Все мы прекрасно знаем героев революции и гражданской войны в России. Их имена носят сотни улиц, районов и городов, до которых в 90-е не дотянулась рука буржуазной реставрации. Их подвиги дошли до нас на страницах советских учебников и соцреалистических «былин». В канун годовщины Великой Октябрьской Революции вспомним одного из тех героев, кому было не суждено глотнуть славы красного командира, и кто вместо карьеры и комфорта выбрал правду и честь.
В феврале 1921-го года, после разгрома Врангеля, когда гражданская война шла к концу, один из первых кавалеров ордена Красного знамени, один из основателей 1-й конной армии, комбриг 4-ой Петроградской кавалеристской дивизии Григорий Маслаков, отказался вести бои против махновской армии и направил свою бригаду на помощь к повстанцам. «Мы не идём против Советской власти, а боремся за неё… против диктатуры бумажных коммунистов… против диктата и диктаторов… за действительную Советскую власть без коммунистов, » — говорилось в обращении Маслакова к красноармейцам.
И он знал, о чём говорил. Родившийся в бедняцкой семье, работавший с малых лет, прошедший Первую империалистическую войну, с конца 1917 года Григорий Маслаков командовал партизанским конным отрядом. В Гражданскую воевал с белыми на юге Украины, участвовал в польском походе Красной армии, где отличился, прорвав фронт подо Львовом и захватив 500 пленных. Боевая отвага и преданность заветам Ильича помогали подниматься по карьерной лестнице. В ноябре 1920 года он занял пост начдива 4-ой Петроградской кавалеристской дивизии, но уже через месяц за буйный характер и «непокорность» был понижен до комбрига.
Недовольство большевистским режимом внутри Красной армии была тогда не диковинкой. Клим Ворошилов предупреждал, что 1-я Конная не может эффективно воевать с бандитами, потому что «разложилась и сама может напасть на нас». В октябре 1920-го она частично так и сделала. Части 6-й кавдивизии Конармии подняли бунт в Киевской губернии под лозунгами «Долой Троцкого! Да здравствует Махно!», «Долой коммунистов!» Успев пострелять комиссаров, командиров и чекистов и разогнать политотдел, буденновцы были отрезаны и окружены особыми силами большевиков. После подавления восстания, бунтарей разоружили, а подстрекателей расстреляли.
Обида на «красных», предавших идеалы революции, только росла. В ответ на зверства чрезвычаек и продразвестку, крестьяне, служившие в РККА, дезертировали и направляли ружья в тех, кто еще вчера гнал их в бой. Многие отказывались стрелять во вчерашних братьев по оружию – махновцев, с которыми вместе брали Перекоп и форсировали Сиваш. Но кто ожидал подобного от прославленного комбрига, орденоносца? В популярном телесериале «9 жизней Нестора Махно» красный командир Маслаков на вопрос махновцев, зачем ему, успешному человеку, пропадать вместе с ними, отвечает: «Враньё всё это слушать надоело». Такой ответ вполне мог прозвучать и в действительности.
Маслаков сумел увести в сторону махновцев большую часть своих бойцов, к нему присоединялись и другие недовольные коммунисты, и жители ограбленных большевиками сёл. 11 февраля 1921-го в районе Павлограда и Самарских лесов Повстанческая армия махновцев объединилась с местным анархистским отрядом атамана-матроса Бровы (300 сабель), с отрядами Семерки и Колесника (200 бойцов) и с восставшей бригадой буденновцев Маслакова. В тот же день бывший красный командир был объявлен «вне закона». Как говорилось в приказе: «на почве пьянства и демагогии» он увлёк на мятеж значительную часть бойцов 19-го кавполка и «предал дело революции».
Но союз батьки и опального комбрига был недолгим. В условиях постоянной облавы действовать большой бригадой Махно было не с руки, снижалась маневренность, которой славилась тачаночная армия РПАУ. По общему решению пути двух мятежных командиров разошлись. Махно отправился колесить по Украине, пока однажды забитый и израненный отряд батьки не пересек румынскую границу, чтобы отдохнуть перед новыми боями, да так и остался скитаться по европейским тюрьмам. Маслак же со своими хлопцами отправился в сторону Северного Кавказа, поднимать на бой с большевиками родных ставропольцев. Но перед этим объединенная партизанская армия Махно и Маслакова нанесла удар по станции Розовка, разгромив красноармейцев, повредив телеграфные провода и подпалив мост. Интеркавбригада, преследовавшая махновцев, осталась не у дел.
Уже 10 марта Маслаков, Бова и атаман Кочубей со своими отрядами отделились от армии батьки, взяв себе звучное название «Кавказская повстанческая армия махновцев». Маслаков надеялся в степях Ставрополья получить поддержку станичников 1-й Конной Буденного и 2-й Конной Миронова. Армия Маслакова, выдержав серьезный бой у станицы Великокняжеской, прорвалась в Калмыцкие степи. Советское военное руководство всерьез начало переживать за слабоукрепленные Царицын и Астрахань. Борьба на Ставропольщине и в Калмыцких степях длилась около полугода. Маслаковцы для удобства разделились на 4 полка-отряда, в их арсенале было 2 орудия и 20 пулеметов. 29 апреля повстанцы захватили Элисту, казнив около 100 советских работников и комиссаров. Но уже в июле армия Маслакова была разгромлена частями красноармейцев. Маслакова и Бову предательски убили бывшие повстанцы, амнистированные властью.
Конечно, Маслакова и таких как он красных бунтарей двигало на подвиги не только чувство честолюбии, но и убежденность в том, что они только первые ласточки. Что вскоре восстанут другие, потому что иначе нельзя — невозможно терпеть зло, творимое большевиками. Находились и другие красноармейские командиры, поднимавшие мятежи: Колесов, Медведев, Аистов, Фомин… Локальные очаги сопротивления гасились интербригадами и отборными частями красноармейцев, мирные жители, оказывавшие поддержку повстанцам, в наказание лишались крова, а иногда и близних родственников. Да и сил терпеть восьмой год войны у большинства не оставалось. Для третей революции было уже слишком поздно.