Продолжаем публикацию статей о сапатистах. В этой части сапатисты расскажут о своем противостоянии официальной власти, а так же ответят на очень важный вопрос о правосудии и наказании в неиерархических сообществах. Начало смотрите здесь.
Урок 3. Автономное правительство в противостоянии
Наши предки уже давно борются за свободу и независимость. Несмотря на все невзгоды прежние формы управления не были потеряны. Мексиканская революция позволила индейцам стать более независимыми, в ней участвовали наши предки, оттуда идем и мы, сапатисты.
Сегодня мы делаем многое для того, чтобы создавать автономию. Против того, что мы делаем, действует правительство.
Мы видим, как на рекламных плакатах политики обнимаются с коренными жителями, но все это полнейший обман. Их единственное желание — выслужиться, чтобы получить свои деньги. Эти политики должны подчиняться своим шефам, а те — своим шефам, а если не будут подчинятся, не будет денег и власти.
Сегодня все 3 ветви государственной власти действуют вместе, чтобы препятствовать справедливой борьбе народа. У нас нет надежды, что мы найдем свободу вместе с какой-либо политической партией, все они работают только на большие корпорации. Мы теперь просто не берем их в расчет, они для нас не существуют, у нас уже есть свое правительство, строящее нашу автономию, только его мы и признаём.
Идеологические атаки плохого правительства
Для этого в плохом правительстве используют средства масс медиа. Посредством радио, газет и телевидения они объявляют, что нет бедности, рассказывают, как хорошо они работают. Как они могут так говорить, когда у многих семей даже дома нет, ни еды? Если бы все было так хорошо, то зачем тогда нам бороться? И многие им верят, но только не мы. Они показывают телесериалы, которые абсолютно бесполезны для строительства нашей автономии. Сколько людей проводит часы у телевизора, наблюдая за известными футболистами и не задумываясь о ситуации в стране? Нас хотят заставить думать, что жизнь- это развлечение, но для многих — это выживание.
Как мы противостоим этим атакам? Не верим. Что мы для этого делаем? Мы формируем свои средства коммуникации, как например комунитарные радио. Мы выпускаем в эфир программы, которые вдохновляют людей на борьбу. У нас также есть группа видеооператоров, которые всегда показывают, что на самом деле происходит. Мы организуем свои спортивные игры, чтобы не просто слушать и смотреть, а практиковать спорт самим.
Также правительство атакует нас посредством образования. У нас есть свое автономное образование. Правительство в ответ строит школы с лучше оборудованными классами прямо рядом с нашими, чтобы люди говорили, что наши школы хуже. Мы преподаем только то, что будет полезно деревне. У нас в школах не выдают бумаг и сертификатов, поэтому говорят, что они никуда не годятся. Но это нет так, потому что сам народ решает, каким будет образование, в какой форме оно будет наиболее полезно.
Также в плохом правительстве критикуют наше самоуправление. Да, мы приходим в правительство, иногда не умея ни читать, ни писать. Но мы умеем договариваться, даже не зная испанского.
Для правления нам не нужны ни большие здания, ни офисы. Мы начинали править в домах, которые нам одалживали, под одной только крышей, без стен. Прошло время прежде чем мы смогли построить простые дома, потому мы знаем, править можно и без всего. А в плохом правительстве они мало того, что сидят во дворцах, так еще и не представляют интересы народа. Для нас правительство, которое хочет денег, не является настоящим.
Чтобы людям в нашем правительстве было, чем питаться, мы формируем коллективные работы. Потом помогаем прокормить семью старейшины. В каждой зоне свои методы помощи тем, кто правит, но это не деньги. Правительство же, когда видит, что мы хорошо справляемся, посылает свои проекты, такие же, как наши, только больше, в те же самые деревни. Они так делают, чтобы о нас начали плохо говорить. Но нам это не важно, мы продолжаем работать над своими проектами, в которые вложено много наших сил. Государственные проекты нужно ходить просить, больше народ в них никак не вкладывается, мы же сами строи свою автономию.
Что касается офисов, материалов, мы можем говорить, что начинали с нуля. В пути мы строим, мы создаем. Нам говорят, что мы не справимся без ресурсов, не оплачивая работу старейшин, но организовавшись, мы можем все. Наше правительство не сидит целый день за столом с ручкой, раздумывая. Помимо управления наши старейшины сами готовят себе еду, стирают и убирают место своей работы. Напротив, плохое правительство внушает нам, что войдя в правительство, больше ничего невозможно делать, только править.
Экономические атаки
Деревня не выигрывает от помощи государства. Мы не верим, что система будет о нас думать, поэтому самоорганизуемся. Правительственные программы звучат заманчиво, как будто несут процветание, но все это обман. Например, есть известная программа «Возможности» — программа помощи матерям. Это не помощь, а откуп деньгами, на самом деле эти программы нацелены на то, чтобы о правительстве не думали плохо. Другая программа — ПроКампо, это покупка урожая у крестьян. Звучит, как будто она создана специально для деревни, на самом деле правительство не покупает или покупает дешево, и крестьяне с каждым годом замечают это все больше.
Все программы плохого правительства имеют скрытые интересы, поэтому мы им не верим.
Люди, получающие помощь, перестают работать на земле и вместо этого продают ее. Не этого хотели наши предки. Любой крестьянин может взять займ в банке и оставить землю в залог. Земля стала товаром. Цена на продукты, закупаемые у крестьян снижается, а цена на их продажу возрастает. Поэтому мы не верим плохому правительству.
Вот еще несколько примеров программ:
Cruzada national contra el hambre (Национальный крест против голода) — мы называем ее Национальный Крест Смерти. Получающие помощь по этой программе привыкнут, что кто-то их кормит, но ведь это программа не на всю жизнь, а на 5 лет. Что будет есть человек, когда перестанет ее получать?
Salario temporal — временная работа на 3-6 лет — это еще один пример. Но жизнь человека не временная. Если молодой человек с 18 лет работает на временной работе 3 года, то что он будет делать, когда ее не станет?
Эти программы нас обманывают, чтобы на время получить контроль над людьми. Не работает одна программа, дают другую, все для того, чтобы продолжать контролировать.
Мы зависим от своей еды, плохое правительство и это хочет отобрать. Например, эти знаменитые улучшеные семена, мы называем их трансгенными (генно-модифицированными), они не работают нормально (дают урожай лишь раз в год и портят землю). Эти семена созданы, чтобы делать бизнес на нашем желудке.
Что происходит с людьми, получающими помощь от государства? Человек думает: сейчас придет эта помощь, потом другая помощь. Между получением денег он должен бы улучшать свою жизнь, но получив их, он тратит на другое, например, на выпивку.
Поэтому мы говорим, что программы плохого правительства не приносят выгоды на будущее. Нам кажется, что будущее нашего народа — это то, что мы сами создаем. Мы, сапатисты, создаем коллективные работы, чтобы выживать, бороться, поддерживать автономию. Мы выращиваем себе еду из нашей матери земли, ей мы питаемся все: мужчины, женщины, дети и старики сапатисты, поэтому мы называем ее матерью. На матери земли и построены наши работы: мильпа, кофе, банановые плантации, поля, где пасется наш скот. Это жизнь нашей автономии. Есть и другие работы, не на земле, но мы всегда что-нибудь создаем. Система учит нас, что только с деньгами будет жизнь, а кто-то может найти другой способ жизни. У сапатиста нет цены. Наша борьба честна и справедлива, мы не можем оценить мешок кукурузы или фасоли. Плохое правительство, напротив, увеличивает цены на базовые необходимости, бензин, это делается только для того, чтобы люди нуждались еще больше.
Если у нашего товарища серьезные проблемы со здоровьем, все ему будут помогать, отдавая свои ресурсы заболевшему. В системе же он продал бы все, чтобы покрыть расходы на лечение.
Мы создали свои банки. Там нет долларов и евро, там скромное количество песо, на которое народ себя пожертвовала, участвуя в коллективных работах. Наши банки существуют не для займов. Когда у товарища проблемы со здоровьем, он может взять деньги в нашем банке, вместо того, чтобы ввязываться в сети системы. У нас минимальный интерес и только если и когда проблемы со здоровьем решены, мы ожидаем возвращение денег. А если товарищ берет займ много раз, но проблемы со здоровьем не решаются, мы помогаем ему по-другому. Один из наших банков — Banco autonomo de mujeres autoridades zapatistas — Автономный банк женщин-старейшин.
От своих коллективных работ мы получаем не все, только то, что позволяет поддерживать автономию. Например, если товарищу нужно поехать на курсы, мы ему оплачиваем дорогу. Коллективные работы на муниципальном уровне служат для поддержки рабочих на этом уровне. То же на уровне зоны. Семейные необходимости, как обувь, одежда, медицина — то, что необходимо для выживания семьи, это люди организуют сами.
Так мы говорим плохому правительству, что нам не нужны его программы. Мы живем не хуже, чем партийные.
За время автономии мы многому научились: улучшили способы работы, научились эффективнее обсуждать, мы больше думаем. Противостояние — школа, которая нас учит больше задумываться о нашей жизни. Мы не ходим с бумагами по кабинетам, мы сами все делаем. Если деревня хочет вести коллективные работы, например на плантациях кукурузы, они идут в хунту и им дают землю на восстановленных территориях. Это не «дай мне, что я хочу», это «дай мне пространство, я это сделаю сам».
Наше противостояние все улучшается, мы учимся на атаках. И оно будет продолжаться. Пока только мы, сапатисты, это делаем. Но мы не говорим, что мы это делаем за всех. Нам всем нужно организоваться: тем, кто уже в автономии, тем, кто на полпути, кто еще не начал. Только организуясь и объединяясь, мы все сможем так жить.
Военные атаки
Плохое правительство посылает вооруженных людей на нашу землю. Например в 1997 году против нас было отправлено 60 тыс военных. Это делают, чтобы напугать нас и схватить сапатистских лидеров. Когда они узнают, что мы обзавелись своим офисом, маленьким простым домиком, они приезжают и сжигают его. Они не понимают, что наша борьба не в офисах, а в сердцах. В 1997 году наше положение было очень печальным. Армия плохого правительства приехала и были смерти, ранения, потери. Поэтому мы должны думать, как защитить себя. Мы должны думать, как противостоять мирно. Мы вышли из войны, потому что поняли, что все можем умереть.
Эти боевики, приезжающие, чтобы уничтожить нас, — наши же братья-индейцы. Правительство делает все, чтобы мы начали драться между собой.
Конечно правительство не хочет терять свою власть, поэтому хочет избавиться от нас. Нам пришлось организоваться всем: старикам и старухам, нашим детям, чтобы придумать, как это закончить. Плохое правительство знает, что произошло в 1995 и 1997. Сейчас президент Пенья Ньето, а боевики, как были в наших деревнях, так и остались. Плохое правительство хочет нас победить, но нас не единицы, не тысячи, нас миллионы.
Нас спрашивают, как мы разрешаем споры между сапатистами и несапатистами. Мы предпочитаем мирный диалог, чтобы не поддаться грязной игре системы, которую ведут наши партийные соседи. Партийные организуются, чтобы атаковать народ, они формируют группы боевиков, ввязываются в программы, хотя все это существует, чтобы разделить народ.
Было такое, что наших товарищей-сапатистов принуждали принимать участие в программах, потому что они были в меньшинстве. Когда отказывались, им перекрывали воду. Но был найден мирный способ противостояния — брать воду в колодце. Или они посылают людей на наши земли, как будто там никто не работает. Плохое правительство ищет формы усиления конфронтации между индейцами. Мы самоорганизовались, чтобы не поддаваться на провокации.
Мы знаем, что посредством партийных они хотят покончить с нами. Мы же организуем наш народ, чтобы он не поддавался обману системы, мы объясняем, как обстоят дела на самом деле. За это понимание мы благодарим САНО.
Мы не верим плохому правительству, потому что видим, как его программы создают проблемы, конфликты, зависть в деревнях. Зачастую партийные дерутся между собой. Мы же живем коллективом, с которым и хочет покончить правительство. Мы видим, что с приходом программ гос. помощи общины начинают разваливаться, отношения усложняются, разрушаются. Правительство знает, что только организовавшись мы сможем ему противостоять
Нас также ущемляют в культурном плане. В обычных школах нам говорят, что не зная английского, мы не сможем хорошо жить, но мы хотим говорить на своих родных языках, решая свои проблемы
Мы видим, что в капиталистическом мире правят деньги. Иметь деньги значит жить вечно. Ты мне даешь деньги, я тебе — продукт. Но с кукурузой и без денег есть жизнь, а там где есть деньги и нет маиса, там нет жизни. Они хотят нам навязать деньги, но мы противостоим. Мы распространяем информацию, потому что сами не подвержены влиянию системы.
У нас в культуре всегда было принято участие женщин, но система заставила нас на время об этом забыть. Также у нас принято организоваться, избирать старейшин, это для нас естественно, так живут даже не в сапатистских поселениях, только их контролирует плохое правительство. Это пришло к нам по наследству от предков.
В конце хотим пояснить, что то, о чем мы говорили, противостояние — это наше главное оружие, так мы не даем правительству себя контролировать и делаем это мирно. Методы противостояния мы наследуем от наших предков, от САНО.
Урок 4. Правосудие и справедливость
Правосудие и справедливость
Четвертый урок сапатистов касался вопросов местного правосудия, или «другого» правосудия, которое сапатисты обычно противопоставляют официальной судебной системе, где наказанием за правонарушение обычно служит штраф («la multa»). В отличие от официальной системы правосудия, индейское в целом и сапатистское правосудие в частности, основано на принципе реабилитации (так называемое «восстановительное правосудие»). Правонарушение индейцы-сапатисты рассматривают как «ошибку», а правонарушителя, совершившего ошибку, стараются перевоспитать и ре-интегрировать в общину. В каждой общине существует свод своих внутренних неписаных правил (“el reglamento interno”), которые определяют отношение к тому или иному правонарушению.
На четвертом уроке сапатисты рассказывали о том, как община и сапатистские власти реагируют на правонарушения различной тяжести: кража домашнего скота, пьянство, домашнее насилие, и коррупция. В частности, сапатисты подчеркивают что большое значение уделяют созданию такой среды, где для коррупции не оставалось бы места – в противовес официальной судебной системе где существует протекция и фаворитизм. В официальной системе исход дела, указывают сапатисты, зависит от наличия денег и уплаты штрафа за правонарушение. В отличие от государственной судебной системы, в сапатистских общинах «правосудие не продается». «Правосудие – это не бизнес» — подчеркивают сапатисты.
Как конкретно сапатистские общины реагируют на правонарушение? Первым делом, сапатистские власти сообщают о правонарушении всей общине (опять же в отличие от судебной системы, где о существующем деле, особенно если в него вовлечены официальные лица, как правило предпочитают замалчивать). Затем местные власти начинают расследование дела, где большое внимание уделяют причине совершения правонарушения – как и почему это случилось.
Правонарушения средней тяжести (кража скота, пьянство) разрешается внутри одной общины – происходит совещание (“la consulta”) между властями и общиной, куда также приглашаются члены семьи нарушителя и пострадавшей стороны. Как правило, власти стараются чтобы проступок был заглажен и достигнуто соглашение между семьями о том, как загладить причиненный вред. Украденное следует вернуть, и сверх того, заплатить его стоимость. Помимо этого, правонарушитель должен отработать на благо общины несколько дней – в зависимости от внутренних правил общины (3-7 дней). Следует отметить, что сапатисты работают на благо коллектива общим порядком, поэтому правонарушитель так или иначе работает не один, а принимает участие в коллективных работах.
Если возникает проблема с границами землевладения, то проблема может пройти через несколько инстанций – начиная с местного уровня (общины), дело может передаваться на рассмотрение муниципальных властей – Хунты доброго правительства, или даже на рассмотрение властей целой сапатистской области («зоны»), где для рассмотрения вопроса собираются несколько Хунт. Земля находится в коллективной собственности, и продажа ее отдельной части не допускается. За нарушения внутреннего земельного кодекса предусмотрены свои меры наказания, в зависимости от крупности нарушения – опять же, согласно внутреннему регламенту общин. Коррупция и фаворитизм, говорят сапатисты, неприемлемы в разрешении земельных вопросах, и повторяют, что борьбе с коррупцией в общинах уделяется особое внимание.
Что касается тяжких преступлений, которые в государственной системе относятся к делам уголовной юрисдикции – убийство, изнасилование, нанесение увечий, человеческий трафик (переправка иммигрантов через границу), то сапатисты подчеркивают, что в сапатистских общинах очень редко происходят подобные происшествия. Необходимо отметить, что индейцы майя, как правило, не разделяют дела на гражданскую и уголовную юрисдикцию, для них любой проступок – это нарушение внутреннего баланса общины. Тем не менее, если в общине происходит подобное тяжкое преступление, то для его обсуждения и анализа собираются все Хунты доброго правительства, по всем зонам, и определяют меру наказания преступника. Как правило, рассмотрение дела начинается с постановки самого вопроса о преступлении, затем начинается подробное расследование, которому уделяется большое значение – общинные власти сначала пытаются понять, что побудило преступника на этот шаг. Собираются семьи пострадавшего и виновника, — сначала на уровне общины, и пытаются выяснить все детали дела, и только после тщательного расследования, начинают договариваться о компенсации и возмещении ущерба. Индейцы отдают себе отчет, что выдача преступника официальной системе идет вразрез с принципами традиционного общинного правосудия, и не решит проблемы преступника и общины. Как сказал один из ведущих урок индейцев, «если виновный попадет в тюрьму, то это не вернет мне сына». Индейцы считают, что в тюрьме нарушитель не исправляется, но наоборот — учится совершать преступления, употреблять наркотики, и окончательно разрушается. Сапатисты уделяют большое внимание обучению в общинах, включая правила общинного общежития, поэтому профилактике правонарушений и воспитанию отводится много времени («мы учим хорошим вещам» – говорят индейцы).
Если на местном уровне не представляется возможным договориться и разрешить конфликт, то дело передается на муниципальный уровень – на рассмотрение властей Хунты доброго правительства, которая является высшей инстанцией, и одновременно медиатором конфликта. Власти Хунты проводят с обеими сторонами несколько консультаций, прежде чем конфликт будет урегулирован – они должны быть уверены, что обе стороны впоследствии не переменят мнение. В случае убийства или подобного тяжкого преступления нарушитель, скорее всего, понесет особое наказание – он будет вынужден, по решению Хунты доброго правительства работать вдвое, чтобы обеспечить свою семью и семью потерпевшего.
Касательно возможности рецидива преступлений, как средней тяжести так и тяжелых – этот случай на уроке оговаривался особо. Если правонарушитель совершает повторный проступок, то его дело выносится из общины на муниципальный уровень, где скорее всего, наказание увеличится вдвое, а апелляции в индейском суде не предусмотрено. Если же община посчитает нарушителя неисправимым, а его нарушение является тяжким преступлением, то его могут выдать, в качестве крайней меры, официальной системе правосудия.
Сапатисты подчеркивают, что разрешение конфликта, несмотря на вариации местных общинных «регламентов», придерживается общих принципов на всех уровнях, а именно – реабилитации правонарушителя и его интеграции в общину.
Другой вопрос, с которым приходится часто сталкиваться сапатистским общинам – это человеческий трафик, то есть, переправка нелегальных иммигрантов через границу Гватемалы и Мексики. На сапатистской территории подобный трафик запрещен, поэтому если случается инцидент, то грузовик с нелегалами задерживается, а ответственное лицо (на жаргоне обычно называемое «pollero» – птичник, продавец кур, или «coyote» – койот) арестовывается сапатистской властью, а деньги, которые ему заплатили нелегалы, отдаются обратно. С другой стороны, сапатисты осознают, что подобные преступления невозможно предотвратить полностью, так как виновата капиталистическая система, при которой развитие регионов происходит неравномерно, и люди вынуждены бежать на север – в США, чтобы обеспечить свои семьи. Нельзя пользоваться бедностью других для своего личного обогащения , — убеждены сапатисты. Но мы понимаем, что нелегальный иммигрант даст деньги другому «койоту», и все повторится сначала. Пока существует общая несправедливость, пока каждый не получает по труду – добиться полной справедливости, а значит, и адаптации нарушителя будет невозможно.
С другой стороны, сапатисты признают, что у них нет необходимых ресурсов, чтобы содержать задержанного «койота» под стражей, но тем не менее нарушителя ждет определенное наказание («castigo menor»), но на полную адаптацию и дальнейшее содержание нарушителя у сапатистов нет средств. Если нарушитель местный, то есть, из местных общин Чиапаса (даже не сапатистских), то сапатисты пытаются договориться с его общиной, и передают его туда.
На уроке сапатисты особое внимание уделили отличиям своего индейского правосудия от официальной системы. В нашем правосудии нет места дискриминации – говорят сапатисты. У нас нет деления на бедных и богатых, на бедных индейцев и людей с образованием. Нарушитель, как и мы, ест фасоль («todos comemos frijoles»), и чаще всего его семья, как и семьи других индейцев, подвергаются дискриминации со стороны официальных властей.
Чтобы вынести решение и применить наказание, говорят сапатисты, мы не открываем Уголовный кодекс и не ищем нужную статью. Мы не говорим о правах человека, у нас нет ни адвокатов, ни бумажной волокиты, ни ходьбы по инстанциям. У нас нет полиции – мы считаем, что общественное воздействие должно играть главную роль при перевоспитании нарушителя. Если случается случай насилия в семье, физического или морального, то мы будем искать и применять все возможные меры воздействия, и начнем прежде всего с семьи. Для воздействия есть разнообразие «регламентов» общин, но везде мы соблюдаем общие принципы. Мы нарабатываем свой опыт, и мы пока еще в процессе поиска нужных решений.
Для индейцев-майя понятие «правосудие» переплетается с понятием общей справедливости для всех живущих, поэтому индейцы добрую половину урока посвятили несправедливости капиталистической системы, классовой справедливости — и в Мексике в частности. Сколько зарабатывает учитель? – говорит ведущий урок индеец. Почему учитель (а учитель одна из самых уважаемых профессий в Мексике) зарабатывает 8 тысяч песо в месяц, а функционер, губернатор или президент, получают эту сумму и даже больше, ежедневно? Почему нарушающие закон партийные функционеры имеют собственную охрану? Почему Эрнесто Седильо, в течение президентского срока которого произошла резня индейцев в Актеале (1997 г.) до сих пор на свободе и не несет никакого наказания? Почему бывший губернатор Хуан Сабинес, который «столько украл» («cuanto se robó»), и до сих пор на свободе? Нынешний президент Пенья-Ньето, когда был губернатором штата Мехико, санкционировал подавление народного протеста в поселке Атенко, где пострадали множество людей – и он до сих пор не понес наказания. Полицейского защищает его «крыша» (на местном жаргоне – «жилет», chaleco), он достает свое удостоверение – и решает свои вопросы, или «служит себе» («se sirve»).
Они никогда не исправятся, — говорят сапатисты. Мы не властны сменить дурное правительство. В стране царит общая несправедливость, тюрьмы переполнены невиновными – и не только в Мексике, но и по всему миру. Наш соратник Альберто Патиштан, который находится в тюрьме уже несколько лет, должен выйти на свободу, и мы будем бороться за нашего товарища.
В наших общинах, если происходят инциденты, когда кто-то из избранных властей делает попытки «служить себе», то общины вправе его переизбрать, и незадавшийся «autoridad» лишается своей должности, и избирается другой. Мы ищем новые пути, как народ сам сможет управлять своей жизнью, как сам народ может отправлять правосудие. Нам надо объединиться, и работать над этим вместе.
На сессии вопросов и ответов, ведущим урок сапатистам были заданы несколько вопросов, переданы благодарности и пожелания от соратников от других индейских общин Латинской Америки.
— Учитываете ли вы опыт других народов в построении собственной системы правосудия? – Да, учитываем, — отвечают сапатисты. Мы тоже учимся.
— Как вы поступаете, если нарушение совершил ребенок? — Мы не можем наказать ребенка, — отвечают сапатисты. Мы, прежде всего, работаем с его семьей.
— Если семья страдает от пьянства главы семьи, как вы поступаете? – Мы включаем все рычаги воздействия, — отвечают сапатисты. Мы выносим такие случаи на всеобщее обсуждение, и пусть ему будет стыдно, на глазах у своих детей.
— А что вы дальше делаете с нелегальными эмигрантами? – У нас нет ни власти, ни возможности оставлять их на своей территории, поэтому мы сажаем их обратно на грузовик, и отправляем в другой штат, если наши власти так решат.
— Как вы реагируете, если при рассмотрении правонарушения вы обнаруживаете, что сам иск был подан из чувства мести, из желания оклеветать и причинить вред? – Как уже говорилось, наши власти проводят очень тщательное расследование, — отвечают сапатисты, — и если выяснится случай клеветы, то клеветник будет неизбежно наказан.
— Известно, что к сапатистскому правосудию прибегают даже не-сапатисты. – Да, — отвечают ведущие урок. К нам многие приезжают за справедливостью, и мы пытаемся помочь. К сожалению, у нас нет достаточных ресурсов, чтобы помочь всем, кто к нам приезжает за нашим решением, ни достаточной власти, чтобы решение вступило в силу (например, проследить за вынесенной санкцией), то есть, мы не можем наложить эффективное наказание на нарушителя, т.к. приезжающие к нам извне не принадлежат нашим общинам.
— Всегда ли ваш суд выносит справедливое решение? – Нет, не всегда, — отвечают сапатисты. Но мы всегда стараемся вынести максимально справедливое решение.
Комментарий:
Сапатистские общины состоят в основном, из различных народностей индейцев-майя (больше всего тохолабалей, цельталей), которые в каждодневной жизни практикуют неписаный «Закон майя» – свод правил общежития, который индейцы сохранили на протяжение многих сотен лет, и пронесли через века колонизации, адаптируя и приспосабливая чужую административную систему к себе, и таким образом, сохраняя свое своеобразие.
Более подробно об индейском правосудии, см. «Вопросы индейского правосудия в Гватемале и Южной Мексике» на сайте indiansworld.org.