Коллектив РД попросил комментария у Александра Францкевича, отбывавшего срок в ИК-22, возле города Ивацевичи, по поводу ситуации с Коваленко и избиениями в колониях.
Ниже его ответ.
Комментируя эту ситуацию, я хотел бы, в первую очередь, привести пример, каким образом в колониях поддерживается режим и спокойствие, приоткрыть завесу тайны над этим закрытым миром.
Конкретно о Александра я знаю мало. Сам я с ним лично знаком не был, в связи с тем, что он приехал в ИК-22 довольно поздно, а я за шесть месяцев до конца срока попал в ПКТ (помещение камерного типа, место, куда попадают зэки за нарушения режима содержания), тем самым будучи лишен возможности общаться с людьми на жилой зоне.
О его ситуации, о подкинутых наркотиках его отцу, о его матери, занимающейся общественной деятельностью я читал вначале в Народной воле, потом слышал и от других зэков. На тот момент, когда я был в отряде, а не в ПКТ, Александр жил мирно с другими зэками и не имел с ними конфликтов, как и конфликтов с администрацией. Однако ничто не мешает милиции в одночасье устроить травлю любому зэку. Примеров таких случаев — воздействия на арестанта через агентуру или просто через не сильно прозорливых братьев по несчатью я пересмотрел великое множество.
Хотелось бы прояснить один момент — в среде арестантов на постсоветском пространстве приняты определенные правила и неформальные законы называемые «понятиями». Они четко разграничивают зэков по определенным кастам исходя из их позиции по отношению к администрации и другим заключенным. Это социальное разграничение называется «мастями», так вот — все арестанты, решившие открыто сотрудничать с администрацией, то есть, занимать какие-то должности, считаются по «понятиям» – «козлами». Однажды поступив на должность человек становится «козлом», и после этого отношение к нему становится не то, чтобы негативным, но как равный обычным зэкам он уже не считается и при всяком споре («рамсе») ему указывают на его «образ жизни». Такие люди становятся социально незащищенными когда администрация отворачивается от них, когда сама лишает их должностей или когда они сами провоцируют других зэков на конфликт. В некоторых зонах, называемыми за это «красными» неформальную власть держат именно те самые «козлы» — бригадиры, завхозы, нарядчики, можно сказать, тем самым грубо нарушая «понятия». В таких колониях очень крепко закручены гайки режима, завхозов и бригадиров специально администрация подбирает среди крепких парней, предоставляя им взамен различные блага. Однако, бывает и такая ситуация, когда, не смотря на то, что неформальный авторитет и власть обладает официально не задействованный ни на каких должностях человек — так называемый «смотрящий» (это может быть и как человек, давший обязательства о добровольном исполнении режимных требований, «вязаный», так и не давший их — «порядочный») – этот человек негласно имеет связи и контакты с администрацией и использует воровские законы в своих целях. Такой человек получает определенные задания от оперативного отдела и взамен за это не попадает в ШИЗО, свободно пользуется мобильным телефоном и устраняет конкурентов по власти в отряде.
Если вначале моего срока в моем отряде (2ом) власть держали в основном «козлы», то потом, в ходе текучки людей (многие освободились), власть взяли смотрящий и его окружение. Однако от этого ситуация с режимом и давлением администрации улучшилась совсем не на долго — этот человек быстро наладил взаимовыгодные отношения с оперативниками и стал закручивать гайки режима. Допустим – уговаривая, а порой и запрещая ходить по одному в столовую, объясняя это поддержанием спокойствия в отряде. Запретить всем он не был в силах, но мог запретить тем, кто не будет равным ему, как обычному «вязаному мужику», то есть «козлам» (тем, что сейчас уже не имеют влияния на администрацию), «коням» (зэкам, работающим на других зэков и получающим за это сигареты). В других отрядах, на тот момент, смотрящие может и договаривались за спиной у арестантов с милицией, но эти договоры, по видимому, не касались различных провокаций и закручивания гаек — возможно, оперативники предлагали им спасти нужных им людей, когда те попали на деньги или «напороли косяков».
К моменту моего попадания в ПКТ ситуация в других отрядах стала тоже меняться в худшую сторону, пришедшие на смену смотрящие стали искать все больших привилегий от администраций, да и сама администрация поставила перед собой цель подавить всякое сопротивление и хождение запрещенных предметов среди осужденных.
Не могу сказать, насколько Александр являлся невиновным в приписываемых ему действиях, но если его отцу в наглую подкинули наркотики и посадили — это наталкивает на мысли, что и сына упрятали в рамках очередной спец.операции по повышению статистики и плана. В Беларуси это является, я бы даже сказал, рядовым и обыденным явлением, когда человеку приписывается либо более тяжкий состав преступления, либо вообще преступление, которого он не совершал. От этого не застрахован никто, достаточно лишь оперативным сотрудникам арестовать кого-то и завести уголовное дело — следователи, прокуроры и судьи лишь юридически оформят то, что предоставили им опера.
Как я знаю, в свое время Александр Коваленко был завхозом столовой, то есть на определенной должности. И я точно знаю, что он занимался юридической помощью другим зэкам, писал жалобы и по поводу своего приговора, что не могло, конечно, не вызвать негатив со стороны офицеров. Я лично был знаком с человеком, которого административно давили за его юридической помощь другим зэкам, написание жалоб против администрации, но до давления через зэков дело не дошло — возможно, повлияло то, что он был равен остальным, был обычным «вязаным», и поэтому подкопаться к нему и побить было сложнее. Администрация «Волчьих нор» очень нервно реагирует на попытки жаловаться на них или жаловаться на конкретных оперативников/следователей. В этом плане действует круговая порука.
Избить Коваленко могли либо по нанесенному личному оскорблению — тогда это делает непосредственно оскорбленный, либо по любому другому поводу — тогда «спрашивает» смотрящий или его окружение. Любое другое насилие будет расценено как «беспредел». Как рассказывали зэки — Александр сдержанный и неэмоциональный парень, вряд ли бы он стал ни с того, ни с сего оскорблять другого арестанта. Мне кажется, что могло получится так, что смотрящий, имея по задаче оперативного отдела зуб на Коваленко, просто дождался подходящей ситуации, когда один из других зэков, допустим, нажаловался ему на поведение Коваленко, или когда администрация колонии испытала проверенный метод коллективной ответственности (отряд страдает за одного) – и выполнил оперативную задачу, а после, с глазу на глаз объяснив за что, на самом деле, он попал под раздачу.
Приведенный метод воздействия довольно часто используется администрацией, и не только двадцать второй колонии, но и любыми другими колониями, в которых еще существуют «воровские понятия» и «воровской ход». Зэков натравливают друг на друга, добиваясь от них послушания и подчинения, молчания и покорности. И лишь крупицы из подобных ситуаций доходят до СМИ, до общества, до самых близких и родных у арестантов.