Сегодня идея прямого действия часто воспринимается как нечто, связанное исключительно с насилием – начиная битыми стеклами и заканчивая полноценной партизанской войной. Наши политические оппоненты стремятся распространить эту дезинформацию, так как они понимают, что в “сражении идей” им не победить. Именно поэтому они изображают анархизм как нелепую систему хаоса и дезорганизации.
В начале XIX века, когда термин “прямое действие” вошел в употребление, то под этим подразумевалось противоположное понятие тому, что люди понимали под верой в существование “лучших” политиков. В категориях современного профосоюзного движения прямое действие значит использование индустриальных способов борьбы – забастовок, работы “по правилам” (итальянская забастовка) и захватов – вместо того, чтобы доверять сомнительно объективному рабочему суду, уполномоченным по правам рабочих и посредникам.
В рамках квартала прямое действие подразумевает организацию жилищных ассоциаций, выступающих за отказ от уплаты налога на жилье, вместо доверия местному политику, который, по идее, должен с этим бороться. Смысл в том, что действие совершается не каким-то малоконтролируемым представителем, а непосредственно теми, кого касается проблема. Это действие для достижения успеха, а не для привлечения внимания. Прямое действие отрицает постулат о том, что простые люди глупы и безвластны, а по-настоящему важные решения должны приниматься кем-то другим. Само понятие подразумевает, что улучшения для нашего класса смогут быть достигнуты не через спущенные сверху решения, а через совместную борьбу. Именно так у нас появились права, которыми мы обладаем сегодня – начиная от права на 8-мичасовой рабочий день, заканчивая правом на организацию профсоюзах.
Анархисты настаивают на том, что подлинного социализма невозможно добиться в результате действий элитарного меньшинства. Если мы хотим построить социализм, основанный на низовой горизонтальной структуре рабочих и общественных советов, то для этого необходимо вовлечение большого количества людей. Многие должны верить, что они способны уничтожить текущую систему и построить лучшую.
Через вовлечение в прямое действие мы, на своем собственном опыте, приходим к осознанию того, что у нас нет необходимости в так называемых “экспертах” и профессиональных политиках. Мы осознаем, что сами можем бороться за реализацию своих интересов. Мы осознаем необходимость сплоченности для достижения результата. К примеру, если мы хотим победить в жилищном конфликте, то нам необходимо привлечь не только один небольшой регион страны. Именно тогда идеи солидарности и взаимопомощи начинают ощущаться в полной мере. Нет более важного условия для революции, чем вера трудящихся в свои силы. Если последнего не существует, то у руля общества может стать любая партия, которая создаст образ “профессионала” и “эксперта”.
Когда такое произойдет, то нам можно забыть о социализме. Меньшинство находится у руля и вопросом времени остается лишь когда они расширят свои привилегии и превратятся в очередной правящий класс. Именно это происходило каждый раз, когда меньшинству позволяли управлять страной после революции. Только уверенный в себе рабочий класс сможет предотвратить подобное.
Источник.