человека и права меньшинств вместо классовой борьбы ограбленных против грабителей.

И Шахин со своей истерией против жупела украинского фашизма может только оттолкнуть выходцев из правой среды от левых идей. Свою историю, историю своего движения они, по понятным причинам, знают куда лучше не только Шахина, но и Инсарова. И аргументация Шахина вызовет у них только гомерический хохот.

…На ЖЖ одного активиста из этой среды была помещена выдержка из книжки Олександры Стасюк «Видавничо пропагандивна діяльність ОУН (1941—1953 рр.). — Львів: Центр досліджень визвольного руху, Інститут українознавства ім. І. Крип’якевича, 2006». Там говорилось:

«В частности, в инструкции от 28 января 1946г. Петро Полтава советовал публицистам обратить внимание на реакционную сущность Организации Объединенных Наций, которая представляет интересы имперских держав, не рекламировать Нюрнбергский процесс как «триумф международной справедливости» (потому что кто и кого судит?), быть осторожными в оценке антибольшевистских движений в странах, оккупированных СССР, например, не называть польскую АК силой, политически похожей на УПА («у нас, собственно, есть общий враг, и больше ничего»). Одновременно руководитель ГОСП (Главное отделение пропаганды) предостерегал против неосторожных и провокационных высказываний в отношении русского и других народов, а также советовал не преувеличивать собственных достижений, а именно, не писать про Фронт угнетенных народов как про совершившийся факт, потому что на данном этапе — «это только идея, в направлении реализации которой сделаны лишь первые шаги».

В Инструкции ГОСП «Про некоторые политически-пропагандистские ошибки» от 28.01.1946 П. Федун-Полтава настаивал на необходимости разграничить понятия «большевизм» и «коммунизм» (потому что большевики — это не коммунисты), указывал, что неправильно отождествлять понятия «сталинский империализм» и «империализм русского народа», поскольку русский народ не может отвечать за преступления правящей клики («нужно нападать в пропаганде не на весь народ, а именно на клику»). Неправильными, по словам Петра Полтавы, были также выражения «красные оккупанты», ведь «под борьба под красным знаменем ведется во всем мире, и это справедливая борьба», и «дикая Азия», «восточные варвары», потому что «в основу критики большевистского режима должны лечь мировоззренчески-политические критерии, а не географические или расовые факторы» (см. borysfen.livejournal.com/227828.html).

Человек, подчеркивавший империалистический характер ООН, утверждавший, что «борьба под красным знаменем ведется во всем мире и это – справедливая борьба» и даже противопоставлявший коммунизм и большевизм («ведь большевики – это не коммунисты») в духе германо-голландских левых коммунистов, человек, писавший «дороже всего нашему сердцу и уму интересы трудящихся масс, ведь именно они самые обездоленные, больше всего терпят и именно им нужно больше всего помочь, чтобы сделать их свободными, образованными, зажиточными и счастливыми людьми. Ведь именно эти миллионы так родных и дорогих нам бедняков, бедных, ободранных и голодных колхозников и рабочих, — это в основном, сегодняшний образ Украины, это именно она в их лице распята оккупантами. За эту Украину мы идем в бой, на пытки и на смерть, за нее мы стреляемся и подрываемся гранатами» (sendspace.com/file/my6fbi«), человек, живший и умерший так, как учил, боровшийся и погибший за бесклассовое общество, за счастье обездоленных бедняков, — был ли он фашистом?

Нет, не был. Как не был он и коммунистом Советов. Он был сторонником «организованной парламентской демократии» (часть «автономных националистов» уже левее его, выступая за прямую демократию), был ведущим теоретиком и одним из самых обаятельных героев возобладавшего в буржуазной революции ее плебейского крыла. Он, как и товарищ и единомышленник Осип Горновый, не дошел до социально—революционных позиций. Но шёл именно к ним и, наверное, мог дойти.

Не успел. Погиб, как и должен был погибнуть, — от своей последней пули, как и Горновый. И было ему тогда 32 года (а Горновому — 29 лет). И оба они поначалу, в своей юности, до 1 сентября 1939г. были самыми что ни на есть настоящими фашистами.

А из таковых стали по меньшей мере, если использовать слова Ленина о на порядок более правом, чем они, стороннике однопартийной диктатуры, сильного государства и классового компромисса (очень похожем на Бандеру – того Бандеру, которого Кук и Полтава в 1951г. исключили из ОУН !) Сунь Ятсене, «революционными демократами, исполненными благородства и героизма». И это – по меньшей мере.

И это – правда истории, процесса, куда более страшного, противоречивого и прекрасного, чем мнение о ней доктринеров и начетчиков от марксизма…

И свой моральный долг перед этими людьми –перед Позычанюком, перед Горновым, перед Полтавой, перед всеми их товарищами, — извлечь их, их традицию, их борьбу из насаждаемого как бандеровскими, так и сталинистскими кругами мрака забвения –я выполнил.

А поскольку я действительно во многом учился у Бордиги и поскольку я действительно являюсь сторонником разделявшейся как Бордигой, так и Тарасом Шевченко идеи о человечестве как единстве мертвых, живых и нерожденных, то мнение ушедших в вечность Позычанюка, Горнового и Полтавы для меня куда важнее, чем мнение миллионов живых мещан, независимо от того, считают ли себя эти мещане ортодоксальными ленинистами, анациональными анархистами или просто являются мещанами без претензий.

А всего важнее для меня, чтобы слово стало делом, чтобы вместо нынешнего левого убожества появилось, наконец, настоящее революционное движение, и чтобы поднялся на борьбу за всеохватывающее освобождение весь пролетарский класс. С этой-то вот целью и делаю все, что делаю, давно привыкнув относиться к критике из лагеря левого убожества по принципу «Собака лает, а караван идет своей дорогой»

М. Инсаров